Не читал, но осуждаю/Литература

Это подстатья к статье «Не читал, но осуждаю». Навигационные шаблоны и категории тут не нужны.

В США на улицах бастуют негры. К одному протестующему подходит российский журналист: — Пожалуйста, расскажите российским телезрителям, по какому поводу вы бастуете? — Мы требуем запретить книгу Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна»! — А почему? — Потому что Марк Твен там оскорбляет и унижает темнокожих! — Э-э-э, простите, а вы сами-то читали эту книгу?

— Нет, сам я эту книгу не читал, но знаю, что Марк Твен там унижает темнокожих!

— Вполне реальный случай, показали по какому-то из центральных телеканалов в самом начале нулевых. В 2020-м повторился

В России писать не умеют

Много, ну ОЧЕНЬ МНОГО МТА. Такое количество графоманов отпугивает читателя от единиц не особо популярных, но всё же неплохих, писателей. Само употребление термина «МТА» указывает на троп в девяти случаях из десяти.

• «Домострой». Пособие, как бить жену и детей и быть домашним тираном? Так он известен в обществе, но если почитать… Большая часть текста — это именно что пособие по устройству дома, ведению хозяйства и пр, актуальное для XVI в. и безнадёжно устаревшее сейчас (собственно, «Домострой» — вольный перевод греческого слова «Экономика»). А то место, где упоминается насилие, рекомендует его как раз ограничивать — потому что во времена автора родню били смертным боем и безо всяких книг, так что совет применять насилие умеренно был даже прогрессивным.
  • Вдобавок подобную литературу писали не только у нас: так, аналогичное немецкое руководство примерно того же времени зовётся уже гораздо откровеннее — «Искусство воспитания послушной жены».
• А. И. Тургенева часто обвиняют в смердяковщине или украинофобии на основании цитат персонажей его произведений, иногда вырванных из контекста.
• Л. Н. Толстой якобы писал неподъёмные кирпичи, набитые длинными описаниями природы с «дубами на целую страницу». На самом деле описание того самого дуба занимает всего 156 слов («Война и мир», том 2, часть 3, гл. 1), а размышления о нём князя Андрея занимают тоже 2 абзаца в главе 3. Куда больше проблем у читателя как раз из-за того, что Толстой часто умалчивает о вещах, понятных в те времена любому вхожему в высший свет человеку, а то и вовсе посвящает целые главы полемике с историками Бородинской битвы.
• А. И. Солженицын — почти что кодификатор. И во многом остаётся таковым по сей день, поскольку советская история практически для всех — тема крайне болезненная, и почти каждый поднятый по ней вопрос тут же раскалывает общество на различные лагеря. Причём обычно в сраче по этому поводу художественные качества произведений Александра Исаевича, как правило, не рассматриваются, а объектом спора становятся политические убеждения — уж это-та сторона его творчества для оценки меньше всего требует серьёзного знакомства с произведениями писателя. Отсюда и такое огромное даже в наши дни количество «не-читантов-но-осуждантов», из принципа не желающих даже заглянуть в книжку писателя и которым достаточно лишь услышанного где-то чужого (будь то Климов или «Научи Хорошему») мнения о нём.
  • Не менее интересна и «расстановка сил» в споре вокруг его творчества. Не-читающие-но-осуждающие часто воображают себе Солженицына как прозападного «либераста» в вакууме. На самом деле в последнее время либералы всё чаще соглашаются с коммунистами насчёт него. В большинстве случаев они с творчеством Александра Исаича хорошо знакомы, но с недавних пор начали относится к своему когдатошнему кумиру более критически, диагностировав у него и латентное имперство, и антисемитизм, и чрезвычайное сходство по психотипу с типичным гуру какой-нибудь тоталитарной секты (нетерпимым к чужому мнению в принципе, а уж к критике в свой адрес, даже самой здоровой и конструктивной — тем более, причём даже не столько из-за железобетонный уверенности в своей правоте или какого-то особенного самолюбия, сколько в силу того, что любое несогласие воспринимает как уже сформировавшуюся угрозу своей власти, пусть и не физической, а только над умами масс; и до сих пор, даже после своей смерти, окружённым толпой преданных «хомячков», свято верующих в то, что любой, пытающийся оспаривать идеи их «непогрешимого» гуру, якобы уже льёт воду на мельницу коммунистов), и ещё много неприемлемых для них в нынешней обстановке, но ранее прощаемых по принципу «против жыдобольшевиков — хоть с дьяволом» черт.
  • Дело в том что Исаевич позиционировал себя в первую очередь как человека, стоящего на позициях русских. Как он это делал — другой вопрос, но в своей позиции был последователен и взглядов не изменил, что для русофобствующего сегмента данного движения — вещь похуже, чем приверженность идеалам коммунизма. Иначе говоря, Сан Исаич был русским националистом, а либералы в принципе воспринимают национализм как нечто дурное.
  • Стоит заметить, что собственно историческая часть произведений Солженицына весьма подробно изучена историками, особенно в части, касающейся их достоверности. На эту тему написана масса исследовательской литературы, что позволяет составить достаточно полное мнение о его творчестве (с исторической достоверностью ситуация весьма плачевная) — и для этого нет никакой необходимости изучать его биографию.
  • Вообще, самый главный вывод «Архипелага ГуЛАГ» настолько неудобен, что вызывает ненависть у всех доктринёров вне зависимости от политической окраски. Пройдя через фанатичный коммунизм в юности, войну, лагерь, шарашку, смертельную болезнь, исцеление и обращение к традиционной религии, Солженицын осознал, что и заключённые, и те, кто их сажал и сторожил, были по своей природе самыми обыкновенными людьми, не героями и не злодеями. И что окажись он среди лагерной охраны и администрации, то относился бы к подопечным точно так же, а может, и ещё хуже
• Б. Пастернак — второй кандидат на звание кодификатора. Сегодня уже, правда, мало кто сохраняет ту «не-читантско-но-осуждантскую» позицию в отношении его творчества, ибо настолько серьёзных обвинений ему не предъявляли, да и особой политоты Борис Леонидович в своих произведениях не поднимал.
  • Попробуй его осуди… Сразу прилепляется префикс «не читал, но».
• «Мастер и Маргарита» — внутримировой пример. Мастер: «Ужасно не нравятся… Никаких я ваших стихов не читал!». При этом Бездомный, судя по всему, поэт талантливый — тот же Иисус у него получается «совершенно как живой».
• В. Набоков, «Лолита» — повесть взбудоражила уже противоположную сторону океана, где внутренние «триггеры» у населения другие, в том числе безопасность их драгоценных детишек, зарющиеся на которых похотливые извращенцы вечно мерещатся переживающим родителям, а само общество такой темы в литературе ни за что не потерпело бы. Что особенно интересно, сам автор смотрел на поднятый им «переполох в курятнике» (Докатившийся аж до самого английского парламента, Карл!!!) довольно расслабленно и даже с лёгкой усмешкой:

  Я уверен, что советское правительство будет счастливо поставить свой служебный штемпель на романе, который, по широко распространённому мнению, очень остро судит об американской системе мотелей.

  — В. Набоков, в данном случае в ответ на заданный ему когда-то вопрос о хотя бы теоретической возможности публикации «Лолиты» в Советском Союзе

• Борис Штерн, «Шестая глава Дон Кихота» — внутримировой пример. Один из персонажей очень критикует фантастику, из которой он читал только «Аэлиту». Впрочем, чуть позже выяснилось, что то всё же была… «Лолита».

• Книги Лидии Чарской, особенно после разноса Чуковского. Впрочем, во времена написания той статьи Чуковского и так считалось хорошим тоном снобски воротить от творчества Чарской носик как от «быдлолитературы» назло широким читательским массам, которые его, наоборот, обожали. Даже самый ленивый не преминул тогда возможностью очень даже заслуженно попенять и на нездоровую тягу к слезовыжималке, и на чрезмерную, доходящую порой до истеричности, экзальтированность персонажей, и на слащавость общего тона повествования, а местами (например, в повести с говорящим названием «Особенная») — на мерисьюизим главгероев в таких масштабах, что заставили бы многие школоло-фанфики удавиться от зависти.
  • У многих отношение к Чарской в корне переломилось после революции — белые в эмиграции цеплялись за неё прежде всего как за один из последних осколков старого мира.
  • Какие суждения о творчестве Чарской уж точно не имеют под собой никаких оснований, так это причисление её к лику крупнейших ЛГБТ-икон русской дореволюционной литературы и занесение в один ряд с Софьей Парнок и Зиновьевой-Аннибал. Те случаи, когда девичья дружба в произведениях Чарской опасно граничит с лесбийской романтикой — суть не более чем нечаянное следствие той самой пресловутой экзальтированности персонажей. Из-за неё же у Чарской вообще полно всяких неловких и двусмысленных фраз — таких, как:

Я злодейка пред тобою, а ты… ты — святая. Я поклоняюсь тебе!

— «Записки маленькой гимназистки»

Ты понимаешь ли, милая Лялечка, что такое, когда крохотный ребёнок вдруг до бешенства возненавидит себя, и захочет себя оплевать, и, в жажде самоунижения, всосётся в твои ноги губами: «Бей меня, топчи, унижай: я — злодейка, а ты — святая!»

— Та самая статья-разнос Чуковского

О, прогоните же меня, прогоните! Я не стою вашей ласки!

— «Счастливчик»

Исхлещи меня кнутом до полусмерти!

— «Щелчок»

И ведь нельзя всерьёз сказать, что отпускающие подобные фразы дети — мазохисты.

• Пожалуй, тут нужен небольшой комментарий. «Злодейка» неоднократно подставляла свою собеседницу, а та, в свою очередь, взяла на себя ее вину (точнее, не оправдывалась, когда ее обвинили) и была серьезно наказана. Во второй цитате мальчик говорит с матерью своего друга, который чуть не умер от простуды. Простудился он, проведя много часов в сарае, где его запер и забыл тот самый друг. В третьем случае — цыганский барон хочет бросить на произвол судьбы больную девочку. Ее брат просит делать что угодно, хоть исхлестать его кнутом, только не обижать его сестру. Так что все сцены, конечно, выписаны с экзальтацией, но более или менее оправданно сюжетом и контекстом. А Чуковский в своей статье неоднократно вырывал из контекста фразы.

• Фантастический цикл Александра Зорича «Завтра война» — многие ненавистники цикла уверены, что это некий гимн русскому шовинизму и милитаризму с «горжусь Россией!!!» через каждую строчку. Что, там нет однозначно правых? Нет тотально непобедимых героев? Нет низведения врага до космической саранчи или жалких фашистов, достойных только вразумления хорошим дрыном? Ненавистная фраза встречается четыре раза на три книги, из них три — с иронией? По факту, главная вина авторов, кажется, лишь в том, что они посмели поставить Россию на то место, которое в космоопере намертво забито за США.
  • Отдельные читавшие личности находят, всё же, идеалы героев этой серии не слишком радужными: в последней книге выясняется, что вся система мироустройства держится на консерватизме, который вызывают… космические лучи. И это не просто одобряется — один из героев даже ценой жизни спасает источник этого излучения, чтобы, не дай бог, не случилась ломка сознания у целых цивилизаций. Но чтобы узнать это, нужно прочитать до конца основную трилогию, и это уже к тропу не относится.
• Как ни странно, Виктор Суворов (как бы к нему не относились). Даже среди писателей-критиков «Ледокола» встретилось несколько индивидуумов, незнакомых с оригинальным текстом. «Некогда читать, договор с издательством, сроки горят!»
  • Тут, правда, необходимо добавить, что Суворов-Резун был столько раз пойман за руку на прямой дезинформации читателя (ссылки на несуществующие документы, искаженные цитаты и т. д.), что его имя как исследователя безнадёжно дискредитировано. «Чтобы понять, что яйцо тухлое, его не обязательно есть целиком» ©.
• Дарья Донцова. Больше всего её книжки ругают те, кто и так их не будет читать. Хотя ан-масс — нормальные детективчики на «убить время», писавшиеся в те времена, когда не было смартфонов, в которые можно было закачать книгу «Война и мир», аудиокнигу «Война и мир», все экранизации «Войны и мира» и еще место на вальсы Шубертов, чтобы послушать в ходе чтения книги, останется.
• Ник Перумов. Все началось ещё с «Кольца Тьмы», из-за которого автора даже пытались побить в 1994 (о нём и прочих апокрифах см. в соседнем разделе — их особенно часто осуждают, не читая, что видно по самим претензиям). Самостоятельные произведения ругали уже по инерции… но очень долго, аж до конца 2000-х, пока старая форумная культура окончательно не приказала долго жить. По претензиям часто было заметно, что книги не читали вообще или ограничились кратким содержанием. Например, когда «Хроники Хьёрварда» обвиняли в огрехах эпопеи про Фесса (затянутости, длинных нудных рефлексиях, нагромождении сюжетных линий — ничего этого в «Хрониках» как раз и нет).
• Юлия Латынина. Злобные пасквили на Россию, представляющие ее сплошным чекистско-бандитским Мордором, о чём там читать? Ни твердая фантастика (цикл про Вейскую империю), ни проработанная экономическая составляющая ахтарского цикла не котируются.
• Лже-Никас Зервас, «Дети против волшебников».

На загнивающем Западе

• «Если в этих книгах говорится то, что есть в Коране, то они бесполезны. Если же в них говорится что-нибудь другое, то они вредны. Поэтому и в том, и в другом случае их надо сжечь» (Умар ибн аль-Хаттаб при сожжении Александрийской библиотеки). Возможно, первопример. Опции «Они дополняют Коран» не было.
  • Правда, не доказано, что халиф это сказал. Но его можно понять: к моменту его прибытия в Александрию большую часть библиотеки составляла христианская богословская литература. Античные труды, конечно, тоже сохранялись, но их было мало, тем более что библиотека и до прихода халифа горела не раз.
  • К первому комментарию: опция «Они дополняют Коран» для мусульманина невозможна по определению — ибо сказано: «Мы ничего не упустили в писании». Следовательно, всё остальное бесполезно (жечь) или еретично (жечь с наслаждением).
• «Государь» Макиавелли — отнюдь не апология беспринципности. Выкинутый в отставку дипломат, насмотревшийся на горе-объединителей Италии, вовсе не советует государю устраивать террор против подданных или потакать своим желаниям. Совсем напротив, государь должен избегать даже интрижек с чужими жёнами (рогатый супруг едва ли будет верно служить) и всячески заботиться, чтобы верные ему подданные жили благополучно. Реальное возмущение у современников вызвали не советы, а главный вывод книги: рассуждая о том, что заставляет подданных подчиняться государю, даже если он не может их к этому принудить, Макиавелли приходит к выводу, что причин может быть только две: государя либо любят, либо боятся. Гуго Гроций, Томмазо Кампанелла и прочие политические мыслители того времени на этом моменте и останавливались. А Макиавелли пошёл дальше и, после множества исторических примеров, делает вывод: надо, чтобы боялись.
• Сочинения де Сада — это, как известно всем нечитавшим, сплошная порнография. Читавшие обычно разочарованы: по больше части это пародия на беллетристику XVIII в., и никакого эротизма нет даже близко. Секс и насилия описаны именно механически, нарочито дурашливым тоном, в духе вольтеровского «Кандида», и не возбуждают, а вроде как шокируют.
• Юкио Мисима, «Мой друг Гитлер» — название пьесы очень радовала советских критиков: вот, посмотрите, товарищи, кого японские декаденты считают за друзей. При том, что сама пьеса как раз про гибель дружбы, раздавленной политическими амбициями, и Гитлер в ней показан как расчётливый лицемер. В самой известной русскоязычной постановке она вообще похожа скорее на антифашистскую чёрную комедию. А другом Гитлера, если кто не понял, называет не Мисима, а герой пьесы, командир нацистских боевиков Эрнст Рём.
  • Эм… возможно, стоит добавить соответствующий «восточный раздел»? Автору правки довелось читать китайскую новеллу, для героини которой вся литература фактически делилась на «красную книжечку Мао», «черную» (фашистскую) и «желтую» (порнографию). Например, «Овода» на основе увиденной иллюстрации с объяснением Артура и Джеммы, она тут же клеймит «желтой книжонкой».
• Творчество и идеи Айн Рэнд как таковые. К писательнице предъявляют много разных претензий, но есть спросить кого-нибудь из искренне объективизм ненавидящих «в чём суть её философии, и за что такое негодование?», — то, скорее всего, вы услышите что-то наподобие: «Ну, там, короче, восхваляется звериный капитализм, социальный дарвинизм, человеконенавистничество, она учит, что самое главное в жизни — это деньги, и смысл в том, что надо ходить по головам и пожирать друг друга ради своего обогащения». А на вопрос «А читал ли кто-нибудь того же „Атланта“, „Источник“ или, хотя бы, какое-нибудь из её многочисленных эссе, где она даёт развёрнутые пояснения по своим позициям?» в 99 % случаев будет ответ в стиле «Да вот ещё, кирпичи эти водяные читать!». Что характерно, среди многих восхваляющих писательницу уровень знаний о её философии примерно такой же.
• Научную фантастику от Айзека Азимова читают только задроты… потому что Азимов был самый известный и высокооплачиваемый научный фантаст своего поколения, у него были узнаваемые бакенбарды и его часто показывали по телевизору. Про Гамильтона, Ван Вогта или Хайнлайна такого не говорили, потому что простые пацаны с раёна просто ничего не знали про этих людей.
• «Гарри Поттер» подвергся нападкам неадекватных борцов за нравственность как книга, в которой в положительном ключе показано «общество избранных интеллектуалов, умеющих властвовать над тёмными силами», и проповедует «вседозволенность для представителей этого общества». В принципе, ряд неадекватных фанатов (фанатеющих с чистокровной магической аристократии, «тёмной» слизеринской эстетики и персонально Снейпа и Малфоя) разделяет трактовку ярых борцов, хотя и относится к ней как раз одобрительно. Но вообще-то книга, напротив, резко высмеивает помешанных на чистокровности полусумасшедших магов-аристократов, возомнивших себя офигеть какой элитой.
  • Что же до тёмных сил… Да, в книгах и фильмах о Гарри Поттере есть главный антагонист — Тёмный Лорд (так и называется), и всё выглядит так, что если тёмные силы, допустим, и не служат ему, то, чего доброго, он служит им (тот и/или другой ход традиционен для многих образцов фэнтези). А кто такие, собственно, дементоры, как не злые духи, которых по глупости начало использовать в своих целях официальное Министерство магии?.. All this is not explicitly confirmed, but VERY heavily implied… Но намёки на такую подоплёку автор — верующий человек — дала сатирически, явно вкладывая в это своё собственное омерзение, а в одном интервью произнесла почти на слезе и крике: «Я стремилась создать прививку от шовинизма и сатанизма, а меня некоторые критики, особенно религиозные, саму честят чуть ли не сатанисткой!». ОДНАКО авторы нападок подразумевают под «властью над тёмными силами» магию как таковую, считая, что заклинания волшебников в «Гарри Поттере» заклинают именно демонов, так как в мировосприятии наиболее ортодоксальных христиан (фактически ультрас от веры) любая магия — это призывы к демонам о совершении «чудес», даже если она вымышлена и такая её трактовка не поддерживается каноном вымышленного мира. Выводы вышеупомянутых граждан понятны: «В сюжете — богопротивное колдовство! А автор занимается его апологией!! Душепагубное чтение!!!». Собственно, на этой-то истерии, поднявшейся среди ряда критиков (особенно усердствовали И. Медведева и Т. Шишова), и паразитировал анонимный автор «Детей против волшебников».
  • Прекрасный пример сознательной аверсии тропа явил Андрей Кураев, который с подозрением относился к «Поттеру», но прежде чем осуждать, прочитал… и оказалось, что осуждать особо и нечего, сказка как сказка.
  • Справедливости ради, почти вся эстетика «официальной магии в мире ГП» (Министерство магии; маги-педагоги; маги-обыватели) — это именно упрощённо-фольклорная (и гораздо более светлая и мягкая, больше ради фишки) версия оккультного дискурса.
• «Сумерки». Справедливости ради: не каждый может осилить до конца эти четыре кирпичика, написанные далеко не шедеврально, притом наполненные «соплями на сахаре» и весьма сомнительной моралью.
  • Что автор правки, что его бабушка — каждую книгу прочитали буквально за пару дней. Тягомотины не увидела, только корявый перевод, в оригинале столько «соплей» не было.
  • Автору этой правки, в свою очередь, роман (правда, только первый, дальше руки не дошли) показался феерически смешным (при полном понимании, что это не так и задумано). И она совсем не понимает, в каком месте это кирпич: книга довольно короткая. В целом, вкусовщина как она есть (но да, от перевода тоже многое зависит, автор данной правки вообще в украинском читала).
• «50 оттенков серого» — надо сказать, действительно эпический трэш, которому совершенно заслуженно прилетает и от феминисток (автор показывает абьюзивные отношения как великую любовь), и от БДСМ-щиков (автор ни черта не понимает в теме), и просто от любителей изящной словесности (написано действительно очень плохо).
  • Но… Тут сложнее. Автор, как окончательно выяснилось в третьем томе, старалась вложить мораль «При помощи любви и понимания есть шанс из самого отбитого психа сделать человека». Однако делала это настолько неумело, что многие читатели увидели совершенно противоположное: «Придурь богатого садиста надо терпеть, если любишь». Вдобавок в качестве примера нездоровых отношений там подается игровой БДСМ (и то откровенно ванильный), который отчего-то демонизируется. В общем, как ни крути, не удалась басня.
  • Зато автор(ка) прекрасно разбирается в чае из пакетиков. Если миллионер поведёт вас в ресторан, вы точно сумеете аристократично выдать официанту распоряжения, как следует «заварить чай».
• Мнение, что убивать фэнтези как жанр Сальваторе, Маргарет Уэйс и Трейси Хикмену помогали «бездарные графоманы» Эддингс, Брукс и Фэйст. Как правило, на поверку оказывается, что никого из этой «проклятой троицы» критик не читал, но где-то слышал, что их книги очень плохие. Как вариант — прочитал парочку незрелых ранних произведений, возможно, к тому же, не в самом удачном переводе.
  • Троица авторов TSR тоже подпадает под троп: их списывали в «тупые боевики по играм», едва узнав, что в основе книги — одна из вселенных D&D. То ли дело «настоящее» фэнтези, где сплошная философия и рассуждения об этике! Вот только, во-первых, не по играм, а по вселенным, по которым проводятся настольные игры (они и по Средиземью проводятся, если что). А во-вторых, книги по мирам D&D не особо отличались от прочего фэнтези: были и плохие, и хорошие, и не состояли из одного рубилова. Особенно яркий пример — серия Сальваторе про Дриззта: вот уж где на самом деле морализаторства прямым текстом и рассуждений о добре и зле чуть ли не больше, чем во «Властелине колец»!
• Кстати, о Раймонде Фэйсте. По мнению одного из критиков, разгромивших «Чародея», его первую книгу о Мидкемии, он написал «стандартный фэнтезийный роман, в котором мальчик-сирота из отдаленной деревни становится могущественным магом, женится на принцессе и спасает королевство от армии троллей и темных эльфов». Судя по этому пересказу в духе «Ковбой Бибоп за своим компьютером», критик прочитал максимум первые несколько глав, где мы действительно узнаем, что протагонист — сирота, он учится у придворного мага, влюблен в дочь герцога и в сеттинге существуют тролли и темные эльфы, которые в последнее время подозрительно зашевелились. После этого он гневно отбросил книгу и пошел писать разгромную рецензию. То, что весь дальнейший сюжет как раз построен на аверсиях, уже прошло мимо его внимания.
• Цикл «Инквизитор Эйзенхорн», за авторством Дэна Абнетта. Внутримировой пример. Одна из глав посвящена как раз этой теме — Грегора Эйзенхорна судят, в том числе за уничтожения еретической книги Некротек, которую он спалил даже не читая. Большинство инквизиторов согласны с подобным решением, ибо так и нужно поступать с трудами еретиков. Обоснуй — в мире Warhammer, такой подход вполне обоснован, ибо нарваться на вещи, которые лучше не знать там, как два пальца. А конкретно Некротек был книгой абсолютного Зла, которая с легкостью подчинила себе суперсолдата-космодесантника, который просто взял её в руки.

Нон-фикшн

• «Капитал» Маркса — нет числа людям, желающим его критиковать, явно ни разу не открыв. Особенно забавно получается, когда доводы главного теоретика социализма пытаются опровергнуть аргументами, на которые сам Маркс отвечает в первой же главе.
• Герберт Уэллс, «Россия во мгле». «Сам ты во мгле, англичанка гадящая», — ворчат ура-патриоты и горе-коммунисты и не желают читать книгу. В которой беспристрастный очевидец с большим сочувствием к русским описывает ПЦ, царивший в стране в те годы. Причём симпатии Уэллса как раз на стороне большевиков: он их, конечно, подкалывает шутками про бороду Маркса, но уверен, что только они способны вытащить страну из этой самой мглы. Между прочим, в советское время из критических статей все нечитавшие знали, что Уэллс хвалил Ленина!
  • Но ГОЭЛРО Уэллс назвал волюнтаризмом и фантазиями и был весьма озадачен тем, что выполнили и даже перевыполнили.
• Фрейдистская психология. Знакомая автора правки отговаривала последнего от чтения трудов Фрейда, не прочитав не одной его книги.
• Идеолог фошшыстов Ницше. Он писал «Падающего толкни». В его произведениях продвигается идея, что сверхлюди арийской расы должны всех убить и поработить. Не надо его читать.
  • При том, что Ницше как раз в книгах предупреждал о том, что набирающая силы фашистская идеология опасна, а выступал скорей за «разумный эгоизм».
• Збигнев Бжезинский и его книга «Великая шахматная доска». Вопреки мнению ура-патриотов, в этой книге нет ни одного русофобского штампа про «генетическое рабство», «многовековую отсталость» и тому подобное; основная идея Бжезинского, которую он многократно повторял вплоть до своей смерти — «Россия должна отказаться от имперских амбиций и стать одной из стран Запада» (к тому же, будучи американским империалистом, Збиг выступал против претензий на мировое господство со стороны любой другой страны — не только России, но и, например, Китая).
  • Определенный фитилёк заключается в том, что большая часть прогнозов, данных Бжезинским в этой книге, не сбылись. Это хорошо известно политологическому сообществу, так что авторитет «Великой шахматной доски» невелик.
  • Автор данной правки впервые увидел эту книгу в магазине на полке, посвящённой шахматам. Вот уж воистину сбылась старая шутка: почему «Белый Клык» стоит среди справочников по стоматологии?