Знаменитая вступительная фраза/Литература

Фразы, которые должен знать каждый культурный человек (а то, что идёт после этих фраз — уже не так важно):

Русскоязычная

• Баснописец Иван Андреевич Крылов богат на таковые. Эффект усиливается тем, что часто он размещал мораль не в конце басни, а в самом её начале.

Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.

---

Вороне где-то Бог послал кусочек сыру; <…>

— «Ворона и лисица»

«Волк и ягнёнок»: «У сильного всегда бессильный виноват…»

Проказница-Мартышка,

Осёл,

Козёл,

Да косолапый Мишка

Затеяли сыграть Квартет.

— «Квартет»

«Лебедь, Щука и Рак»: «Когда в товарищах согласья нет, / На лад их дело не пойдет…»

«Мартышка и очки»: «Мартышка к старости слаба глазами стала…»

«Слон и Моська»: «По улицам Слона водили, / ‎Как видно напоказ…»

«Стрекоза и Муравей»: «Попрыгунья Стрекоза / Лето красное пропела; / Оглянуться не успела, / Как зима катит в глаза».

• У «солнца русской поэзии» есть аж две стихотворных строки, которые воспринимаются как начала соответствующих произведений, но по факту таковыми не являются:
  • «У Лукоморья дуб зелёный…». Все помнят, что это пролог к поэме «Руслан и Людмила» с таким же древнерусским сеттингом. Но не все знают, что добавлен он был только во втором издании, и тем более, не все сходу вспомнят, что собственно поэма начиналась со строк «Дела давно минувших дней, преданья старны глубокой», а полный канонический текст произведения — с посвящения: «Для вас, души моей царицы…».
  • «Евгений Онегин»: «Мой дядя самых честных правил…». Но это начало первой главы, а на самом деле роман начинается с фразы «Не мысля гордый свет забавить…».
  • И даже то и дело пародируемая «Я приближался к месту моего назначения» из «Капитанской дочки» — это тоже не начало и даже не первой главы (а всего лишь четвёртый абзац второй).
  • «Песнь о вещем Олеге»: «Как ныне сбирается вещий Олег…»
  • «Египетские ночи»: «Чертог сиял».
  • «Сцена из Фауста»: «— Мне скучно, бес».
  • «Сказка о попе и о работнике его Балде»: «Жил-был поп, / Толоконный лоб».
  • «Сказка о рыбаке и рыбке»: «Жил старик со своею старухой / У самого синего моря; …»
  • «Сказка о царе Салтане…»: «Три девицы под окном / Пряли поздно вечерком».
  • «Сказка о золотом петушке»: «Негде в тридевятом царстве / В тридесятом государстве / Жил-был славный царь Дадон».
• Н. В. Гоголь, «Тарас Бульба»: «— А поворотись-ка, сынку! Экой ты смешной какой!»
• П. П. Ершов, «Конёк-горбунок»:

За горами, за лесами,
За широкими морями,
Против неба — на земле
Жил старик в одном селе.

• Л. Н. Толстой, «Анна Каренина»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
  • Начало второго абзаца не менее известно: «Всё смешалось в доме Облонских» «Всё обломалось в доме Смешанских». Нынче обозначает любой хаос и неразбериху.
  • «Война и мир» начинается с тирады на французском: «— Eh bien, mon prince…» и т. д. Первого абзаца некоторым читателям уже было достаточно, чтобы отбить себе охоту продолжать чтение этого опуса эпоса.
  • «Два гусара»: «В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового света, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время, — в те наивные времена, когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или карете, брали с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по мягкой, пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики, — когда в длинные осенние вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридцати человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были еще молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись за женщин и из другого угла комнаты бросались поднимать нечаянно и не нечаянно уроненные платочки, наши матери носили коротенькие талии и огромные рукава и решали семейные дела выниманием билетиков, когда прелестные дамы-камелии прятались от дневного света, — в наивные времена масонских лож, мартинистов, тугендбунда, во времена Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных, — в губернском городе К. был съезд помещиков, и кончались дворянские выборы». Леонид Парфёнов потом именно из этого абзаца и вывел формулу своих «Намедней» — события, люди и явления каждого года, определившие образ жизни страны и мира.
• И. С. Тургенев, «Отцы и дети»: «— Что, Пётр, не видать ещё?».
• М. Ю. Лермонтов, «Герой нашего времени», начало главы «Тамань» почему-то цитируется чаще, чем всё остальное: «Тамань — самый скверный городишко из всех приморских городов России. Я там чуть-чуть не умер с голоду, да еще вдобавок меня хотели утопить.»
• «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова: «В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть».
  • «Золотой телёнок» — не всегда помнят, откуда цитата, но приводят регулярно: «Пешеходов надо любить. Пешеходы составляют большую часть человечества. Мало того — лучшую его часть. Пешеходы создали мир».
• Михаил Булгаков:
  • «Собачье сердце»: «У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу! О, гляньте на меня, я погибаю».
  • «Мастер и Маргарита»: «Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина».
    • Вторая глава, она же первая глава романа Мастера: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана…»
• Ю. Олеша:
  • «Три Толстяка»: «Время волшебников прошло. По всей вероятности, их никогда и не было на самом деле. Все это выдумки и сказки для совсем маленьких детей. Просто некоторые фокусники умели так ловко обманывать всяких зевак, что этих фокусников принимали за колдунов и волшебников».
  • Роман «Зависть»: «Он поёт по утрам в клозете».
• Осип Мандельштам: «Бессоница. Гомер. Тугие паруса. / Я список кораблей прочёл до середины…», «В Европе холодно. В Италии темно. / Власть отвратительна, как руки брадобрея», «Я не увижу знаменитой „Федры“…», «Мы живём, под собою не чуя страны…».
• Борис Пастернак: «Мело, мело по всей земле / Во все пределы…», «Гул затих. Я вышел на подмостки…», «Февраль. Достать чернил и плакать…», «Любить иных — тяжелый крест, / А ты прекрасна без извилин…».
• Почти любая сказка Корнея Чуковского:
  • «Айболит»: «Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит…».
  • «Муха-Цокотуха»: «Муха, муха, цокотуха, позолоченное брюхо, муха по полю пошла, муха денежку нашла…».
  • «Тараканище»: «Ехали медведи на велосипеде, а за ними кот задом наперёд…».
  • «Крокодил»: «Жил да был Крокодил, он по улицам ходил, папиросы курил, по-турецки говорил…».
  • «Бармалей»: «Маленькие дети, ни за что на свете не ходите в Африку гулять…».
  • «Мойдодыр»: «Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня…».
  • Но, бесспорно, пальму первенства держат зажившие своей жизнью вступительные строки «Телефона»:

У меня зазвонил телефон.
— Кто говорит?
— Слон!
— Откуда?
— От верблюда!
— Что вам надо?
— Шоколада!

• С. Маршак, «Мистер Твистер» — зигзаг. Часто ошибочно сабжем считаются слова: «Мистер Твистер, бывший министр / Мистер Твистер, делец и банкир/ Владелец заводов, газет, пароходов…» Однако совсем недавно положение почти исправилось — получили распространение подлинные вступительные строчки: «Есть за границей контора Кука / Если вас одолеет скука…» Всё потому, что упоминаемая в поэме туристическая корпорация Thomas Cook Group в сентябре 2019 была официально на весь мир объявлена банкротом…
• Братья Стругацкие, «Трудно быть богом» (начало первой главы, пролог не так запоминается): «Когда Румата миновал могилу святого Мики — седьмую по счёту и последнюю на этой дороге…»
  • ЩИТО? «Ложа Анкиного арбалета была выточена из чёрной пластмассы…» не запоминается? Может и «просто сок земляники» не помним? Девичья память? Куриные мозги?
• «Волкодав» Марии Семёновой: «Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым призрачным серебром». С этой же фразы начинается и каждая следующая книга цикла.
• Виктор Пелевин, «Generation «П»» — «Когда-то в России и правда жило беспечальное юное поколение, которое улыбнулось лету, морю и солнцу — и выбрало „Пепси“».
• Елена Колядина, «Цветочный крест» — «— В афедрон не давала ли?..»

На других языках

• «Илиада»: «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына». Поскольку это старейшее дошедшее до нас литературное произведение западной цивилизации, можно сказать, что с этой фразы начинается вся западная культура.
• «Божественная комедия»: «Земную жизнь пройдя до половины…».
• «Троецарствие (роман)»: «Великие силы Поднебесной, долго будучи разобщенными, стремятся соединиться вновь и после продолжительного единения опять распадаются — так говорят в народе». Да, в наших широтах не очень известно, но каждый китаец знает. Даже неграмотный.
• «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»: «В некоем селе Ламанчском, которого название у меня нет охоты припоминать, жил один из тех идальго, чьё имущество заключается в фамильном копье, древнем щите, тощей кляче и борзой собаке». (Это начало первой главы, перед ней есть ещё авторское вступление и посвящения.)
• Иван Котляревский, «Энеида»: «Еней був парубок моторний. І хлопець хоть куди козак…» (Эней был парубок бедовый / И хлопец хоть куда казак,)
• Тарас Шевченко:
  • «Заповіт» — «Як умру, то поховайте на …».
  • «Реве та стогне Дніпр широкий…» — все помнят, что это начало немаленькой баллады «Причинна», которую, впрочем, могут хронически путать с «Катериной».
  • «Кохайтеся, чорнобриві…» — А это уже «Катерина»).
  • «Якби ви знали, паничі, Що люди роблять уночі Як люди плачуть живучи».
  • «Садок вишневий коло хати».
• Чарльз Диккенс, «Повесть о двух городах»: «Это было лучшее изо всех времён, это было худшее изо всех времён; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это были годы света, это были годы мрака; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас было всё впереди, у нас не было ничего впереди…» (классический перевод Елизаветы Бекетовой).
• Уильям Блейк, «Tiger»: «Tiger, tiger, burning bright» («Тигр, о тигр, светло горящий»/«Тигр, тигр, жгучий страх»/«Тигр, о тигр, кровавый сполох») — в англоязычной литературе часто цитируется и пародируется.
• Герман Мелвилл, «Моби Дик»: «Зовите меня Измаил». (И снова, как в случаях с «Дон Кихотом» и «Онегиным», это начало первой главы, а не романа, в романе ещё и вступление есть.)
• Эдвард Бульвер-Литтон, роман «Пол Клиффорд»: «It was a dark and stormy night…». Точнее, только начало длиннющего, выспренного отрывка, состоящего из одной фразы. В англоязычной литературе фраза служит символом пафосной и мелодраматической прозы и часто пародируется.
• Ярослав Гашек, «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны»: «— Убили, значит, Фердинанда-то нашего!» Сегодня несколько изменённая фраза любима журналистами и часто мелькает в статьях, посвящённых убийству какого-нибудь значимого в обществе человека.
  • Правда, есть ещё авторское предисловие, начинающееся со слов: «Великой эпохе нужны великие люди».
• Эрнест Хемингуэй, «Снега Килиманджаро»: «Почти у самой вершины западного пика лежит иссохший мерзлый труп леопарда. Что понадобилось леопарду на такой высоте, никто объяснить не может». (На самом деле — третье и четвертое предложения.)
• Франц Кафка:
  • «Превращение»: «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое».
  • «Процесс»: «Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест».
• Владимир Набоков, «Лолита»: «Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по нёбу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Ло. Ли. Та».
• Томас С. Элиот: «Апрель, беспощадный месяц…» и «Мы полые люди, набитые чучела…»
• Дилан Томас: «Do not go gentle into that good night…» («Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы…»).
• Сара Тисдейл: «Будет ласковый дождь…» (благодаря Рэю Брэдбери).
• Джон Рональд Руэл Толкин: «В норе под землёй жил-был хоббит» (In a hole in the ground there lived a hobbit) — с этого короткого предложения начался весь Легендариум.
  • Каждый том «Властелина колец» предваряется одним и тем же восьмистишием:

Три — эльфийским Владыкам в подзвёздный предел;
Семь — для гномов, царящих в подгорном просторе;
Девять — смертным, чей выверен срок и удел.
И Одно — Властелину на чёрном престоле
В Мордоре, где вековечная тьма:
Чтобы всех отыскать, воедино созвать
И единою чёрною волей сковать
В Мордоре, где вековечная тьма.

— Перевод Игоря Гриншпуна

А непосредственно текст романа начинается со слов «В этой книге речь пойдёт в основном о хоббитах…»

• Энтони Берджесс, «Заводной апельсин»: «Компания такая: я, то есть Алекс, и три моих druga, то есть Пит, Джорджик и Тем, причем Тем был и в самом деле парень тёмный, в смысле glupyi, а сидели мы в молочном баре „Korova“, шевеля mozgoi насчет того, куда бы убить вечер — подлый такой, холодный и сумрачный зимний вечер, хотя и сухой».
  • Каждая из трех частей романа, а также завершающая глава, начинаются с фразы: «What’s it going to be then, eh?» («Ну, что же теперь, а?»)
• Габриэль Гарсиа Маркес, «Сто лет одиночества»: «Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер, когда отец взял его с собой посмотреть на лед».
• Роберт Хайнлайн, «Звёздный десант»: «Я всегда начинаю дрожать перед десантом…» Ну и эпиграф:

  Эй, вперёд, обезьяны! Или вы хотите жить вечно?

  — Неизвестный сержант. 1918 год
• Популярно мнение, что рассказы о Геральте Анджея Сапковского открываются фразой «Потом говорили, что он пришёл с севера…». В действительности она звучит чуть-чуть иначе: «Потом говорили, что человек этот пришёл с севера, со стороны Канатчиковых ворот».
• «Тёмная башня»: роман «Стрелок» начинается с фразы «Человек в чёрном ушёл в пустыню, и стрелок двинулся следом». Ею же цикл и заканчивается.
• Терри Пратчетт, «Плоский мир»: фразой «На спине великой черепахи А’Туин, покоясь на четырёх слонах, плывёт сквозь пространство Плоский мир» (со множеством вариаций) начинаются многие книги цикла.
• Джоан Кэтлин Роулинг: «Мистер и миссис Дурсль жили в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава Богу, абсолютно нормальные люди».
• Уильям Форд Гибсон, «Нейромант»: «Небо над портом было цвета экрана телевизора, настроенного на пустой канал».

Публицистика

• «Манифест Коммунистической партии»: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма».