Унылый Совок/Пятиминутка реальности

Материал из Неолурк, народный Lurkmore
Перейти к навигации Перейти к поиску

Это подстатья к статье Унылый Совок. Плашки и страницы категорий здесь не нужны.

Общее[править]

Как и смежные тропы, «Унылый совок» является бастардом реальности и вымысла. Ситуация усложняется еще и тем, что в разные периоды существования СССР градус унылости сильно варьировал. Образ «унылого Совка», как несложно догадаться, восходит к эпохе застоя; говорить про гулаги и рабов даже убеждённым антисоветчикам уже было как-то неловко, но серьёзные недостатки действительно имелись, а со временем только усугублялись. Это во многом зависело и от регионов — в крупных городах и дотационных областях снабжение было неплохим, но чем дальше от них, тем больше встречались дефицит и необходимость «доставать» относительно редкие товары окольными путями (что периодически встречалось и в наиболее обеспеченных местах).

Культура[править]

В культурной жизни все было отнюдь не так уныло и не так однозначно, хотя — что уж греха таить! — настоящее приобщение к мировой массовой культуре произошло только в Перестройку. С т. н. «высокой культурой» было того хуже — в стране, претендовавшей на «высококультурность» невозможно было увидеть картин Хичкока, Леоне, Полански, Копполы, Скорсезе и Кубрика, вообще почти ничего из «нового Голливуда», зато для проката закупали ширпотреб вроде «Зиты и Гиты» с пресловутой «Есенией»; следствием такой культурной кастрации стала бешеная популярность подобных картин в народе, а также бездумное поглощение ещё большего мусора в эпоху рухнувших запретов — результат, которым явно не стоит гордиться. Добывать хорошую книгу приходилось с боем, из-под полы, шедевры зарубежной фантастики и произведения запрещённых авторов печатались в самиздате, а на макулатуру выменивали, конечно, не полное собрание сочинений Ленина, а Дюма или Пикуля, поскольку Ленин и те самые сталевары лежали на полках тоннами. У деятелей отечественной культуры всегда существовал риск попасть в опалу, не вписавшись в линию партии или конкретного чиновника-самодура. Последствия были, конечно, не столь серьезные, как в «рабско-гулагскую» эпоху, но стать объектом травли в печати и лишиться возможности заниматься любимым делом — тоже, знаете ли, не очень приятно. Более успешным творцам приходилось протаскивать многое под радарами, что не прибавляло им нервных клеток.

В некоторых случаях культурная плоскость напрямую пересекалась с законодательной — например, запрещалось распространение порнографии, однако «порнографией» в понимании закона являлась зачастую и вполне легкая эротика, то есть посмотрев с друзьями по видаку злосчастную «Греческую смоковницу», можно было неплохо так присесть (это породило забавную городскую легенду, что КГБ специально вырубает в домах свет, после чего ходит по квартирам и смотрит, у кого есть видак и не застряла ли там неподобающая кассета).[1][2] Крайне мало уделялось внимания интимной жизни советских граждан — сексология отсутствовала почти полностью, соответствующей литературы (не говоря уже о кино) практически не было.[3] Что и породило знаменитый выдернутый из контекста мем — полностью было сказано: «В СССР нет секса, а есть любовь!»[4].

  • Было ещё одно препятствие для секса: невозможность уединиться. Причём это касалось не только спермотоксикозных школьников и студентов, но и молодых семей: в малогабаритной квартире порой жили три поколения, и делать «ребёнков» приходилось чуть ли не тайком, чтобы не разбудить мирно посапывающую по соседству тёщу/свекровь. В гостиницах людей разного пола селили в один номер лишь по предъявлении штампа о браке в паспорте (хотя за взятку этот момент можно было обойти, но далеко не у всех были на это деньги, к тому же, раздобыть номер в гостинице было само по себе очень взяткоёмким квестом 80-го уровня). А в общежитиях некоторых вузов (не всех, в провинции чаще, чем в Нерезиновой) в комнату общежития, где по агентурным данным уединилась парочка, уговорив соседей по комнате погулять пару часиков, мог вломиться ОКОД (оперативный комсомольский отряд дружинников), и горе тому студенту, которого застукали in flagrante delicto: он мог в результате познакомиться лично с Уставами Вооружённых Сил СССР и с дедовщиной, будучи отчисленным из вуза за «аморалку» (хотя чего аморального в добровольном соитии совершеннолетних граждан, даже не состоящих в браке? Церковь, определяющая это как смертный грех блуда, вроде, была отделена от государства ещё в 1917 году[5]).
  • Книги такие существовали и пользовались большим спросом. Но о технике секса в них было написано чуть меньше, чем ничего, оральный секс и петтинг не упоминались никак (видимо, потому, что КПСС вслед за церковью полагала секс оправданным лишь для воспроизводства населения), в лучшем случае можно было получить достоверную информацию о зачатии, менструальном цикле, беременности, генитальной гигиене М и Ж[6] (как в анекдоте: мутацию почаще мыть нужно, вот ты редко мыл, у тебя и родился негритёнок, Генкой назвали — так малограмотная санитарка роддома обыграла термин «генная мутация», пытаясь повесить лапшу на уши рогатому мужу кавказской национальности с балшым кынжалом на поясе), родах и профилактике венерических заболеваний (одним-единственным способом: до и вне брака ни-ни). Можно было также узнать о строении органов размножения М и Ж, механизме эрекции, оргазме и эякуляции. Немного о контрацепции: не для молодых холостых охальников, а для тех семей, где женщина не собиралась становиться матерью-героиней, а мужчина — отцом-героином. Половина содержания книг приходилась на «духовненькие» аспекты взаимоотношения полов, то есть, на конфеты-букеты, этикет стародворянского образца и помощь жене по дому (всё это тоже нужно, но в данном случае является явным офф-топиком, сочинённым Капитаном Очевидность). В книгах для родителей по теме пубертата содержался сочинённый, видимо, заслуженным прапорщиком СА совет по профилактике совершенно безопасного для здоровья онанизма: припахать мелкого уроками, спортом и домашними делами так, чтобы у него на эти глупости сил не оставалось (хотя автор, скрепя сердце, признавал в преамбуле полную безвредность этого занятия).

Быт[править]

Между тем базовые потребности советского гражданина в общем и целом всё-таки удовлетворялись, а для поколений, выросших в эпоху Гражданки, коллективизации и Великой Отечественной, это время вообще могло показаться раем. Благодаря массовому образованию (включая высшее) в Союзе уже начиная с 1930-х годов большинство населения получило шанс выбирать себе занятие не по имеющимся возможностям, а по желанию, ограниченному способностями. Разумеется, это не распространялось не некоторые элитные виды деятельности, но в целом даже самые последние крестьянские дети имели реальную возможность стать летчиками, учеными, военными и т. д., в том числе даже политиками, то есть социальные лифты работали. Что касается досуга, то начиная с 1930-х у большинства советского населения появилось и свободное время, и возможность его проводить, так как государством была создана целая сеть культурно-досуговых учреждений: клубы, кинотеатры, библиотеки, музеи, детские и подростковые кружки, массовый спорт и т. п. В послевоенный период стали широко доступны путешествия по СССР и странам соцлагеря, а также санаторно-курортный отдых. Проще говоря, возможности для реализации личных интересов и духовных потребностей были, причем почти на всем протяжении советского периода.

Но тут сработал закон, о котором писал Маслоу: после того, как народ решил базовые проблемы, потребности стали выходить на более высокий уровень (причём в начале 50х лично Сталин дал дальнейшее направление развитию страны — что мол, как только удовлетворим потребности физические, то далее будем удовлетворять культурные, а они бесконечны. Глядя на то в каких масштабах поглощают сериалы наши современники следует признать его правоту). А большего советская система по вполне определённым (разнящимся в зависимости от мнения и политических взглядов конкретного человека) причинам дать не могла. Почти всё советское время прошло под сенью такого явления как дефицит, причем если к концу 1940-х удалось победить голод, а к концу 60-х — нехватку недвижимости, то нехватку товаров народного потребления так до конца победить и не удалось. Даже в лучшие годы СССР ощущался острый недостаток модной и разнообразной одежды (шили на коленке по выкройкам из «бурды»), популярной музыки (привозили кассеты из зарубежа и копировали, заложив основы института пиратства), развлекательного кино и литературы («это всё не нужно советскому народу»… как оказалось, нужно), «продвинутых» детских игрушек. Не хватало бытовой техники (см. «кухонные дебаты». У западного потребителя есть стиральная и посудомоечная машины, а у нас есть холодильник, а ещё мы запустили в космос человека), а некоторые ее виды (например видеомагнитофоны) по сути отсутствовали или появились уже «под занавес». Такое явление, как дизайн интерьеров и производимой продукции, находилось в противозачаточном состоянии.[7][8] Вопреки распространенному заблуждению, путешествия в страны дальнего зарубежья были возможны, но весьма дорогостоящи и сложны организационно[9], поэтому большинству населения доступны не были. Свою роль играло и то, что советская пропаганда не могла внятно объяснить, почему нужно стоять часами в очередях за дефицитным товаром, пока из каждого утюга похваляются надоями и братской помощью развивающимся странам Африки (см. фотку Майкла Джексона с фотоаппаратом «Зенит»), а пропаганда западная успешно склоняла многих (особенно молодёжь) сомневаться в правильности социалистического курса и симпатизировать капиталистическому (насколько эти сомнения справедливы, опять же зависит от точки зрения).

  • Нехватку недвижимости, в отличие от физического голода, не удалось ликвидировать до самого конца существования СССР. Очереди на получение жилья могли занимать 10-15 лет (партийным работникам, военным и сотрудникам чисто оборонных предприятий было полегче, но они всё же не были большинством населения). Без столь длительной очереди жильё за 1.5-2 года, а то и сразу, можно было получить разве что в какой-нибудь Тынде, но кто бы захотел ехать в такие дальние гребеня, где есть 2 основных способа проведения досуга: литрбол и мордобой?
    • Автор этого бреда, разумеется, тупо не знает темы. Несмотря на не самые высокие темпы жилья по сравнению с благословенными США, даже в кризисном 1990 г. средний срок ожидания квартиры составлял 8 лет. Причем так или иначе жильем было обеспечено 100 % населения и речь шла только о предоставлении отдельного жилья для нуждающихся. Существовало абсолютно легальное частное и кооперативное строительство: около 40 % жилфонда в СССР было частным, две трети приходилось на деревню. Можно ли было увеличить темпы строительства путем капитализма, который якобы работает как волшебная палочка? Обратимся к современности: за 1953—1990 средняя жилплощадь на человека в СССР выросла на 10 м². (с 6 до 16), в 1991—2020 гг. в РФ аж на колоссальные… 10,5 м². (с 16,4 до 26,9). Да, есть ипотека. Только на фоне нынешнего времени, когда квартиры стоят от 1 до 8 млн рублей, средняя зарплата составляет около 35 тыс. р., около 50 % населения по официальной статистике экономит на еде и одежде (по странному совпадению, примерно такое же число хочет улучшить свои жилищные условия), а официальный срок ипотеки составляет до 25 лет — очевидно, что большинству «получить в недвижимость» эту квартиру придется ждать… ну, скорее всего, примерно столько же, как в СССР. В худшем случае — даже дольше. И всегда есть риск его потерять. Особенно тяжело малообеспеченным семьям. По статистике, в 1980-х и 1990 г. ежегодно около 1,2-1,3 млн семей получали жилье от государства, а в 2020 г. их число сократилось в 13 раз до 96 тыс. семей, остальное наживает покрывает рынок. Ну и вспомним про колоссально выросшие затраты на коммуналку, поскольку государство больше ее не дотирует. По факту ситуация с жильем вполне себе продолжение прежних тенденций, только раньше за изъятие у людей доходов на жилстроительство и распределение отвечало государство, а теперь рынок. Выводы о его колоссальной эффективности делайте сами.
      • Обеспечены жильем «так или иначе» — это самое верное определение: часть коммуналок, например, не расселена до сих пор, не говоря уж о том, что знаменитые хрущевки строились как временное жилье, и у многих проектный срок службы истек еще при СССР. Если это не нехватка недвижимости, то что тогда нехватка? Так что насчет «бреда» стоило бы как-то поаккуратнее.
    • Немаловажную роль при получении квартир играл блат и «необходимость» сотрудника. Например, квартира могла быть весьма весомым аргументом для переманивания ценного кадра на новое место[10].
  • Но физический голод всё же ликвидировали: хлеб, килька в томате, плавленые сырки «Дружба», подушечки «Дунькина радость», перловка и слипающиеся серые макароны были в продаже в самых дальних уголках страны (правда, «Дунькина радость» исчезла в разгар антиалкогольной кампании, когда дефицитом стал также и сахар — из неё стали гнать самогон, ибо, как и всякая карамель, она делалась из сахара). В большинстве областных центров российского Нечерноземья в свободной продаже были также 1,5%-е бутылированное молоко, кефир, твердокаменные пряники и яйца. То есть, с голоду умереть можно было лишь сознательно перестав есть или заболев раком пищевода и отказавшись от гастростомы. Но чтобы есть не только дурное хрючево, а чего повкуснее, надо было либо простаивать часами в очередях за любым более или менее приличным продуктом (если повезёт натолкнуться на такую очередь, в продажу выбрасывали всякие ништяки в диапазоне от докторской колбасы до зелёного горошка в банках далеко не каждый день и не каждый месяц, они расходились чаще всего по родне и друзьям работников торговли и на прилавок не попадали), либо иметь блат в продмаге, либо принадлежать к номенклатуре, снабжавшейся из закрытых распределителей.
    • Немаловажную роль играли и разномастные «колхозные рынки». Да, ценник сильно выше, чем в магазине. Но там было действительно почти все. Вплоть до сверхдефицитных колбас (разумеется домашнего изготовления, обычно кровяных и копченых), мясной вырезки и домашних консервов.

Кроме экономических недостатков, с некоторых пор наложились ещё, так сказать, дизайнерские — Хрущёв положил курс на «борьбу с излишествами в архитектуре», да и во всём мире вошёл в моду «интернациональный стиль»[11] — здания из железобетона и стекла, которые выглядят скорее брутально, чем эстетично.[12] Однако именно советская деталь: отсутствие конкуренции в лёгкой промышленности и постоянный дефицит товаров сказались на том, что, допустим, самолёты были красивые, в вот дизайн товаров для простых людей (игрушек, мебели, посуды, книг и т. д.) делался зачастую на отвяжись. Так и возникали новые районы, застроенные серыми коробками, с магазинами, в которых стоят серые коробки, в которых лежат серые коробки.

Проще говоря, в вопросах яркости/унылости в СССР было хорошо в плане организации досуга, но плоховато с культурной и материальной частью. Из всех этих недостатков родился образ сравнительно безопасного и стабильного (эта часть образа роднит данный троп с его оптимистичным братом), однако серого и монолитно-тоскливого, как бетонная стена, общества, в котором жить можно, но хотелось бы чего-то получше.

  • С организацией досуга тоже было всё не совсем копенгаген. Отчасти этому способствовала поощряемая партийными идеологами «диктатура хорошего вкуса», насаждаемая старыми девами из худсоветов (это даже не Главлит, вымарывающий антисоветчину и разглашение государственных тайн, а хуже). В любой стране мира, в соответствии с правилом Парето, спрос на высокую культуру предъявляет не более 20 % населения, остальным надо чего попроще, вплоть до матерных частушек (вспомним, что солдаты из «Швейка» предпочитали петь не патриотическую Gott erhalte unser Kaiser на музыку великого Гайдна, а «Шли мы прямо в Яромерь», чуть более чем полностью посвящённую кишечным газам и их выпусканию), и их запросы тоже надо удовлетворять, они не в меньшей степени граждане, чем рафинированные интеллигенты и упомянутые выше старые девы. А не тащить их за уши на оперный спектакль, где они засыпают от скуки на первых тактах увертюры. Плюс идеологическая пеня, требовавшая от артистов обязательного включения в репертуар чего-нибудь патриотического — о войне, о партии, о труде и т. п. (это давало неплохой заработок членам Союза композиторов и Союза писателей, но 90 % такой продукции было более чем уныло-фекального качества, разве что Давид Тухманов мог запилить что-то весьма забойное по предложенным темам: «День победы», «Я, ты, он, она — вместе целая страна», песню про Олимпиаду-80 в современной стилистике, «Сияй, Ташкент, звезда Востока» и т. п.; а до войны и в ранние послевоенные годы хорошую и при этом идейно выдержанную музыку (соответствующую вкусам и моде того времени) поставляли Дунаевский, Блантер и бр. Покрасс). То, что соответствовало запросам значительной части населения младше 35-40 лет, вроде того же ужасно вульгарного, но ещё в большей степени популярного «Массового лая» с сусально-приторным Юрочкой Шатуновым, ночным кошмаром любого обладателя мало-мальски приличного вкуса, появилось лишь в Перестройку и было востребовано «на ура».

Примечания[править]

  1. Авторы легенды не в ладах с матчастью — у советского магнитофона ВМ-12 кассетоприемник механический и мог работать без подачи питания, как у обыкновенной китайской мыльницы.
  2. Сами вы не в ладах — вытащить-то можно, но сильно пожёванную — такова особенность механизма заправки VHS
  3. На самом деле литература «про это» уже в конце 70-х вполне себе была: автор правки её даже почитывал в юности… поправка — его бабушка работала в книжном магазине. Почему такие книги не были востребованы массово, а если кому-то нужны, то хрен достанешь? Ну, так на то и наш троп…
  4. Спорно. Источник? Мне встречалось ещё как минимум два объяснения-оправдания этой фразы: согласно одному, она хотела сказать «У нас нет секса на телевидении», но недоговорила последние два слова, а согласно второму — просто «Не, у нас этого нет», но её неправильно поняли. Как нетрудно увидеть, все три объяснения противоречат друг другу, так что неплохо бы запруфить хотя бы одно из них.
  5. Справедливости ради, церковь тут примерно ни при чём. Конечно, она стремилась «монополизировать» сферу морали — дескать, все эти нормы идут исключительно от Бога, — но на деле представление о запретности внебрачных отношений возникло задолго до церкви и существовало независимо от. Тут ещё двойные стандарты по половой принадлежности: девушку, даже взрослую женщину, вступившую в половую связь до брака, считали шлюхой и блудницей, а парня, практиковашего добрачный секс — героем-любовником и настоящим мужиком.
  6. Справедливости ради, существовал ряд книг из серии «Молодой семье», где в том числе описывался принцип оргазма и даже были даны некоторые варианты позиций для секса (впрочем, вполне тривииальные). Издание, если автор правки правильно запомнил — начало 80-х
  7. Скорее уж, если развивать данную аналогию, стало жертвой аборта: дизайнеры в Союзе были, просто назывались по-другому (типа «специалисты центров стиля») и их творческие наработки, всплывающие уже сейчас, действительно порой вызывают восхищение — да, они, безусловно, были подражателями и учениками западных дизайнеров, но учениками-то хорошими, оказывается! Увы, все эти наработки не уходили дальше чертежей и дипломных проектов, а в поточное производство шло то самое, серо-буро-малиновое… Потому что.
  8. куплю советские обои и линолиум, дорого
  9. Желающие могут приобщиться.
  10. Дед автора правки, будучи ОЧЕНЬ крутым специалистом в области сельхозстроительства и живя в одной из «южных республик» получал квартиру 3 раза. Причем только в первый раз — по очереди для молодой семьи. Остальные два — как бонус, при смене рабочего места (разумеется смене с повышением). Для сравнения, его жена, закончившая карьеру начальником отдела кадров стратегического завода квартиру получила лишь единожды. Впрочем, автор правки подозревает, что истинной причиной того было банальное нежелание бегать по инстанциям. Как только квартира потребовалась её старшей дочери, та немедля появилась.
  11. См. w:Нимейер, Оскар, w:Ле Корбюзье.
  12. Вообще-то этот (крайне популярный в 70-х в Восточной Европе, включая СССР, но также и, ВНЕЗАПНО, в Великобритании) извод неоконструктивизма так и называется — «брутализм», от французского beton brut, «грубый бетон»: бруталистские здания из эстетических — архитекторов увлекала текстура голого бетона — и финансовых соображений часто не то что не красились и не облицовывались, но и даже не штукатурились. Интернациональный стиль и «хай-тек» — это как раз геометрические «кристаллы» из стекла на стальном каркасе, гламурные, но безликие, типа того же покойного WTC в Нью-Йорке.