Generation «П»

Когда-то в России и правда жило беспечальное юное поколение, которое улыбнулось лету, морю и солнцу — и выбрало «Пепси»

— Начало романа

Generation ‚П’ (Поколение «П») — постмодернистский роман Виктора Пелевина, впервые вышедший в 1999 году в издательстве «Вагриус». Стал, наверное, самым известным и популярным (наряду с «Чапаевым и Пустотой») романом писателя и первым вышедшим сразу книгой, минуя журнальную публикацию.

Сюжет

Начало 1990-х. Недавно ещё надеявшийся на беспечальную жизнь советского литератора выпускник Литинститута Вавилен Татарский вынужден оказаться в настоящем и стать продавцом в коммерческом ларьке у чеченского бандита Гусейна. Но однажды покупать к нему сигареты и презервативы подходит однокурсник Морковин. Вскоре после этой встречи Татарский бросает работу продавца и уходит в копирайтинг и рекламу, где поневоле вовлекается не только в новый и делящийся вовсю бизнес, но и в мифологию древнего Вавилона, мистический откровения и наркотические трипы.

Тропы и штампы

• Антиреклама наркотиков — как ни странно, тоже есть. Когда герой принимает особую марку ЛСД, ему является сирруф и наглядно показывает, что по ту сторону реальности Вавилену делать нечего, а «ощутить биение жизни» реально очень болезненно. А уж когда сирруф организует ему развосьмерение, Вавилен понимает, что такими темпами может и не пережить этой ночи.
• Бабочка и император — именно такие размышления занимают Татарского, когда он начинает задумываться о том, откуда все-таки берутся тренды и есть ли вообще подлинная, незамутненная реальность. С одной стороны, он, Саша Бло и сотни других копирайтеров и редакторов пытаются уловить их из некоего коллективного бессознательного — с другой, они же их и формируют, подталкивая коллективное бессознательное в нужном направлении. Венцом становится откровение, что даже богатые и знаменитые, которым настоящая реальность вроде бы должна быть доступна по статусу, пребывают в порожденном копирайтерами плену сознания, искренне веря в «Бутан — страна, где запрещены телевизоры», сочиненный все тем же Дебирсяном-Бло. При этом в своем программном тексте дух Че Гевары упоминает о запрете телевизоров в Бутане как о факте, что добавляет еще слой раздумий.
• Береставляет пуквы — такое расстройство речи приключается с главным героем, попившим чая из мухоморчиков. «Вы ска нежите, стан пройти до акции? Ну, где торектрички хо?»
• Был никем, стал кошмаром — впервые Азадовский упоминается в произведении как брачно-квартирный аферист из Днепропетровска, умудрившийся через брак с москвичкой и фиктивную прописку родственников отжать у законной владелицы квартиру в Москве, выселив ее в коммуналку. Потом мы уже видим его главой всего русского отдела, ритуальным мужем богини Иштар.
• Бронебойный ответ — Гусейн в диалоге со здоровенным русским бандитом ведёт себя замечательно спокойно и уверенно: «Я в горах не коз пас, а козлов. А если ты быковать приехал, я тебе кольцо в нос продену». От Ф-1. Каковую и демонстрирует, удерживая рычаг гранаты пальцами. После чего вставляет чеку обратно. После такой ненавязчивой демонстрации разницы подходов у чеченской и русской мафии Вовчик Малой малость угомонился.
  • Оверкилл — разборка Гусейна с Вованом ничем хорошим для последнего не кончилась: никто не ожидал, что кавказцы расстреляют внедорожник из реактивных огнемётов «Шмель» и добьют оставшихся из пулемёта. «У Вовчика машина бронированная была, только она ведь от нормальных людей бронированная, а не от выродков…».
• Великий визирь — Фарсук Сейфуль-Фарсейкин является главным распорядителем в ритуале смены мужей Иштар, но в остальном держится на расстоянии, лишь помогая советами по надобности.
• Гомосексуализм — это смешно — упомянут анекдот про малиновую косточку пополам со «сладкий хлеб», но косточка зачем-то стала вишнёвой.
• Камео — Леонид Парфенов в финале-эпилоге экранизации описывает судьбу Татарского и снятые им клипы.
• Клинопись и зиккураты — Татарский на досуге почитывает труды по шумеро-вавилонской религии. Потом в наркотическом бреду ему является мифическое существо «сирруф», а в финале он и вовсе проходит посвящение в доживший до наших дней культ Иштар.
• Мёртвая рука — пример с вирусной бомбой, оставленной программистом компании рекламщиков. Планировалась как аргумент на случай непредвиденных переговоров с начальством, но то прикончило его, даже не дослушав. Когда рванула, всем пришлось горько пожалеть — вирус удалил правительство Кириенко.
  • Цитата-бастард — «задействовать неиспользуемые части секторов для хранения вируса» — популярная идея/«легенда» среди вирусописателей 1990-х. Было ли кем-то реализовано именно в такой форме — автору правки неизвестно.
    • Было. Тот самый Win95.CIH, который «Чернобыль» и который мог уничтожить BIOS, именно так от антивирусов и прятался. Был актуален весной 1999-го, книга вышла тоже в этот год.
• Необычное сокращение имени — протагонист Вавилен Татарский крайне не любит своё имя, предпочитает называться Вовой. Ну неактуально оно в постперестроечной России. Не любил он его и до 1990-х — специально в 20 лет радостно «потерял» паспорт через месяц после получения и получил новый уже на Владимира. Но Вавиленом знающие люди все равно называют.
• Обыденность зла — «Автора статьи звали Саша Бло. Если судить по тексту, это было холодное и утомленное существо неопределенного пола, писавшее в перерывах между оргиями, чтобы донести свое мнение до десятка-другого таких же падших сверхчеловеков. Тон Саша Бло брал такой, что делалось ясно: де Сад и Захер-Мазох не годятся в его круг даже швейцарами, а Чарли Мэнсон в лучшем случае сможет держать подсвечники. <...> Это был немолодой, толстый, лысый и печальный отец троих детей. Звали его Эдик. Отрабатывая квартирную аренду, он писал сразу под тремя или четырьмя псевдонимами в несколько журналов и на любые темы. <...> В московских глянцевых журналах был большой спрос на эту амбивалентность, такой большой, что возникал вопрос — кто ее внедряет? Думать на эту тему было, если честно, страшновато, но, прочитав статью про восторг растущего зуда, Татарский вдруг понял: внедрял ее не какой-нибудь демонический шпион, не какой-нибудь падший дух, принявший человеческое обличье, а Эдик».
• Опасное ничтожество — Азадовский с точки зрения Фарсейкина: власть употребил на горы кокаина и ни разу не увиденные картины, а больше ничего и не придумал, потому боялся смещения и гробил талантливые кадры.
• Перестройщики — пожалуй, лучше, чем здесь, сабжи не раскрыты нигде. Подробнее см. по ссылке.
• Порезался, когда брился — субверсия. Почему у генерала Лебедя рука в гипсе? А там сигаретную пачку неправильного брэнда отрендерили. А как народу объяснить? Бандитская пуля. А чего ж он в своём выступлении о покушении ни слова не говорит? Ну дык Настоящий Мужык же не станет о ранах говорить.
• Правительственный заговор — главный герой обнаружил, что вся политическая жизнь страны осуществляется не реальными людьми, а искусственными телевизионными образами, созданными могущественной организацией при помощи компьютерной графики. Когда герой пытается докопаться до истины, ему дружески советуют прекратить. Раскрытие подробностей происходит в романе «Empire V».
  • Заговор Весёлых Мебельщиков — оказывается, нами правят рекламщики! А сами они — марионетки вампиров!
• Производственный роман: "Один крупный политтехнолог в разговоре со мной грустно заметил, что это, мол, вам, простофилям, кажется, будто «Хвост виляет собакой» и «Generation „П“» — сатира и фантасмагория, а на самом-то деле это — скучные производственные романы…". (Кирилл Еськов)
• Прощай, Алиса — с уходом СССР в нирвану герой еще какое-то время пытается делать вид, что и с чаемой им вечностью, для которой он будет творить стихи, все в порядке, но пробуждение к реальности оказывается внезапным и болезненным. С той поры Вавилен не написал ни строчки, а выживания ради устроился в ларек.
• Так грубо, что уже смешно — «патррриотические» рекламные креативы Малюты (пародия — особенно ярко в фильме — на Дугина и иже с ним): «Сколько ещё Давидсоны будут ездить на наших Харлеях?», «Nike: добро побеждает!», вот это всё…
  • В фильме Малюту замечательно играет и сам замеченный в подобных взглядах Иван Охлобыстин.
• Твист Амброза Бирса — ближе к концу ГГ размышляет, а не в твисте ли он.
• Чернуха — приведено стихотворение на мотив «Что такое осень?» с отсылкой к Достоевскому (см. по ссылке).
• Экзистенциальный ужас — неоднократно настигает Татарского. Сперва он понимает, что вместе с Сашей Бло и другими призывает своей рекламой к неведомым далям, чтобы на вырученные деньги попытаться убежать в нарисованные им же дали. Далее оказалось, что и богатым людям реальность тоже рисуют такие вот Татарские и Бло.

Экранизация

В 2011 г. после долгих лет мытарств и производственного ада вышла экранизация от режиссёра Виктора Гинзбурга; в главной роли — Владимир Епифанцев, в роли Азадовского — Михаил Ефремов. К счастью, создателям каким-то чудом удалось получить право на использование довольно многих реальных брэндов, включая сюжетно важные «Pepsi», «Coca-Cola» и «Tuborg», но присутствуют также и мотоциклы «Harly-Davidzon», и шампунь «Hedd&Sholderz».

• Иронический кастинг — персонаж Сергея Шнурова — единственный в фильме из более-менее главных, кто вообще не матерится.

Книги
Миры и герои	Для миров и популярных героев был создан отдельный шаблон.
Книги (русскоязычные)	Для книг на русском языке был создан отдельный шаблон.
Книги (на других языках)	Для книг на других языках был создан отдельный шаблон
Авторы	Для писателей был создан отдельный шаблон.
См. также	Литература • Театр • Классика школьной программы • Классические средневековые романы • Литература ужасов
←	Навигация