Справочник автора/Кавказский этикет

Этические и нравственные нормы играли в культуре народов Северного Кавказа особенно важную роль. Складываясь и развиваясь на протяжении столетий, они способствовали духовному самосохранению и развитию нации, регулировали поведение в обществе и семье, определяли воспитание детей, взаимоотношения с соседями.

Горский этикет

У всех народов существовали свято оберегаемые моральные кодексы, совокупности норм и традиций. Таковы во многом сохранившие свое значение «Яхьан косташ» («Заветы приличия и достоинства») - у вайнахов, «Адыгэ хабзэ» - у адыгов, «Апсуара» - у абхазов. Определяющим нравственным стержнем горцев выступают совесть, достоинство, мужество и честь. Лишиться их означает для горцев потерять больше, чем жизнь. Балкарская пословица гласит:

Богатство потеряешь - не беда:
Все снова наживешь.
Честь потеряешь - это навсегда:
Честь снова не найдешь.

Социальная и семейная жизнь кавказских народов испокон веков базировалась на уважении и почитании старших. Старики были хранителями знаний, навыков и опыта, выработанных предшествующими поколениями. Поэтому вполне естественно, что, как подметил Ф. Ф. Торнау, «лета ставятся у горцев в общежитии выше звания. Молодой человек самого высокого происхождения обязан встать перед каждым стариком, не спрашивая его имени, уступать ему место, не садиться без его позволения, молчать перед ним, кротко и почтительно отвечать на его вопросы. Каждая услуга, оказанная седине, ставится молодому человеку в честь. Даже старый невольник не совсем исключен из этого правила. Хотя дворянин и каждый вольный черкес не имеют привычки вставать перед рабом, однако же мне случалось нередко видеть, как они сажали с собою за стол пришедшего в кунацкую седобородого невольника».

В горах известно предание, которое находит параллели во многих культурах, в частности в японском фольклоре. Когда-то дряхлых старцев сбрасывали с круч в пропасть. И когда сын нес отца на вершину скалы в особой корзине, старик посоветовал корзину сохранить, чтобы использовать, когда сын сам состарится и настанет его печальный черед. Сын одумался, принес старика домой, окружил его заботой и уважением, положив конец варварскому обычаю. В семье младшие подчинялись старшим, женщины - мужчинам. Воспитание строилось с учетом будущего разделения труда и положения в обществе. Особое значение придавалось воспитанию чести, достоинства, мужества, упорства, терпения, скромности, патриотизма, свободолюбия и отвращения к зависимости и др. В семейных отношениях многих народов существовал обычай избегания: муж и жена не называли друг друга по имени, при гостях женщины старались меньше показываться, зятьям не полагалось слишком часто общаться с родственниками жены, мужчины не присутствовали на свадьбах, когда выходили замуж их дочери или сестры. Открытое проявление нежности к жене или отцовской ласки к детям расценивалось как слабость и т. д.

Приведем несколько отрывков из книги Р. Магомедова «Легенды и факты о Дагестане»: «За долгие века утверждения адатов выработались своеобразные правила хорошего тона. Они были основаны на особо оберегаемом чувстве собственного достоинства и не терпели ни малейших отступлений от установленного этикета. Горцы считали: лучше погибнуть от собственной руки, чем краснеть перед знакомыми.

Вот некоторые правила горского этикета.

• Нет такого аула в Дагестане, в котором соседи не пришли бы приветствовать горца, когда он возвращался из далекой поездки. Каждый, кто приходил в дом, говорил «салам» и по приглашению хозяев садился. Сначала принято было задать несколько вопросов присутствующим, а потом уступить место другому и перейти к тихой беседе с ближайшим соседом. Так одни приходили, другие уходили. Каждый при выходе из комнаты говорил: «Куда бы ни поехал, а возвратишься ты целым и здоровым». Если прощается женщина, то к этому добавляется: «Да исполнятся желания твоей души».
• По обычаям горцев, если ты приехал в аул, нужно вместе с двумя-тремя ближайшими родственниками посетить все дома, в которых во время твоего отсутствия случились смерть, болезнь или какое-нибудь другое несчастье. Расставаясь с тем, кого он посетил, горец должен был произнести: «Да сохранитесь вы в здравом уме и благополучии».

Пока горец не сделает этого визита, ни потерпевший несчастье, ни его ближайшие родственники не посетят его и будут считать себя оскорбленными.

• У кумухцев и кулушатцев при обращении младшего к старшему принято говорить при встрече мужчин: «Здравствуйте, брат отца!», а при встрече женщин: «Здравствуйте, сестра матери!» Так говорят, даже если не имеют никакого родства с тем, к кому обращаются. Если встречается старуха, к ней обращаются со словами: «Доброе утро, мамаша!» К женщине средних лет принято обращаться со словами: «Доброе утро, сестра». Пожилой мужчина обращается к молодому человеку со словами: «Здравствуй, сын брата! (или племянник)».
• Вот что говорится в книге о роли женщин: «В горах Дагестана во многих аулах в старину существовал такой обычай: если мать усыновит кровника - кровомщение прекращается. Вмешательство женщины часто приостанавливало самое ожесточенное кровомщение. Для этого женщине стоило только выступить вперед, снять с головы платок и бросить его перед дерущимися кровниками».
• Подобные обычаи были и у других народов Кавказа. В статье X. X. Сукунова и И. X. Сукуновой «Черкешенка» говорится: «Величайшим позором считалась ссора или брань в ее присутствии. Женщина могла приостановить любые действия мужчин, стоило только ей сказать: «Разве не заслуживает уважения женский платок» и прикоснуться правой рукой к платку на голове».

Горцы говорят, что мужчина может стать на колени лишь в трех случаях: чтобы помолиться, чтобы напиться воды и чтобы сорвать цветок для женщины. Впечатляюще передает горские понятия о чести аварская легенда «Камалил Башир», ставшая популярной и у других народов:

• «В ауле Чох жил юноша по имени Башир. Он был так красив, что сводил с ума не только девушек, но и замужних женщин. Они собирались у его дома, чтобы только взглянуть на его чудесную красоту. Это вызывало неудовольствие среди мужчин села, которые пригрозили убить Башира, если он не покинет Чох. Башир вынужден был уйти из аула, жил в пещере, но женщины нашли его и там. Тогда Башир пустился в странствия, но в конце концов вернулся, не найдя на земле места, где бы женщин не очаровывала его нестерпимая красота. Мужчины Чоха собрали совет, чтобы решить, как избавить свои семьи от позора. Тогда Камал - отец Башира - объявил, что сам убьет сына, чтобы не повергать аул в пучину кровной мести. Несчастный Башир, виновный лишь в том, что был наделен невиданной красотой, пал ее жертвой. Но женщины, оплакивая гибель Башира, приходили на его могилу и даже пытались ее разрыть. Тогда мужчины навалили на могилу огромные глыбы, сдвинуть которые женщинам было не по силам. Возможно, это только легенда. Но на чохском кладбище действительно есть могила Камалил Башира, над которой возвышается груда каменных глыб».

Гостеприимство

На Кавказе гость всегда пользовался особым уважением.

В. Пфаф в этнографическом очерке об осетинах писал: «Гостеприимство — одно из священных учреждений патриархального порядка, дающее весьма ясное и отчетливое понятие об устройстве общежития в эпоху золотого века, предшествовавшего, по единогласному свидетельству народных сказаний, железному и медному векам… У осетин гостей принимают так: приезжая в аул, гость останавливается перед тем домом, где он намерен переночевать: он не въезжает прямо во двор, но ожидает сперва приглашения хозяина. Когда это приглашение последовало, он слезает с лошади и в сопровождении хозяина прямо входит в кунацкую. Будучи в кунацкой, гость уже распоряжается в доме как хозяин… Формы обращения хозяина с гостем и гостя с остальными членами семейства совершенно аристократические, даже у простых мужиков… Фразы и стереотипные поговорки при встрече гостей проникнуты каким-то гуманным духом и предупредительностью…»

«В глазах горца нет такой услуги, которая могла бы унизить хозяина перед гостем, сколько бы ни было велико расстояние их общественного положения, — вспоминал Ф. Ф. Торнау. — Звание тут не принимается в расчет, и только самые малые оттенки означают разницу в приеме более редкого или почтенного гостя. Я принадлежал в этот раз к числу не только редких, но и совершенно небывалых гостей. Перед дверьми кунацкой Сидов (владетельный черкесский князь — Авт.) соскочил с лошади, для того чтобы держать мое стремя, потом снял ружье и провел меня на место, обложенное коврами и подушками, в почетном углу комнаты. Усевшись, мне следовало промолчать несколько мгновений и потом осведомиться о здоровье хозяина и Лоовов, которых со мною познакомили… От моего приглашения садиться все, как водится, отказались на первый раз. Скоро подали умыть руки, и вслед за умыванием был принесен ряд низеньких круглых столов, наполненных кушаньем. Я пригласил вторично Сидова и Лоовов сесть со мною за стол. Хозяин решительно отказался, в знак уважения ко мне, и все время простоял в кунацкой, не принимая участия в обеде; Лоовы, будучи сами гостями, сели около стола…»

У вайнахов обычай гостеприимства доходил до самопожертвования. По свидетельству Н. Грабовского, «несмотря на самую жалкую обстановку жилищ, нищету и бедность, встречаемые на каждом шагу, горцы отличаются чрезвычайно радушным гостеприимством. Кроме наружных знаков почтения к гостю, самый беднейший из жителей старается окружить его всевозможным довольством. По понятиям горцев, гость — лицо священное для них; украсть что-нибудь у гостя — значит кровно обидеть хозяина, у которого он остановился. Этот хозяин также считает величайшим стыдом для себя позволить арестовать или вообще обидеть ступившего на порог его сакли человека. Было нередко, что в подобных случаях хозяева брались за оружие и умирали, защищая гостя».

Столь же священными были законы гостеприимства на земле Дагестана. Гость у всех горцев считался посланцем Аллаха.

Лакский ученый А. Омаров вспоминал, что «когда случались гости, тогда отец и мать ни за что не прерывали еды прежде, чем не насыщался гость. Когда же последний произносил „хвала Богу“, отец все еще потчевал его, прося, чтобы он продолжал есть, причем клал перед ним лучшие куски мяса и хлеба».

Если гость хвалил какую-либо вещь в доме хозяина, будь то кинжал или ружье, вещь эта тут же дарилась гостю, и отказаться было невозможно.

Во время Кавказской войны семьи дагестанцев, желая облегчить участь попавших в плен русских солдат, приглашали их к себе погостить. По обычаю такой приглашенный терял статус военнопленного и становился свободным человеком. Пожив некоторое время в доме хозяина на правах гостя, бывший пленник получал возможность обзавестись собственным хозяйством и поселиться в горах или вернуться в свою воинскую часть. Так старинный кавказский обычай способствовал узнаванию российским обществом характера горских народов, разоблачал вымыслы о «дикости, свирепости и жестокости» горцев.

О гостеприимстве у татов И. Анисимов пишет: «Уважение и внимание к гостю — черта, общая всем горским племенам, — считается у евреев-горцев священной обязанностью. Каждый хозяин принимает с искренним радушием всякого странника, оказывает ему всевозможные услуги, дает деньги, если тот сильно нуждается в них, и отвечает за него собственной головой, пока он считается его гостем и находится с ним под одной кровлей. Бедный люд имеет большей частью по две комнаты; потому удивляемся его самоотвержению, доходящему иногда до крайности: хозяин оставляет гостя в кунацкой, если тот особенно настойчиво не будет требовать остаться с ним, и сам идет ночевать в грязную женскую половину. Он не имеет по целым месяцам для детей куска мяса, а как приехал гость, идет, берет в долг всякой всячины и угощает его. Иногда гость остается целые месяцы, и хозяин, не изменяя своего радушия, нередко разоряется и после отъезда гостя, чтобы поправиться, занимается усиленным трудом. Каждый горец-еврей имеет в других аулах своих кунаков, еврея или мусульманина, у которых он останавливается; так же и каждый мусульманин…»

Ярко отражен обычай гостеприимства в фольклоре горцев. В одном из вайнахских преданий говорится о том, как братья поймали и привели домой своего давнего заклятого врага. Когда же обстоятельства заставили их отлучиться, мать сжалилась над пленником, просившим воды и пищи, и дала ему поесть. Когда братья вернулись и узнали об этом, им пришлось отпустить врага, потому что они не могли карать человека, который ел и пил в их доме. Отомстить врагу они решили в другой раз, когда снова его поймают.

У всех народов существовали и особые песни в честь гостя. Вот, к примеру, ингушская «Величальная гостю».

Гость, гостящий под нашим кровом,
Пусть тебя не коснется беда.
Будь свободным ты и здоровым!
Всегда!
Пусть будет цела твоя голова,
Которой нету цены.
Пусть не померкнет слава твоя,
Имя твое и твои слова -
Гордость родной стороны!

В свою очередь у многих народов гость, покидая дом, должен был показать свою благодарность за приём. Так, например, у чеченцев недовольный гость просто садился на коня и уезжал — а довольный сначала разворачивал его мордой к дому, заставлял сделать пару шагов назад, и только после этого можно было ехать.

Куначество

Развитию межэтнических связей способствовал еще один старинный горский обычай - куначество. Отношения куначества завязывались между гостем и хозяином при первых же встречах. Они, как правило, становились друзьями, верными, как родные братья, обменивались подарками. В честь такого побратимства выпивали молоко или вино из одной чаши, в которую в знак постоянной и «нержавеющей» дружбы бросали золотые или серебряные монеты. Кунаков связывали взаимопомощь и участие в важнейших делах друг друга. Бывало, что кунак заменял детям умерших родителей и опекал их до совершеннолетия.

Куначество передавалось и по наследству, семьи как бы становились родными, помогая в делах, и навещая друг друга, вместе ездили на свадьбы, приносили соболезнования и т. д. Существует эта традиция и сейчас. Как гласит горская пословица, «друг на чужбине - надежная крепость».

Этнограф И. Анисимов писал: «…Нередко горский еврей вступает с мусульманином в дружбу и, горячо поцеловавшись с ним, делается на всю жизнь его «курдашем». При этом они обмениваются оружием и дают друг другу «священный обет» не пожалеть и головы в случае надобности для спасения друга».

Историк Р. Магомедов писал: «По издавна сложившимся обычаям каждый горец считал за честь достойно принять кунака. Гостя принимали в любое время дня и ночи. У багулалцев существовал даже обычай: когда садились обедать или ужинать, все делили поровну между членами семьи и отделяли порцию на случай, если явится гость. Если горец впервые появлялся в незнакомом ауле, он отправлялся на годекан (а там до глубокой ночи сидели люди), обращался к сидящим с приветствием и затем сообщал, кто он, из какого аула и почему вынужден остановиться в этом ауле. Как только становилось известным, что приезжий не имеет в ауле кунака, сидящие на годекане говорили: «Ты наш гость». Когда на гостя притязало несколько человек, предпочтение принять его уступалось старшему.

В Западной Аварии путник не шел к годекану, а заходил в любой дом и говорил: «Давайте будем братьями». Такой гость считался еще более почетным. Гость ни в чем не должен нуждаться - таков неписаный обычай горцев. Учитывая, что путешественник в пути мог промокнуть или замерзнуть, во многих горских домах держали шубы, предназначенные только для гостей. Этот обычай распространен и сейчас.

Приезжий мог гостить столько времени, сколько ему нужно было. У багулалцев существовал обычай в течение трех дней не спрашивать у приезжего ни о чем. По истечении трех дней с ним вели разговор как с равным, как с членом семьи. Когда гость отправлялся в дальнейший путь, хозяин провожал его за ворота или даже за аул».

Из всех грехов самым тяжелым и позорным горцы считали убийство гостя; убийца становился кровным врагом обоих обществ - откуда пришел гость и того, где преступление свершилось. Впрочем, таких случаев история не сохранила. Эти обычаи свято соблюдались даже в отношении противников в войне. Не имея карт и не зная дорог, царское командование засылало в горы разведчиков для рекогносцировки местности. Штабс-капитан Мочульский, искусно прикидываясь глухонемым, а то и вовсе юродивым, с мирными горцами-провожатыми сумел проделать немалый путь вглубь Дагестана. Но большую часть его успеха следует приписать не шпионским уловкам и маскараду, которые вызвали сильные подозрения горцев уже в самом начале путешествия, а законам гостеприимства и другим местным традициям. Хозяева, в чьих домах останавливались разведчики, не соглашались выдавать их на расправу горцам, убежденным, что гости не те, за кого себя выдают. Это их и спасло - хозяин дома, где они ночевали, предупредил своих гостей о готовящемся аресте, как только они выйдут за пределы их общества, и разведчики повернули назад, решив не искушать больше судьбу.

Обычаи гостеприимства и куначества - популярная тема горского фольклора. В вайнахской сказке «Черкес Иса и чеченец Иса» говорится, как абрек чеченец Иса вернул своему кунаку украденный табун лошадей, помог найти невесту - девушку необыкновенной красоты и спас обоих во время брачной ночи от гигантского змея. В свою очередь черкес Иса, чтобы снять с друга злые чары, пожертвовал своим сыном. Благодарный чеченец Иса сумел воскресить сына своего кунака.

Отношения куначества распространялись и на русское население Северного Кавказа. Служивший в молодости на Кавказе Л. Н. Толстой восторженно писал о честности и преданности в дружбе, свойственных горскому куначеству. О своем кунаке чеченце Садо он сообщал: «Часто он мне доказывал свою преданность, подвергая себя разным опасностям ради меня; у них это считается за ничто - это стало привычкой и удовольствием…» Летом 1853 года, направляясь из станицы Воздвиженской в крепость Грозную, Толстой с Садо оторвались от основного отряда и наткнулись на отряд горцев. До крепости было уже недалеко, и кунаки помчались вперед. Лошадь Толстого явно отставала и плен был неминуем, если бы Садо не отдал графу своего коня и не убедил горцев прекратить преследование. «Едва не попался в плен, - записал Лев Николаевич в своем дневнике 23 июня 1853 года. - Но в этом случае вел себя хорошо, хотя и слишком чувствительно».

Спасший для мира великого писателя чеченец Садо этим не ограничился. Позже он сумел отыграть у офицера, которому был должен Толстой, весь его проигрыш. Об этом написал Льву брат Николай: «Приходил Садо, принес деньги. Будет ли доволен брат мой? - спрашивает».