Бульварная литература

Как ни старайся отличить
Бульвар и сквер — одна натура,
И может только скверной быть
Бульварная литература.

— Я. Козловский

Позор — называть романы Оксаны Робски романами!

Бульварная литература (также бульварный роман, бульварное чтиво) — жанр массовой литературы, рассчитанный на удовлетворение непритязательных читательских запросов.

Почему «бульварная»? Когда термин появился — подразумевался такой образ: книга, которую можно мимоходом почитать на бульваре, на скамеечке, не особенно вникая.

Темы бульварных романов — тот же газетный дневник происшествий, перетасовываемый и комбинируемый на все лады: знаменитые сыщики, гениальные воры, шикарные блудницы, сенсационные злодеяния, бесконечные любовные истории, — вертепы, курильни опиума, гостиные миллионеров, игорные дома и т. п. — зловещее дно города и его раззолоченная пена. Обязательный душок непристойности, переходящей зачастую в прямую порнографию, веющий над всей бульварной литературой, придает ей, конечно, совсем особую заманчивость.

— Литературная энциклопедия, 1925^[1]

По другой (более разумной) версии русское название пошло от французского обозначения т. н. бульварных пьес, которые шли в театриках на бульваре Дю Тампль. В то время, как пьесы топовых драматургов шли в Камеди Франсез и прочих элитных местах, бульварные театрики были вынуждены перебиваться пьесами категории B и выезжать на эротике и спецэффектах. Как итог, лучшие постановки были на уровне Зака Снайдера, а худшие ставились тогдашними Уве Боллами и Asylum.

Приблизительный аналог в Стране Восходящего Солнца — ранобэ.

Примеры бульварной литературы[править]

Бульварная литература, подобно многим своим персонажам, родилась буквально в подвале. В эпоху классицизма разделения ещё не было: в книжных лавках продавались высокие трагедии, комедии и эпические поэмы, а также романчики для повседневного потребления. Романы тогда были галантные (истории любви при дворе какого-нибудь Кира Великого для дам) и рыцарские (фэнтези, для кавалеров). А из-под прилавка можно было заполучить порнушку от какого-нибудь де Сада.

А ещё был плутовской роман в испанском стиле — тогдашний аналог «Во все тяжкие», «Бригады» и прочих историй про непростую жизнь «благородных» разбойников.

Но к середине XIX в. читать научились и простые лавочники. Появилась газета, а в газете был т. н. подвал (нижняя часть страницы, на которую не хватило материала). Там и начали печатать истории с продолжением, по главе в каждом номере. Газетки были дешёвые, главки заканчивались на самом интересном месте и народ буквально штурмовал киоски, охваченный желанием узнать, что там у Рокамболя.

Именно там, в подвале, человечеству были явлены «Парижские тайны», легендарный сериал про парижского Бэтмена. Успех был таким оглушительным, и принёс Эжену Сю столько денег (гонорар сопоставим с суммарным гонораром всех сценаристов какого-нибудь современного топового сериала с HBO, а ещё шли отчисления от постановок и переводов), что в жанр буквально ломанулись молодые авантюристы. В каждом крупном городе Европы, от Лиссабона до Одессы, появилось по супергерою и сериалу «%название города% тайны».

Французские издатели почуяли профит и теперь растягивали подвалы на полгазеты. Именно оттуда изливались на жаждущую публику сериалы от Дюма, Бальзака, Жорж Санд, Понсона де Террай и кучи других авторов, многие из которых ныне считаются классиками.

Далее жанр развивался вместе с носителями информации. Из газеты он переехал в журнал (подвал, разросшийся до целой газеты), а оттуда в книжку в мягкой обложке. С удешевлением печати палп в твёрдых и красочных обложках с красотками и красавцами заполонил магазины, полки, антресоли, дачи и всё вокруг.

Наконец, с появлением Интернета, бульварная литература пришла прямо в компьютер, планшет и телефон. Эстеты высмеивают её в толстых журналах, которые никто не читает. А народ потребляет опусы о галантных эльфах, отважных мальчиках-с-фермы и неуловимых попаданцах ещё больше, чем раньше, и просит ещё.

Авантюрный роман[править]

Ксавье де Монтепен — все многочисленные уголовно-авантюрные романы этого весёлого маркиза, жившего в 1823—1902 гг., считаются первыми образцами жанра (мелодрамы с убийствами, похищения, таинственными отравителями и расчленителями детей маркиз поставлял для парижских фривольных театриков сплошным потоком).
Поль де Кок. Истории про любовные похождения и прочая. Возбуждал у критических реалистов такую же НЕНАВИСТЬ, как теперешняя Донцова. Зато читался всеми, от римских пап до гасконских семинаристов.
Эжен Сю — романы «Вечный жид» и «Парижские тайны». Барон Родольф был Бэтменом до того, как это стало мейнстримом. И даже Ф. М. Достоевский жалел, что не может писать вот так.
В. А. Рёбер — «Пещера Лехтвейса, или Тринадцать лет лет любви и верности под землёй». Хит начала XX в. сперва в Германии, а потом и в России. Псевдоним автора не раскрыт до сих пор.
Георг Борн — «Изабелла, изгнанная королева Испании, или Тайны мадридского двора». Прогрессивные критики ругали... но название до сих пор живо в русском языке, а все недовольные критики давным-давно умерли...

Готический роман[править]

Замки, призраки, демоны, преступные монахи и прочая крутотень из жизни вымирающей аристократии. Когда в Англии соединили паровую машину с печатным станком, жареным запахло по всей Европе.

Издательство Эдварда Ллойда. Кодификатор готического трэша, хранить вечно. С 1836 года и до перехода самого Ллойда в почтенные газетчики исправно заваливало Англию готическими брошюрками с продолжением. В каждой восьмистраничной книжечке была одна глава, а на обложке что-нибудь очень жуткое. Первые сериалы («Жизнеописание самых знаменитых грабителей и разбойников», «История пиратов всех наций») писал сам. Потом нанял литературных негров, среди которых за готику отвечали Томас Пекетт Прест и Джеймс Малкольм Раймер. Именно их перу пренадлежат такие мощные хиты, как «Варни-князь вампиров, или Кровавый пир» и «Суинни Тодд, маньяк-цирюльник с Флит-стрит».
Он же задолго до Порри Гаттеров тоннами печатал дешёвые поделки под Диккенса: Давид Копперфул, Оливер Твисс, Никлас Никлбери, Пенни Пиквик…

Детективный роман[править]

Вот это вот — Даша, а это — Ваняша,
А это Евлампия (тож ничего!),
А это — Виола^[2], а это — Донцова,
Всё пишет и пишет — ну, блин, ого-го!

— На мотив: «Корни», «Её зовут Маша, она любит Сашу…»

Цикл о Шерлоке Холмсе — А. Конан Дойл собирался всего лишь подрабатывать историями о «непревзойдённом сыщике». А вершинами своего творческого таланта считал исторические романы — «Белый отряд», «Родни Стоун», «Михей Кларк», «Изгнанники» и пр. Время и читатели рассудили всё по-своему: исторические романы хороши, но Шерлок Холмс ни в коем случае не хуже. А может, и лучше.
Ник Картер — вокалист Backstreet Boys. А ещё дико крутой американский детектив, который начал расследовать ещё до Холмса. Детективчики про него строчила куча негров, на которых экономили как могли. Вот и итог: Томас Чалмерс Харбо накатал где-то от 300 до 600 книжечек и умер в приюте для бездомных, Фредерик ван Ренсселер Дей написал около тысячи и застрелился, Эйджен Т. Сойер выбил себе гонорар повыше, но всё равно умер в том же 1924 году. Тем не менее желающие писать для серии находились вплоть до 1950-х.
Дарья Донцова (по паспорту — Агриппина Васильева) — «виднейший представитель» бульварного романа в современной России. Имя стало нарицательным как синоним и апофеоз «пошлого мещанского чтива» в восприятии приверженцев литературы классической.
Райаниана Тома Клэнси. У себя на родине считается, по меткому замечанию одного из юзеров DTF, «Дарьей Донцовой для американских мальчиков»

Спортивный роман[править]

Трагически скончавшийся ещё в начале XX века (возможно, из-за злоупотребления анаболиками) поджанр романа про активного и чоткого по жизни школьника или студента, который побеждает, превозмогает, расследует дела, защищает слабых, приводит к победе команду по баскетболу/волейболу/гребле/какие там ещё виды спорта бывают.

Бурт Л. Стэндиш (псевдоним Уильяма Джорджа Гилберта Паттона). Эталон жанра, чтобы его постичь, достаточно посмотреть на его обложки. Нанят в апреле 1896 писать для Street & Smith истории про неутомимого Франка Мерриуэлла и строчил по одной истории в 20 000 слов каждую неделю в течении 20 лет. Ну и попутно писал всякую прочую бульварщину. Вот и результат: 40 миллионов слов за всю жизнь, 500 миллионов книг и книжечек продано, автор получал за каждую аж $150 и никаких авторских отчислений. Времена стояли тяжёлые, издатели обдирали авторов как могли. А ещё нанял в издательство Эдварда Стрейтмайера, отца-основателя детского детектива.

Фантастика[править]

Вплоть до второй половины XX в. ко всей НФ относились пренебрежительно, да и теперь далеко не каждый литературный критик воспринимает жанр всерьёз. Много ли фантастов получило Нобелевскую премию по литературе? Про «Оскар» за лучший фильм (не за спецэффекты, лучшую роль и пр.) и говорить нечего.

Ставшее классикой творчество Жюля Верна при его жизни считалось низким жанром, и его книги презрительно относили к бульварной литературе. В результате считается, что после его смерти во Франции больше не было великих писателей, известных массовой аудитории, специализирующихся в жанре твёрдой научной фантастики (бывает, что иногда некоторые из знаменитых французских писателей пишут SF, но ни для кого из них этот жанр не является основным, есть и широко известные в узких кругах вроде Карсака, ну и легион постмодернистов, которые жанрово не совсем сай-фай).
Профессор физики Роберт Уильямс Вуд написал несколько научно-фантастических книг, которые современники сочли низким жанром, относящимся к бульварной литературе. Но всем и так было ясно, что они ему тупо завидуют.
В Великую депрессию появились конская опера^[3] (horse opera) и космоопера — та же horse opera, но в космосе; тогда типичная космоопера была космическим вестерном, а классических «звёздных королей» ещё не было.
Продукция британского издательства Badger Books. Офис над швейной мастерской, воровство обложек и эксплуатация литературных негров в наличии.

Фэнтези[править]

Началось все, как водится, с pulp magazines, самым выдающимся из которых был, конечно, великий и ужасный Weird Tales. Там публиковались книги «низких жанров»: приключений, фэнтези, ненаучной фантастики, ужасов и прочего эскапистского чтива. В журнале публиковали свои произведения и многие авторы, впоследствии ставшие признанными классиками: Эдгар Берроуз со своим «Джоном Картером» (героическое фэнтези, косящее под планетарный романс), Роберт Говард со своим «Конаном-варваром» и Говард Лавкрафт со своими «Герберт Уэст — реаниматор», «Мифами Ктулху» и «Циклом Снов». Конечно, издавалось в журналах и огромное количество скверной писанины, зачастую похабной до порнушности, но, к счастью, она осталась на задворках истории.
Затем на сцену пришли великий Толкин со своим миром Арды и Андерсон со «Сломанным мечом» и «Три сердца и три льва» и куча народу поверила, что фэнтези наконец выросло из жанра бульварного чтива и пора ему перебираться в «большую литературу». К сожалению, большинству авторов было далеко до таланта не то, что Толкина, а и Говарда с Берроузом, поэтому наряду с серьезными книгами (Орден Манускрипта, Гобелены Фьорнвара и т. д.) появилось и огромное количество хреновых подражаний.
В 1974 году Эрнест Гэри Гайгэкс с товарищами выпустили первую серию настольной игры Dungeons and Dragons. Она кодифицировала стандартный фэнтези-сеттинг. С этого момента графоманы начинают штамповать все больше и больше скверного чтива, нередко искажающего первоначальные образы до карикатурности. Сейчас отдельных представителей этой писанины мало кто припомнит, но изнеженные женоподобные эльфы, туповатые пивные гномы, гипермаскулинные герои-варвары и прочий пандемониум штампованных фэнтезийных образов появился именно там. Когда в 1984 году супруги Хикманны и Маргарет Уэйс выпустили один из первых серьезных^[4] романов по D&D, «Драконы осенних сумерек», то бульварные писаки стали копировать его, как сумасшедшие.
В 1977 Терри Брукс прогремел с трилогией про Шаннару. У фэнтези появляется отдельный шкаф в книжных магазинах. И он начинает очень быстро заполняться….
Тогда же, в 1980-е годы, начинает набрать популярность попаданческий жанр, описывавший приключения героев, попавших из нашего мира в волшебный. Изначально попаданцы были весьма колоритными личностями, такими как Хольгер Карлсен из романа Андерсона «Три сердца и три льва», побеждавшими колдунов и чудовищ смекалкой и знаниями, доступными современному человеку. Но в кривых руках подражателей они быстро стали безликими болванчиками, созданными исключительно для того, чтобы ~~читатель~~ потребитель мог удобнее ассоциировать себя с главным героем. Вскоре бессмысленные опупеи про оказавшихся в штампованных мирах старшеклассниках, офисных работниках и заводских рабочих заполонили рынок чтива. Впереди планеты всей оказалась Япония, где создание ранобэ про подобных героев пошло на конвейер.
Наконец, к 1990-мм годам жанр выдохся и практически вернулся к уровню дурной графомании для бульварных журналов. Второе дыхание ему дали работы знатных мастеров-деконструкторов: поляка и католика Анджея Сапковского и американца и бывшего католика Дж. Р. Р. Мартина. А в 1997 г. вышел и первый том «Гарри Поттера», задавшего моду на жанр городского фэнтези. К сожалению, жанр оказался очень удобным для написания дурного эскапистского чтива про простых школьников, рабочих и офисных клерков, попадающих в тайный волшебный мир и быстро становящихся там магами 144 уровня посвящения, убийцами монстров и спасителями миров.
- В 2005 г. выходит роман «Сумерки». По сути, довольно банальный любовный роман, воплощавший в себе все тупые штампы, успевшие накопиться в жанре за восемь лет, но ставший усилиями маркетологов бешено популярным среди девушек. Вслед за ним пошла волна эпигонства на эпигонство, вылившаяся в потоки скверной писанины про любовь простой девушки с вампиром/демоном/оборотнем/магом/драконом на фоне хреново прописанного волшебного мира. Притом, что любовный треугольник с хорошим вампиром и душевным оборотнем был ещё в Баффи-истребильнице вампиров, а всякие серии вроде «Академии Вампиров» выходили ещё с 1990-х.
Особым образом дело с бульварным фэнтези сложилось в бывшем СССР. Так как в самом Союзе жанр был признан идеологически вредным и оказался фактически незнаком массовому потребителю, то первые постсоветские фэнтези-романы стали писать тогдашние гики, вдохновлявшиеся самиздатовскими переводами западных книг. По сути, это были подражания и фанфики, по художественному уровню приближавшиеся к бульващине. В 1990-е годы эти авторы вроде Ника Перумова и Сергея Лукьяненко стали своеобразными авторитетами в отечественной фэнтези-тусовке и начинающие писатели начали копировать уже их стиль, создавая уже третичные произведения. А проникновение на отечественную почву романов о попаданцах стало поводом для натуральной эпидемии попаданческого треша в странах б. СССР. По сути, фэнтези на постсоветской земле очень быстро скатилось до уровня скверных западных поделок, так и не успев сказать ничего интересного, а попытки «оживить» жанр оказались либо наивными (например, идея создания «славянского фэнтези» превратилась в фарс, в котором почерпнутые из советских пересказов сказок, былин и мифов образы натягивались на западные фэнтезийные штампы), либо такими же вторичными (провальная отечественная эпопея Веры Камши «Отблески Этерны» была по сути попыткой написать отечественную «ПЛиО»). Плюс к тому, сказалась и консервативность отечественного читателя, привыкшего к дореволюционной и советской классике, а фэнтези («сказки») и приключения воспринимавшего как детскую, несерьезную литературу, и неприятие на территории б. СССР «инфантильной» гиковской культуры .

Самопародии[править]

Достигнув критической массы использования штампов и пережив эпоху постмодернистского разгула, бульварная литература превращается в самопародирующееся явление (так называемые «иронические детективы» и «страшилки для детей и взрослых»), верхом достижения в коем становится превращение самой пародии на жанр в отдельный жанр. Типичным примером можно считать рассказ Нила Геймана «Недозволенные невесты безликих невольников в безымянном доме ночью ужасного хотения» (Forbidden Brides of the Faceless Slaves in the Nameless House of the Night of Dread Desire)^[5].

Игра с тропом: в своём многотомном «Свароге» А. А. Бушков время от времени принимается иронически стилизовать и/или пародировать бульварную литературу как явление. А в одном из томов Сварог случайно находит коллекцию «древних, доштормовых» бульварных кр-рутых детективов про непотопляемого сыщика Федера… и ненароком «подсаживается» на это чтение (пока есть свободное время). Бушков тут поиронизировал немного над собственной склонностью к такому чтиву («расслабляет!»).