Эпоха НЭПа

Это выглядело примерно так

Строй свирепый — разоренье.
Чтобы строй его окреп,
разыграл он «отступленье»:
типа, воля, типа, НЭП.

— Из грубой антикоммунистической сатиры на Ленина

Новая экономическая политика — период в истории СССР, начавшийся после завершения Гражданской и продолжавшийся до начала тридцатых годов. Самая «несоветская» из всех эпох советской истории: разрешено частное мелкое предпринимательство (и совместные предприятия с участием крупных иностранных капиталистов), и в стране появляются буржуа-«нэпманы», в искусстве вместо соцреализма — целый букет стилей и направлений, «железного занавеса» ещё нет, Есенин женится на Айседоре Дункан и успевает пожить в Америке, а многие белоэмигранты возвращаются в советское государство… и зря, уже в тридцатые годы значительная их часть сгинула в лагерях.

Все эти положительные качества эпохи делают её очень близкой по духу к девяностым. В девяностые это сходство явно осознавалось, потому что тогдашние авторы часто обращались к стилистике НЭПа, наряду со стилистикой декаданса и Серебряного века.

Но есть и существенное отличие: при НЭПе не было падения уровня жизни и экономики (куда уж ниже, после Гражданской-то), межнациональных конфликтов и разгула преступности (точнее, разгул был, но скорее достался в наследство от предыдущих эпох, и с ним пытались бороться; насколько эффективно — гуглить «хулиганский террор 1920-х» и «чубаровцы»). И, конечно, куча несущественных, связанных с научно-технических прогрессом: компьютеров и магнитофонов не было, а вместо американских комиксов и ужастиков тинейджеры тогда читали «пинкертоновщину».

Частью революционеров (в том числе, конечно, р-р-революционно настроенными деятелями искусств) эпоха НЭПа воспринималась как «предательство идеалов», что нашло отражение в некоторых романах и повестях, написанных в начале 1920-х годов. Особенно на этом поприще отличился И. Г. Эренбург: в его ранних романах НЭПманы выглядят по-настоящему отвратительно, а порядки в НЭПовском СССР — откровенно карикатурны.

Что такое, с чем едят

После гражданской войны страна лежала в руинах. В смысле вообще вся. В смысле полностью. Единственные две вещи которые хоть как-то работали — это были система управления государством и армия с ВЧК. Понятное дело что военный коммунизм доконал и простых граждан. Как в таких условиях восстанавливать страну и стабилизировать экономику? Классики марксизма этот вопрос как-то обошли стороной, ибо такую ситуацию не рассматривали, так что придется выкручиваться своими силами. Ленин как следует подумав над природой денег, баланса производства и потребления, родил немного теории, но так как внедрять её полностью было пока рановато, решил пока что подпереть дело костылём, имя которому Новая Экономическая Политика. Если есть экономическая необходимость, то завод заработает сам по себе, были бы люди. Люди были, хотя и не очень много (где-то 135 миллионов человек после гражданской). Надежных людей было мало. Умеющих тоже. В общем, мысль была следующая: если провести финансовую реформу, стабилизировав пробившую дно валюту, и слегка отвинтить гайки, то мелкобуржуазные мещане начнут активную деятельность по наращиванию торгового оборота, а так как для торгового оборота нужны товары, то эти самые товары в силу экономической необходимости будут клепаться хоть на коленке. С крестьянами сложнее — эти работать не очень любят, а потому будут производить ровно столько сколько нужно чтобы самим прокормиться и одеться и не больше, а этого мало для того чтобы прокормить рабочий класс в городах и потому он начнет улетучиваться назад в деревню и там заниматься натурхозяйством. Дабы этого избежать, необходимо во-первых избежать очередных крестьянских восстаний с одной стороны, заменив продразверстку продналогом, а во-вторых повысить выработку крестьянами еды за счет экономического стимулирования, причем этим займутся недобитые буржуи. Главное, это то что мелкие буржуи не смогут превратиться в крупных потому что будут работать под чутким присмотром диктатуры пролетариата и комиссара с наганом. Что и было сделано:

• Деньги привязали к золоту сделав их конвертируемыми и устойчивыми. Отрицательным эффектом стала тяга нэпманов к накоплению презренных червонцев, и их вечная нехватка в торговом балансе.
• Гайки открутили, однако в силу неопытности советских чиновников (царских как мы помним, по красному октябрю, выкинули на мороз или расстреляли за саботаж) у нэпманов появилось много возможностей для невозбранного обогащения.
• Упомянутые нэпманы, как и положено мелкому бизнесу тут же занялись гешефтом, наладив кустарное производство товаров народного потребления, а попутно стали производить ещё и кучу разнообразного сопутствующего хлама (см. ниже), который активно продавался страждущим и вносил свою лепту в торговый оборот.
• Начали активно восстанавливаться в том числе своими силами заводы, потому что рабочий хотел кушать, а потому наскоро заделав дырки от снарядов в своем цеху, он запускал печи и начинал выдавать металл, из которого делал дельные вещи, сбываемые нэпманам за бабки на которые затем покупались еда, уголь и руда. Шахтеры и крестьяне наконец вздохнули с облегчением.
• Налоги наполнили бюджет создав задел для финансирования госпрограмм, до этого бюджет приходилось пополнять реквизициями, экспроприациями и грабежом банков, что понятное дело не улучшало доверия к правительству которое этим занимается. Теперь всё стало нормально, банк наконец заработал как нужно.
• началась подготовка к эпохе первых пятилеток.
• Кое-кто сделал фэйспалм: ну на хрена надо было воевать, надо было просто подождать — и большевики сами бы начали строить то за что кое-кто с ними сражался.
• Ну а кое-кто скрежеща зубами и глядя на творящуюся вокруг веселуху, нифига не похожую на путь построения коммунизма, заряжал верный наган в ожидании приказа к сворачиванию этого праздника жизни.
• Ну а все прочие наслаждались, потому что гражданская война — закончилась, в кои-то веки блеснул надежды луч, а значит всё будет как раньше только лучше. Они ещё не знали, что товарищ Сталин уже закурил трубку, скептически поглядывая на Бухарина.
• Когда Рузвельт, преодолевая жуткий кризис начал внедрять в США элементы социализма, тамошний истеблишмент немного офигел и начал бояться. Экономисты же отмечают что истина лежала где-то посредине, и вскоре такая штука как «экономика смешанного типа» стала эталоном экономики нормального человека. Прикол в том, что предпосылки к её созданию находятся в работах Ленина, который прекрасно понимал, что а) демократию нельзя построить без опоры на граждан, б) этими гражданами на Западе является средний класс, а в СССР - участвующий в политике рабочий класс, в) ... который если его не поливать деградирует до нищебродов которые будут голосовать желудком (в смысле за что угодно, хоть за ГУЛАГ с рабами, лишь бы иметь гарантируемую пайку), г) следовательно для того чтобы построить советскую республику с нормально работающими институтами демократии, требуется сначала поднять уровень достатка населения, причем всего и сразу, а не у узких категорий буржуев как на Западе. А до этого власть должна принадлежать идейным сторонникам социализма. д) для чего необходимо чтобы их, с одной стороны, не свергли голодные и обиженные, а с другой эти самые голодные и обиженные должны быть замотивированы вкалывать как проклятые, а произвоидительность труда нужно неприменно повышать индустриализацией (постройте зиккурат), коллективизацией (достигнута максимальная численность войск), механизацией (нужно больше золота), электрификацией (план ГОЭЛРО) и так далее. е) для чего нужны деньги, ибо админресурсом и массовыми расстрелами замотивировать людей не получится. А взять их можно только из налоговых поступлений, которые ничтожны если в стране не работают рыночные механизмы, поскольку марксистская теория предусматривает преобразование уже сложившегося буржуазного общества в социалистическое, но мы этот момент немножко форсировали в 1917м, так что он немножко обнулился и его надо билдить заново, но уже под нашим контролем. Гладко было на бумаге... Впрочем, товарищ Сталин уже заготовил к этому плану пару патчей.

Можно ли было иначе? вопрос спорный, НЭП являлся неидеальным но самым быстрым способом вернуть производство к довоенному уровню, его минусом было мелкотоварное производство и основной рост достигался только за счет повторного ввода в строй порушенной промышленности. Кое-кто может кивнуть на товарища Сталина, мол если б провести коллективизацию пораньше, да употребить админресурс на форсированную индустриализацию, то… К этим гражданам вопрос: а народ бы выдержал? Ведь он и так бунтовал уже по каждому поводу, если не дать ему передышки — могла быть вторая гражданская война, только на сей раз за выпиливание красных с политической арены. Тем не менее, у НЭПа были долгоиграющие и очень неприятные для всего Союза последствия, предыстория которых ниже.

Характерные приметы эпохи

Или так

Экономика

Обогащайтесь, граждане!

— Н. Бухарин

• Червонцы — в 1922-24 годах была проведена финансовая реформа, в ходе которой параллельно пробивавшим инфляционное дно совзнакам были выпущены червонцы — твердая валюта, обеспеченная золотом и приравненная к дореволюционной 10-рублевой золотой монете. В 1923 г. в обращение также пошли «сеятели» — золотые монеты новой чеканки, идентичные по золотому содержанию дореволюционным (параллельно чеканились и монеты царского образца для Внешторга). В дальнейшем именно на базе червонца была выстроена новая денежная система, действовавшая в 1925—47 гг. Именно в червонцах (как бумажных, так и золотых) и делали заначки разного рода дельцы.
• Нэпманы, они же совбуры (куда без них!) — те самые «советские буржуи», дозволенные советской властью предприниматели. Мотор восстановления большей части экономики после гражданской войны (кроме стратегических, национализированных отраслей). Их существование вызывало наибольшее раздражение пуристов от революции («За что боролись?») и определённые надежды на эволюцию СССР в сторону «нормальной» демократической республики в среде побеждённых в Гражданской войне. Чтобы надежда не оправдалась, были на конституционном уровне лишены избирательных прав, то есть фактически отрезаны от легального влияния на политику, в том числе на местном уровне. Кроме того, их хозяйственная деятельность подвергалась законодательным ограничениям: предпринимательство должно было быть мелким, налоговые ставки допускали двойное и тройное налогообложение и т. д. Фактически многие ограничения удавалось обходить благодаря несовершенству законов и низкой квалификации советских чиновников. В литературе и кинематографе нэпман — всегда нувориш с капиталом самого сомнительного происхождения, часто связан с криминалом (чёрный рынок, коррупция, мошенничество при поставках товаров государственным учреждениям).
• Кустари (от немецкого «kunster» — «умелец», а не от русского «куст») — самые мелкие производители, работавшие без привлечения наёмной рабочей силы, чем и отличались от нэпманов. В основном работали на себя, трудились часто вручную (хотя бывали и «кустари с мотором», т. е. работавшие с помощью машин). Составляли до 30 % производителей, поначалу не привлекали особого внимания советской власти, однако с провозглашением индустриализации и коллективизации были внезапно объявлены «высшей степенью угнетения трудящихся», насильно подвергнуты объединению и лишены хозяйственной самостоятельности. Образы в искусстве — несоветские по духу граждане: либо аполитичные мещане, либо тайные враги революции. Шанс оказаться «нашим человеком» у кустаря один: добровольно объединиться с другими кустарями в артель.
• Артели — самый одобряемый советской властью вид предпринимательства. Фактически — объединение кустарей, предприятие, на котором все работники одновременно являются со-собственниками коллективного предприятия. В годы НЭПа имели значительные налоговые льготы и быстро развивались (за примерами — в Википедию). В 1930-е годы в значительной мере утратили хозяйственную самостоятельность, в 1940-е — обрели её вновь (с поправкой на военный период), а окончательно добиты в 1956 г. Хрущёвым, свято уверенным, что госпредприятия обеспечат советский народ всем необходимым (надежды не оправдались).
• Тресты и синдикаты — монополизация рынка в период НЭПа осуществлялась «сверху», никакой антимонопольной политики советское государство не проводило, напротив, создание отраслевых и территориальных монополий рассматривалось в качестве удобного инструмента управления рынком. Чуть менее 500 трестов контролировали 90 % промышленности, действовали «по плану», но на принципах хозрасчёта (государство по обязательством трестов не отвечало). В дальнейшем тресты объединялись в синдикаты (23 к концу НЭПа, контролировали 80 % всех трестов). В литературе хозяйственные руководители трестов и синдикатов сочетают в себе черты как советских бюрократов, так и нэпманов; обладают обширными связями в ВКП(б) и ЧК, достаточно произвольно ворочают миллионами.
• Концессии — способ привлечения легальных иностранных инвестиций в экономику СССР, характерный для 1920—35 гг., коммерческие предприятия с иностранными инвестициями. Второй наряду с существованием нэпманов фактор, долженствовавший, по мнению ностальгирующих эмигрантов и затаившихся внутренних врагов советской власти, превратить СССР в «нормальную страну» (через необходимость принятия и соблюдения советской стороной международных правил делового оборота). Надежда не оправдалась, т. к. прибыль 500 % привела к тому, что вышло наоборот — иностранные капиталисты стали соблюдать советские «правила игры», — но нашла определённое отражение в художественной и мемуарной литературе.
• Смычка (города и деревни) — популярное выражение, означающее необходимость подтянуть деревню до уровня города. Необходимость смычки объяснялась тем, что крестьяне-единоличники, за годы Гражданской привыкшие к полному самообеспечению и натуральному хозяйству, не имели ни возможностей, ни желания кормить растущее городское население. Весь период НЭПа советская власть взывала к крестьянской сознательности. Потом плюнула и провела коллективизацию.
• ТОЗы — товарищества по совместной обработке земли, протоколхозы. Теоретически должны были постепенно привести к переходу крестьян от индивидуального хозяйствования к коллективному, но не взлетело: в них добровольно вступали бедняки, а крепким хозяевам и так было хорошо.
• Кулаки  — были и раньше, но после воплощения лозунга «земля крестьянам» кулакам тоже досталось помещичьей земли.
• Чистки — кошмар тогдашних совслужащих. Именно от чисток Берлага из «Золотого телёнка» прятался в сумасшедшем доме. Ближайший аналог в современности — украинские люстрации, то есть очищение рядов от политически сомнительных граждан. А так как теоретически «сомнительным» мог оказаться кто угодно (неправильное происхождение, не тот уклон в партийных дискуссиях, не там воевал в Гражданскую, не так смотрел, не так свистел…) то чистки превращались в жуткую лотерею. Казалось бы: ты в СССР, ну, устройся на другую работу. Но тут вступает в дело следующий пункт…
• Безработица — да, в 1920-е безработица в СССР прекрасно существовала. И «вычищенный» имел неиллюзорный шанс познакомиться с голодом, а «вычищенная» — с панелью. Если, конечно, они не соглашались на тяжёлую физическую работу.

Криминал

• Хулиганы — нет, не футбольные болельщики, а полноценная городская субкультура, вроде модного в конце 2010-х движения АУЕ (в августе 2020 запрещена на территории РФ как экстремистская, наряду с ИГИЛ). Хулиганы носили определённую одежду (в основном «под матроса», реже «под мастерового»), отличавшуюся в разных городах и районах мелочами: наклон и покрой картуза, цвет шарфа, причёска и т. д., вооружались ножами, кастетами и кистенями, редко — огнестрельным оружием. Хулиганы были объединены территориально (по районам города) либо даже в «кружки по интересам» («Общество „долой невинность“», «Общество советских алкоголиков», «Союз хулиганов», «Топтательный комитет»). Предусматривалась даже уплата членских взносов. Различались «специализацией» (избиения прохожих, разрушения оборудования на заводах, поджоги, железнодорожные катастрофы, изнасилования, в том числе — групповые, в том числе — соревновательные («кто больше?»), намеренное (!) заражение венерическими болезнями, битьё стёкол, вымогательство денег, эпатажное поведение в общественных местах, вырывание уличных фонарей, жестокое обращение с животными и др.). Имели собственную параанархистскую идеологию. До середины 1920-х считались советской властью «классово близкими», особенно если издевались над «чистой публикой», «буржуями» и «бывшими». После ряда резонансных дел (в т. ч. связанных с изнасилованиями) объявлены врагами советской власти в борьбе за сердца молодёжи.
• Беспризорники — тяжелое наследие Гражданской войны, после которой счёт сирот, потерявших родню в исторических перипетиях или просто сбежавших из дома, шёл на миллионы. Типичный беспризорник в фильмах и литературе лохмат (стричься негде), одет в неописуемые лохмотья, чумаз как черт (некогда мыться, плюс тесный контакт с паровозами и прочей промасленной машинерией), промышляет кражами у рыночных торговцев, «карманной тягой», при случае — гоп-стопом, для чего в кармане имеет финку (редко) или гирю на ремне (чаще). В крайнем случае — побирается или выпрашивает деньги, распевая песни или показывая фокусы. В реалистичных произведениях также упоминаются сифилис и кокаин. Советская власть проблему осознавала и боролась (под руководством, внезапно, Дзержинского, который чем только — и успешно! — не занимался). Как именно, описано в «Республике ШКИД» и «Педагогической поэме» Макаренко. В лучшем случае беспризорники становились нормальными людьми (и даже становились известными, как, например, авторы «Республики ШКИД»), в худшем — пополняли следующую категорию.
• Жиганы — предшественники «блатных» 1930-40-х гг., профессиональные преступники: мошенники, карманники, взломщики сейфов, специалисты по кражам на вокзалах, в церквях, на чердаках. Интересны тем, что по своему происхождению были слабо связаны с дореволюционной профессиональной преступностью, а являлись порождением Гражданской войны (многие жиганы вышли из «батек», «атаманов», вконец деградировавших белогвардейцев, даже из разочарованных в революции «краскомов»). Как следствие — были склонны к созданию крупных банд с «военной» дисциплиной, ненавидели советскую власть и её представителей до полного запрета выполнять любое её требование, даже в тюрьме (то, что зовётся «отрицала»), склонны к совершению жестоких убийств и истязаний. В глазах дореволюционных преступников, исповедовавших по отношению к государству нейтралитет («всяк занимается своим делом, мы воруем, они — ловят») и не склонных «за просто так губить невинную душу» были «беспредельщиками» (ещё одна чёрточка, роднящая НЭП с 1990-ми). За счёт хорошей организации подмяли под себя прежних урок и породили к 1930-м «воров в законе».
• Проститутки — отношение к проституткам как к жертвам капитализма, пропаганда свободной морали, низкие зарплаты… Надо ли говорить, что в результате проституция в период НЭПа расцвела, как сифилитические язвы на теле клиентов «мурочек и лялечек»? Многие «освобождённые женщины» не видели ничего плохого в том, чтобы вечерком подработать своим телом. Советская власть ахнула и начала борьбу. Размаха времен НЭПа проституция потом достигла только в девяностые.

Быт

• Уплотнение — превращение роскошных апартаментов, как у Преображенского в «Собачьем сердце», в коммуналки путём подселения не имеющих своего жилья пролетариев. В результате те, кто раньше спал на сдаваемой внаём койке в комнате с многоэтажными кроватями, имел шанс поселиться в комнатке попросторнее (большие комнаты при уплотнении делили на меньшие перегородками).
• Самогон, ханжа и т. п. — в 1914 году в России был введен «сухой закон», не отменённый после революции. Как и prohibition за океаном, привел к расцвету самогоноварения и подпольной торговли самогоном и ханжой (контрабандной водкой из Китая). Большевики надеялись, что разрешение на лёгкие напитки (вино и пиво) послужит заменой (известен плакат Родченко «Трехгорное пиво выгонит вон и ханжу и самогон!», но надежды не оправдались, и с 1925 г. запрет на крепкие алкогольные напитки был отменён.
• Кокаин — в начале XX века кокаин еще не считался наркотиком (в США кокаинум ограничили в применении только в 1914 и запретили в 1922 г.) и использовался в медицине как местное обезболивающее (до внедрения новокаина) и как эффективный психостимулятор. В связи с этим он был дёшев и (из-за сухого закона) более доступен, чем спиртное. В результате кокаин употребляли все: от беспризорников и проституток до рабочих и партийцев. Последние — в качестве стимулятора, позволяющего не сдохнуть от тех задач, которые взвалили на себя большевики. По слухам, именно от постоянного употребления «балтийского чая» коньяк или другой крепкий спиртной напиток с кокаином и умер железный Феликс, тянувший на себе НКВД, железные дороги, беспризорников и Высший Совет Народного Хозяйства.
• Свободная любовь — тяжёлый кризис традиционных семейных отношений, вызванный отчасти политикой советского государства, вдохновлённой идеями Александры Коллонтай («Крылатый Эрос», «Любовь пчёл трудовых»), частично — вынужденным вовлечением женщины в экономические отношения, частично — «похмельем» после I Мировой и Гражданской войн, после голода и военного коммунизма, частично — недостатком жилплощади, приведшим к «обобществлению» интимной сферы. Браки заключались и расторгались во внесудебном порядке (и часто на анекдотично короткий срок в несколько дней), молодые люди осваивали любовь втроём, вчетвером и в иных сочетаниях, случайные связи стали практически нормой. Широкое хождение имеют теории о скором отмирании семьи, о несуществовании любви («есть только половое чувство») и т. д. Естественным следствием становится взрывной рост абортов и рождения нежеланных внебрачных детей, повсеместное распространение венерических заболеваний. В общем эта сексуальная революция потерпела поражение, потому что обогнала своё время.

Культура

• Кабаре и рестораны заняли нишу основного развлечения для людей со средствами (нэпманов, трестовиков, артельщиков), потеснив традиционные театр, балет и оперу. В кабаре и ресторане можно было не только выпить и закусить, но и послушать лёгкую музыку (включая новомодный джаз), выступления артистов разговорного жанра (сатириков, куплетистов, фельетонистов), иногда — настоящих «больших» поэтов, найти партнёра на ночь.
  • Помимо этого легально действовали казино (что интересно — созданные под крылом ЦК ПомГол-а, организации, заведующей сбором и распределением помощи голодающим районам страны)
• Театры-варьете — очень характерный вид эстрадного театра, на стыке театра музыкальной комедии, цирка и кабаре. Ориентирован на развлечение праздной публики, программа состояла из чередования небольших пьесок (пародийного, юмористического или комедийно-эротического содержания) с выступлениями декламаторов, певцов, акробатов, фокусников и др.
• Если же говорить о драматическом искусстве, то театральная жизнь 1920-х годов проходит под знаменем столкновения двух школ актёрской игры: «системы Станиславского» (от переживания — к действию) и «биомеханики» Вс. Э. Мейерхольда (от движения к осознанию и переживанию). На этом фоне происходит формирование двух полноценных театральных направлений (условно «классического» и «революционного»). Революционные эксперименты Мейерхольда многократно пародировались и высмеивались недоброжелателями (скажем, Михаилом Булгаковым и тандемом Ильфа-Петрова), но без них сложно представить театр той эпохи. Станиславскому и его ученикам повезло меньше: в театральной среде хранят память о классических постановках золотого века, но имена режиссёров редко используются в качестве «маркера эпохи» в художественной литературе и кино.
• Городские романсы — крайне популярный музыкальный жанр. В предках по отцовской линии «салонный», «цыганский» и особенно «жестокий» романсы, каторжанские песни и клезмер, на роль мамы претендуют оперетта и шансонетка. Среди детишек звучат дворовые песни и блатняк.
  • Не менее популярными оставались куплеты и частушки — малые музыкально-поэтические формы на «острые» темы, первые рассчитаны на «чистую публику» и исполнялись со сцены или эстрады, вторые — народный жанр и исполнялись везде.
• Журнальный бум — появление огромного (для Советской России) количества журналов с развлекательным контентом, издававшихся, в том числе, на частные деньги («Сатирикон», «Смехач», «30 дней», «Экран» и т. д.). Созданные для получения прибыли, а не для «революционного воспитания масс», журналы публикуют стихи и рассказы коммерчески успешных, но не всегда идейно выдержанных поэтов и писателей, в том числе эмигрантов; достаточно смелые карикатуры, фельетоны, статьи.
• Кино, названное Лениным важнейшим из искусств (нет, без цирка), из лёгкого развлечения постепенно превращается в поле экспериментов. Сергей Эйзенштейн, главный советский режиссёр, снимает прорывные для своего времени фильмы «Броненосец “Потёмкин”», «Стачка» и «Октябрь» по мотивам недавних революционных событий. Для кинематографа они становятся новым словом в области монтажа, а для советской власти — удобным средством пропаганды.

Где встречается

Театр

• Михаил Булгаков, «Зойкина квартира» (пьеса времен НЭПа и о НЭПе, практически со всеми приметами времени).
  • Он же — «Багровый остров». Пьеса примечательна тем, что содержит злую сатиру на театральные порядки 1920-х (обиделись многие, и «классики», и «революционеры»).
• Валентин Катаев, «Квадратура круга» — водевиль о любви на очень ограниченной жилой площади. Хорошая иллюстрация таких особенностей, как «уплотнение» и «свободная любовь» (без пошлости, что удивительно); «Растратчики» — адаптация одноимённой повести (см. «Литература»).
• Юрий Олеша, «Заговор чувств» — адаптация романа «Зависть» (см. «Литература»), ещё более гротескная.
• Михаил Зощенко, «Парусиновый портфель». А также «Преступление и наказание», которое к Достоевскому никакого отношения не имеет, а вот к фильму «Не может быть!» очень даже. Точнее, наоборот: фильм «Не может быть!» — к этой одноактной пьесе.

• Владимир Маяковский, «Клоп». Да, Владимир Владимирович не только стихи лесенкой разбивал, но и в драматургическую сатиру умел, ещё как. Кстати, в постановке этой пьесы (в разное время в двух разных ролях) блистал Андрей Миронов (см. видео).

Литература

Влезла в норку гражданка Кротиха,
в норку влез гражданин Крот.
Радуются: «Живём ничего себе, тихо.
Это вам не восемнадцатый год!»

— В. Маяковский

• Сергей Есенин, поэма «Страна негодяев», сборники стихов «Москва кабацкая», «Стихи скандалиста»
• Владимир Маяковский, «Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий».
• «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок» (собственно, события «Телёнка» приходятся уже на период заката и свёртывания НЭПа). Кодификатор образа эпохи для большинства.
• «Собачье сердце» и «Роковые яйца» Булгакова и написаны, и происходят в эту эпоху (а вот «Мастер и Маргарита» — где-то на стыке этой эпохи и следующей).
  • В «Собачьем сердце» Шариков гордится тем, что он не «нэпман».
  • Практически все фельетоны тоже описывают времена НЭПа.
• Александр Грин — действие его произведений в основном происходит в вымышленной стране с западноевропейской культурой, но есть некоторые отсылки к СССР времён НЭПа (например, казино Лерха из рассказа «Серый автомобиль» весьма напоминает тогдашние игорные дома).
• Валерьян Подмогильный, «Город» («Місто») — очень ярко показаны атрибуты эпохи, например, лотерея, где главный герой познакомился со своей возлюбленной Зоськой.
• «Республика ШКИД» Григория Белых и Леонида Пантелеева. Описание эпохи конца Гражданской войны и начала НЭПа (1920—1923 гг.) глазами малолетних «дефективных».
  • и «ШКИДские рассказы» тех же авторов.
  • и гораздо более мрачное продолжение «Республики» (события 1923—25 гг.) — «Последняя гимназия» от шкидцев П. Ольховского и К. Евстафьева.
• Анатолий Рыбаков:
  • «Кортик» — НЭП напрямую не упоминается, но в одном из эпизодов упоминается денежная реформа: бабуля пропустила ввод червонцев и пыталась продавать вещи за «миллионы». В этой ж книге появляется беспризорник Коровин — не последнее лицо в повествовании.
  • «Бронзовая птица» — двух иностранцев герои принимают за нэпманов.
  • «Выстрел» (третья книга о Мише Полякове и его товарищах) — время действия как раз период НЭПа. Слава уходит из школы и работает музыкантом в ресторане, где сии нэпманы и кучкуются.
  • «Тяжёлый песок» — хотя на НЭПе внимание не акцентируется, но его окончание показано как конец «золотого века» кустарей, в том числе деда (по матери) протагониста-рассказчика.
• Валентин Катаев, повесть «Растратчики» — веселое и ироническое описание НЭПовских порядков. В том же духе — рассказ (экранизированный) «Ножи» (и великое множество рассказов и фельетонов, написанных, примерно, между 1922 и 1930 годами). А вот в позднем романе-воспоминании «Алмазный мой венец» НЭП описан ностальгически.
• Константин Паустовский, шеститомная эпопея «Повесть о жизни» в своей второй половине. Примечательна тем, что, в отличие от большинства книг о НЭПе, описывает не только Москву-Петроград-Одессу, но и более далёкие края (в частности, Закавказье).
• Михаил Зощенко, практически все рассказы 1920-х гг.
• Илья Эренбург, резко негативное восприятие НЭПа: «Необычайные похождения Хулио Хуренито» (НЭП как конец революции, превращение СССР в «государство как государство, не лучше прочих», утрата заглавным героем смысла жить дальше), «Трест Д. Е.» (карикатурные образы советских буржуа, директоров трестов, спускающих миллионы на шампанское и девиц, противопоставленные впавшему в ничтожество бывшему бойцу революции Чугу), «Жизнь и гибель Николая Курбова» (главный герой кончает с собой, не найдя для себя места в новом мире), «Рвач» (коррупция, перерождение комсомольцев в хапуг и спекулянтов).
• Леонид Леонов, «Вор» — о красном комиссаре, не вписавшемся в новую реальность, подавшемся в уголовники из «идейных» соображений, для борьбы с новыми буржуями.
• Юрий Олеша, роман «Зависть» — деконструирует страхи перед наступлением «бездушного индустриального будущего, которое-де лишит людей человечности» (см. творчество Уэллса, Замятина, Толкина и иже с ними, а также противостояние «физики-лирики») в декорациях НЭПа. Среди персонажей — и «герои уходящего времени», якобы «романтики», мечтающие устроить «заговор чувств» против наступающего рационального времени, а на самом деле — «лишние люди», обычные для русской литературы, но теперь ещё и отчаянно завидующие уверенному в себе мейнстриму; и «индустриальные люди будущего» (футболист Володя Макаров); и мостик между эпохами: великодушный директор треста Андрей Бабичев, младший брат одного из «романтиков», мечтающий накормить всю огромную страну недорогой и качественной готовой едой и уверенно идущий к исполнению мечты, в прошлом — революционер и политкаторжанин, но, в отличие от героев Эренбурга и Леонова, нашедший себя и в мирном строительстве. Применён интересный приём: первую половину книги весёлые, добродушные и уверенные в себе герои показаны нам в кривом зеркале зависти закомплексованного бездельника и выглядят настоящими чудовищами, отрицающими человечность («романтик» Кавалеров придумывает самые гнусные мотивы для их действий). Во второй половине — все герои показаны от третьего лица: и люди новой эпохи вдруг оказываются способны на все нормальные человеческие чувства, а «романтики-заговорщики» проявляют себя как записные ничтожества, которым нет места в новом мире — мире заводов, спортсменов и больших человеческих коллективов.
• Анатолий Мариенгоф, «Циники» — хотя повесть и начинается ещё в революцию, но вынесенное в заглавие свойство личностей героев особенно проявляет себя в период раннего НЭПа. Также мемуарные «Роман без вранья», «Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги».
• Николай Асеев, поэма «Лирическое отступление» — «Как я стану твоим поэтом, коммунизма племя, если крашено — рыжим цветом, а не красным, — время?!»
• А. Н. Толстой:
  • «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Толстого — там, где действие происходит в СССР. В целом оптимистичный взгляд.
  • «Гадюка» и «Голубые города» — а вот тут эпоха показана гораздо более гнусной, напоминая НЭП в восприятии Леонова и Эренбурга.
• Лев Шейнин, «Записки следователя» — беллетризированные мемуары о молодых годах знаменитого советского сыскаря. Значительная часть посвящена преступникам времён НЭПа
• Алексей Нагорный, Гелий Рябов, «Повесть об уголовном розыске» — эпопея о становлении советских органов внутренних дел. Действие частично приходится на период НЭПа.
• «Жернова истории» Андрея Колганова — попаданец в 1923 год. Подробные описания советской политики нэповских времен и работы бюрократического советского аппарата. К сожалению, в ущерб динамике.
• Владимир Свержин, «Внутренняя линия».
• Николай Ляшко, «Доменная печь» — все прелести разрухи и НЭПа в одном рабочем посёлке. Тут тебе и завод, поросший мохом, и кустари, клепающие зажигалки, и артели, чего-то пытающиеся изобразить на останках завода, неистребимая бюрократия, безработица и народ, упивающийся самогоном. И посредине всего этого — ГГ, нешуточный герой Гражданской, осознавший, что так жить нельзя, и сумевший на голом энтузиазме восстановить завод. Самая прелесть книги — она написана в 1925 году, т. е. автор (сам рабочий) просто описывал то, что видел своими глазами.
• Айн Рэнд (имя до переезда в США — Алиса Зиновьевна Розенбаум), «Мы живые». Действие преимущественно происходит в Ленинграде во время перехода от военного коммунизма к НЭПу. Причем идейные революционеры (среди которых наиболее выразителен балтийский матрос-анархист) изображены с куда большей авторской симпатией, чем крайне неприятные нэпманы.
• Вадим Шефнер, «Счастливый неудачник» — Ленинград второй половины 1920-х глазами очевидца.
• Борис Акунин, «Квест» — действие происходит в 1930 году, на самом закате НЭПа. Характерные атрибуты эпохи ещё вполне в наличии (например, модные магазины), но чувствуется, что скоро настанут совсем другие времена.
• Констатин Костинов, «Сектант» (самиздатовское название более точно — «Неинтересное время») — попаданец поверхностно знакомый с историей попав в 1925 год ошибочно считает, что попал в «альтернативную реальность», так как уж очень реальный 1925 год отличается от стереотипного 1937 года.
• Николай Богданов, «Когда я был вожатым» — история «дикого» пионерского лагеря середины 1920-х годов.

Кино

• «Весёлые ребята» (1934) — по словам самого режиссёра, Г. Александрова, сцена, когда сельскохозяйственные животные (овцы, козы, свиньи, здоровенный бык) дорываются до праздничного стола и принимаются «пировать», была намеренно снята как пародия на безумные нэповские «вечеринки с большим угощением», где люди «нажирались, напивались»… Эта пародийная зарисовка сделана задним числом, потому что на момент выхода фильма НЭП уже тю-тю.
• «Последнее лето детства» (экранизация рыбаковского «Выстрела») — язык кинематографа позволил показать эпоху во всей красе, гораздо красочнее, чем в первоисточнике.
  • В двух предыдущих фильмах эта атмосфера остаётся несколько за кадром: в первом — часть событий ещё во время гражданской войны, во втором — большая часть действа в сельской местности.
• «Шестой» — первые года НЭПа, борьба с бандой, терроризирующей провинциальный городок («шестой» — это шестой начальник городского угрозыска, предыдущих пятерых бандиты убили).
• «Трактир на Пятницкой» — разгар НЭПа, борьба агентов МУРа (Московский уголовный розыск, «это вам не кошка мурлычет») с бандой.
• «Один и без оружия» — последние годы НЭПа, борьба с бандой, терроризирующей провинциальный городок.
• Гайдаевский комедийный киноальманах «Не может быть!» — действие новелл происходит в атмосфере НЭПа. Одна из сцен третьей новеллы («Свадебное происшествие») опять-таки (см. выше о «Весёлых ребятах») пародирует «безумные нэпманские праздники» — а заодно и пошлых певцов той эпохи.
• Экранизации книг об Остапе Ибрагимовиче Бендере.
• «Корона Российской империи, или Снова неуловимые» — в фильме отражено желание западных буржуев делать деньги (которые не пахнут) с большевиками; но сначала надо убедиться в том, что они действительно контролируют ситуацию. Деталь: внедрённый в камеру Нарышкина Яшка спрашивает у него, не «нэпман» ли он?
• «Безумный день инженера Баркасова» — экранизация «Парусинового портфеля» Зощенко. К сожалению, довольно несмешная, какая-то «незощенковская».
• Дежа вю (1989) — перестроечная комедия-фарс. Действие происходит в Одессе образца 1925 г.
• «Дела давно минувших дней…» — действие большей части фильма происходит в 1926 г., в самый разгар НЭПа. Все характерные черты эпохи имеют быть и показаны с явно ощутимой ноткой ностальгии.
• «Циники» — экранизация одноименного романа А. Мариенгофа

Телесериалы

• «Жизнь и смерть Лёньки Пантелеева».
• «Есенин» — в сериале два слоя повествования: времена НЭПа и Перестройка.
• «Рождённая революцией. Комиссар милиции рассказывает» — 10-серийная экранизация вышеуказанного романа «Повесть об уголовном розыске» (см. раздел «Литература»)
• «Ермоловы» — действие сериала начинается зимой 1921 года, НЭП только-только появился и воспринимается героями в положительном ключе.

Мультсериалы

• «Незнайка на Луне» — если в оригинале Носова лунный капитализм отсылает скорее к странам Запада, то в экранизации немало аллюзий как на Бесславные девяностые, так и на НЭП (характерные марки автомобилей, стиль одежды и рекламных плакатов, антуражи в ресторанах и др.)

Видеоигры

• Квесты «Двенадцать стульев» от компании «Бука» и «12 стульев: как это было на самом деле» от «S.I. company».
• «Петька 5: Конец игры» — Петька мистическим образом перемещается из эпохи Гражданской как раз в эпоху НЭПа.

Музыка

• «Бублички», «Мурка» и «Кирпичики» — музыкальные символы эпохи. Чуть в меньшей степени — «Цыплёнок жареный» и «Шарабан».
• Александр Розенбаум, песни «одесского цикла».
• «Ноль» — в такой стилистике снят клип на песню «Иду, курю» (см. видео выше). Между прочим, снимали его на деньги одиозной пирамиды МММ.
  • Аналогично — «Монгол Шуудан», клип на песню «Москва» на стихи Есенина.
• «Весёлые ребята», «Люби меня, как я тебя». Как нетрудно догадаться по названию — стилизация под типичную для НЭПа великолепную пошлость, ироничная (что особенно заметно в клипе), но в целом — добрая, с ноткой ностальгии.
• «Отава Ё» — клип на «У кошки четыре ноги». В «Сумецкой» тоже, видимо, подразумевается ранний НЭП — судя по «петроградской» тюрьме. Не во время же Первой мировой войны и не во время Гражданской скобари в Петрограде проводили время подобным образом?
• Наталья Ступишина, «НЭП (Белая черёмуха)», из написанного на слова Михаила Танича цикла «Анка-пулемётчица» (да, та самая). Поскольку от имени бывшего бойца РККА — правящий бал в столице НЭП описан без малейшей симпатии: «Здравствуй! / Тут всюду рестораны! / Пляшут / И жрут икру под скрипачей! / Зачем сдавали мы наганы? / Не знаю — кто, а я бы / Взяла на мушку сволочей».