Юлиан Отступник
Не так опасны дикие звери для людей, как христиане друг для друга.
| Юлиан ІІ Отступник | |
|---|---|
 | |
| Имя IRL | Флавий Клавдий Юлиан |
| Дата рождения | 17 ноября 331 года |
| Место рождения | Константинополь |
| Дата смерти | 26 июня 363 года |
| Причина смерти | Смертельное ранение в печень в ходе разгромной битвы; побеждён Галилеянином |
| Род деятельности | Римский анпиратор (361-363), пейсатель, философ, небыдло, неоязычник, тролль христиан |
| Преемник | Иовиан |
Юлиан II Отступник, в миру известный как Флавий Клавдий Юлиан (лат. Iulianus Apostata, Flavius Claudius Iulianus) — не очень выдающийся, но весьма винрарный римский император, которому на престоле было отведено задержаться всего на 2 года — с 361 года по 363 год, что не умаляет знаковости пациента. Будучи из императорской семьи и охватываясь кучей привилегий, сначала удовлетворял себя стишками да прозой, а затем и храбростью в военных походах, и мог бы стать очередным Нероном или даже Марком Аврелием. Но родился не в то время, не в том месте, пошёл против христианского тренда, воздвигнутого его же семьёй, обосрался с выбором союзников в наступившей войне, и в итоге оставил коричневый след на всей Константиновой династии.
Профессионально троллил христианство, произнёс и возможно сделал немало лулзов в отношении верующих, после чего, вероятно, получил пермач за систематическое оскорбление админа и хелперов во время битве при Маранге — да так, что неизвестно, чей именно банхаммер ударил по нему — иранский или всё-таки от своих. Впоследствии удостоился огромного количества мифов и легенд о себе, которые использовались в раннем христианстве как пруф истинности сил Бога-Христа. До того обожал философию, что по одной из версий провёл несколько часов, невозмутимо беседуя с друзьями-философами непосредственно перед собственной смертью от раскрывшейся раны.
Наследников после себя не оставил, и это привело к власти династию Валентинианов, с которой и начались новые серьёзные проблемы для жития несчастного Рима. Вполне вероятно, своей смертью в молодом возрасте значительно ускорил скатывание государства в сраное говно, т.к был едва ли не первым императоров за долгое время, получившим не только военное образование.
Непростой философский путь[править]
Родился римский Невзоров в 331 году, племянником правившего в то время императора Константина Великого[1]. С малых лет познакомился с ангстом и быстро стал сироткой: в год милостивые боги забрали у мальчика маму, а в 337 году, вскоре после смерти Костяна от начавшихся мятежей помирает его брательник — как позже выяснится, так лютовал будущий август и кузен героя истории Констанций ІІ, желавший таким образом избавиться от лишних претендентов на злато и имперскую диадему.
Римский положняк на тот момент, как и уже последние лет сто, был весьма печальный. Империю, воссоединённую Константином после эры Тетрархии, вновь разделили между собой сыновья и племянники почившего господина (Юлиану не фартануло, видимо, из-за возраста), которые начали холивар за то, кто более труЪ. Правда, на жизнь Юлика ситуация влияла мало: его как дитё околоцарских кровей, отодвинули подальше от войны и спихнули после смерти папы на попечение священнику Евсевию из пригородной Константинополю Никомедии, до кучи исповедовавшему арианство — которое, что самое смешное, уже тогда считалось ересью германствующих. Долго он и там не продержался, так как вскоре оказался уже на попечении у одного евнуха по имени Мардоний, который охотно преподавал юному принцу греческую литературу и фейлософию. Тот очень проникся и пронёс это увлечение далее в жизнь.
В самой империи творился АдЪ и Израиль. Христоз потихонечку вытеснял язычество и победившие его митраизм, культ Солнца итд. Причём это был именно христоз, по своей сути близкий по количеству запретов к исламу и отличавшийся весьма и весьма фанатичной риторикой. Так мало того: христиане ж ещё были разные. Растущую арианскую ересь, которая потихонечку захватывала умы недавно обретших грамотность верян, воинов, сочувствующих гото-германцев и прочих наёмников, центр в Константинополе решил контрить декларацией, сформировавшей основные принципы христианского вероучения — короче говоря, Никейским символом веры[2], подчёркивавшим триединство Бога, божественную природу Христа и прочие понятия, с которыми умудрялись спорить дохуя умные теологи — ибо христианство начало очень быстро выходить из под контроля, выплёвывая огромное количество богословских учений и школ: от относительно безобидных донатизма и новацианства до более опасных для Церкви и государства монтанизма, докетизма и прочих — о которых образованные люди, к которым относился и наш Юлечка, были хорошо осведомлены; да что уж там, даже крестьяне начали фалломорфировать от обилия вариаций служения Богу.
И вот в такой неопределённой обстановке и рос будущий император, которого, в отличии от большинства ему подобных, волновал не вопрос правильности молитв или трактования священных писаний из одной интересной провинции, а седая древность, с которой римляне начали, втихомолочку спыздив у греков весь Пантеон и практики жертвоприношений. Если быть проще, то в современности Юлиан, вероятнее всего, был бы приверженцем старообрядцев или древневосточных церквей, не принимая изменчивую модель современной теологии, — а то и вовсе каким-нибудь отеиздом, так как весьма критично относился к слабо консолидированной философской базе христианства и уж тем более к его непостоянству.
В более взрослом возрасте Отступник активно изучал речи и тексты разных языческих ораторов и философов-современников, а живя то в Анатолии, то в Греции, имел возможность встретиться со многими из них вживую. Таким, например, был некто Максим Эфесский, который сильно вдохновил поциента и стал основной причиной отказаться от учения Христа. Больше всего влияния на Юлиана оказал Платон, так как тот чаще всего общался именно с платониками, которые во многом и вложились в его ход мышления.
Годы правления[править]
Над войсками[править]
Между тем арианин Констанций старел. Его власть легитимизировал лишь бунт франка Магненция против его брата Константа, правившего Западом, и быстро приведшего к смерти оного. Победу удалось получить лишь потому, что в Иллирии императором себя нарёк генерал Ветранион, быстро вставший на сторону Констанция и в итоге оставшийся в живых благодаря этому. Общими легионами узурпатора быстро снесли, и встал вопрос о возможных наследниках.
Тогда то и вспомнили о двоюродных братьях — том самом Юлиане и ещё одном брате, Галле. Они оба на тот момент жили в изолированном замке на востоке империи, близ современного центральнотурецкого города Кайсери, и жили по сути в заключении, с возможностью иногда выезжать по делам, чем пользовался герой этой статьи.
Сначала государь выбрал братика Галла, назначил того править приграничной с персами провинцией Антиохия, игравшей очень важное значение для всей логистики имперских легионов на востоке, но обнаружив спустя время у оного фимоз моска, быстро призвал к ответу за тупость. А пока Галл ехал на поклон в столицу, Констанций купил наёмников, дабы те кикнули кузена из клана за слишком плохой скилл. Тогда пришлось выбирать Юлиана, который стал цезарем, сиречь наследником престола, в 355 году, всего в 23-24 года.
И в отличии от Галла, Юлька нубом не был и не сдюжил. Посланный, по иронии, на княжение в Галлию, он быстро разобрался с лютующими германцами, активно осваиваясь в современном Париже, тогда ещё называвшемся Лютецией и бывшей тогда типичным провинциальным городом, доказавшим свою важность только войскам. А войска Юлиана очень любили, поскольку тот был крутым генералом и очень быстро овладел инициативой — сначала разгромил варваров под Страсбургом, а затем пересёк Рейн и взял по меньшей мере 30 германских городов.
Уже вскоре после начавшихся побед война началась уже с Персией, и тут Констанцию понадобилась помощь, из-за чего он приказал перевести легионы своего наследника в Азию. На что был закономерно послан туда сам: воевать с персами и ехать чрез тридевять земель на очередное побоище в горах и пустынях солдаты не очень хотели, тем более это значило бы открытие тыла германцам, а затем и неизбежное возвращение с уже более радикальными намерениями. Тогда раскрылся уже давно имевшийся конфликт Констанция и Юлиана, активно подогреваемый придворными вельможами: те очень активно закидывали говном цезаря за любое слово или действие, доходившие до столицы; тем самым и подлизывая текущему царьку, и провоцируя немилость к возможному будущему.
Мнение войск по поводу Констанция сильно ухудшалось, и вскоре те назначили своего генерала императором, заставив его готовиться к неизбежной войне с братом. Однако тот был занят на востоке, чем воспользовался Юлиан и очень быстро покорил весь Запад. Год спустя же Констанций отправился изучать христианство от непосредственного источника, что привело к совершенно бескровному переходу власти — здесь новому ставленнику помогли персы, на которых предшественник сильно отвлекался во время бокса по переписке с неверными легионами.
Над страной[править]
Клянусь богами, я не хочу, чтобы галилеяне погибали, подвергались нападениям или страдали от какого-либо другого зла. Я, однако, утверждаю, что богобоязненные [язычники] должны быть предпочтительнее их... честь должна достаться богам и людям и городам, которые поклоняются им.
11 декабря 361 года Константинополь встречал нового императора, спустя месяц после смерти предыдущего. Вместе с ним КЕМ полетела и вся его свита, друзья, жополизы и прочие клеветники, которых за их словечки поджидала лютейшая карма.
Как позже оказалось, увлечение творчеством и философией в Юлиане от лукавого и он всё же больше охуенный генерал, чем правитель. Аммиан Марцеллин, как раз живший в эпоху позднего Рима и заставший всё своими глазами, говорил так:
Иногда он… допускал произвол и становился непохожим на себя самого. Изданные им указы, безоговорочно повелевавшие то или другое, или запрещавшие, были вообще хороши, за исключением немногих. Так, например, было жестоко то, что он запретил преподавательскую деятельность исповедовавшим христианскую религию риторам и грамматикам, если они не перейдут к почитанию богов. Равным образом было несправедливо то, что он допускал включение в состав городских советов вопреки справедливости людей, которые были или чужими в тех городах, или же совершенно свободны от этой повинности благодаря привилегиям или своему происхождению.
ЧСХ, в Константинополе каких-либо языческих святилищ не осталось вообще, так как восток христианизировался гораздо быстрее Запада, и посему жертвоприношение Юлиан проводил прямо в императорской базилике, обмазав ту немалым количеством звериной крови и вызвав ахуй у некоторых любопытных жителей города.
Несмотря на такое громкое начало и указы, которые активно реставрировали силу Пантеона, как это было в годы диоклетиановской реакции, в большей степени Юлиан ориентировался на веротерпимость, и, вероятно, рассчитывал, что конкуренты по вере загрызут друг друга сами. Но понимая, что даже крепкие жреческие институты ранней Империи по сравнению с консолидированной и фанатичной Церковью это просто говно мамонта, Юлиан решил подготовить свои собственные реформы и… по сути запилил христианство 2.0. Да, так он решил с ним бороться. Итак, из нововведений:
- Обязательные храмовые беседы и проповеди, флюродросившие на греческих мызлиделей, мудрость древних греков и их великие подвиги;
- Трансующие песнопения во время службы;
- Полный копипаст строения христианских храмов эпохи;
- Строгий жизненный уклад для жрецов, принудительный аскетизм и благотворительность;
- Институт отлучения и покаяния.
В 362 году Юлианом был подписан Эдикт о терпимости, официально уравнивавший христиан, иудеев и язычников в правах. Разумеется, он был подписан скорее в пользу последних, т.к на тот момент их уже было ноль целых хуй десятых, и это с учётом самого императора.
При этом, христиане внезапно узнали, что им запрещено преподавать и учиться — по закону реформы для каждого региона и города назначались свои профессора, которые должны были соответствовать языческой идеологии — т.е, если вы обучаэ греко-римской философии, значит, и их богов обязаны уважить. Ну и посещать занятия христиане не могли по той же причине — почитаете риторов, значит, обязаны почитать и их пантеон.
Разумеется, приняты были такие изменения отнюдь не тепло, особенно на востоке. В Антиохии реставратор римской веры столкнулся с таким непринятием старых-новых норм, что в результате христиане и язычники активным образом гнобили друг друга прямо во время нахождения Юлиана в провинции — император закрывал храмы христиан, которые солдаты подвергали осквернению и грабежу, а веряне в ответку жгли храмы и ломали языческие статуи.
Становление героем[править]
В то же время продолжалась война с Персией Сасанидов. Римляне почти дошли до тогдашней столицы иранцев, Ктесифона, но она оставалась неприступной даже почти стотысячному корпусу. Отчаявшийся Юленька не придумал ничего лучше, чем поверить на слово одному уважаемому Персией лазутчику, который обещал привести римлян в тыл к персам. Поставив на это, он сжёг флот и лишние обозы, пойдя по сути ва-банк. Правда, когда проводники завели их в ебеня пустыни, римляне поняли, что их вёл Сусанин, а император — сказочный долбоёб, раз повёлся. В итоге пришлось отступать к селу Маранга, в местности, ныне находящейся в зоне Иракского Курдистана, что какбэ намекает, насколько далеко их завели верные проводники. Персы почти сразу взяли инициативу в бою, но сначала сеча шла с переменным успехом, однако со временем слаженность между римскими войсками пропала. Это произошло, когда 26 июня неприятель провёл массивный обстрел римских стоянок, а вскоре повёл тяжёлую кавалерию и боевых слонов.
Поговаривают, что Юлиан пытался всяческим образом предотвратить неизбежное, и в попытках защитить окружаемое с разных флангов войско едва отвлекался на бой, выйдя в гущу битвы (которая очень быстро началась везде, ибо римляне быстро оказались окружены) с одним лишь щитом. До того римляне обосрались, что даже телохранители потеряли из виду императора, и того отмудохали копьём, а ещё чуть позже непокорного храбреца, решившего подыхать вместе с войском, сразили в грудь и по печени, что сабжа и добило. Впрочем, ценой своей гибели он дал просраться и персам, поскольку те потеряли куда большее количество военачальников и сатрапов, тем самым обеспечив патовую ситуацию. В тот день в битве при Маранге победила дружба.
Так или иначе, залатанный Юлиан перед смертью предпочёл не сконцентрироваться на исцелении, а, полностью соответствуя своей характеристике, трындел с провожавшими его философами Максом Эфесским и Приском, о понятиях души этих ваших человеков. Да так активно общались, что рана на печени раскрылась, и от обильного кровотечения к 27 июня великий пан таки принял истинную веру.
Наследие[править]
Новым императором войска назначили добряка Иовиана, который был очень компромиссной фигурой для язычников и христиан в армии. Причём решающий выбор сделал отнюдь не римлянин и даже не галл — германский полководец с любопытным именем Дагалайф, который решил принять его сторону и за это получил немалые плюшки.
В своё ещё более короткое правление Иовиан восстановил силу христианства, но соблюдал закон о веротерпимости, выступая против гонения любой из христианских школ и язычников. Плюс к тому, пат на фронте и невозможность вовремя прибыть в Месопотамию к войску привела к тому, что ему пришлось согласиться на позорный договорняк, сдав персам нерадивых армян, чьи подкрепления отказались помочь Риму под Ктесифоном, а вполне бы могли переломить ход битвы и не допустить разгрома фронта. Тем самым закосплеив геополитиков из Третьего Рима, которые поступят подобным образом спустя 1700 лет.
Так или иначе, уже в феврале новый владелец пурпура тоже ушёл к гуриям, в палаточном лагере где-то в Каппадокии. Причины смерти остаются загадкой, но по наиболее вероятным версиям он либо был по старой традиции убит войском, либо же отравился угарным газом/краской от паров особого ритуального костра, который забыли потушить на ночь. Но тот факт, что наследники Валентиниан и Валент ослепили Варрониана, сына императора, и заставили его жинку жить в страхе какбэ намекает.
Религиозные и общественные взгляды[править]
Более всего Юлиану соответствовало поклонение богу Солнца — при этом, он активно смешивал сабж с греко-римской мифологией и вдохновлялся выше упомянутым митраизмом, при этом прославляя собственную концепцию. Так, он считал, что мир делится на три части:
- Высшее Солнце — мир чистый и непорочный, ведущий к познанию абсолютных истин и основ бытия, — т.е мир духовный;
- Мир чувства, т.е мир человеческий, едва являющийся отражением первого;
- Мир мысли, который от третьего стремится к первому.
Для каждого из этих миров, по мнению Юлиана, светило своё собственное солнце. Разумеется, ничего особенно нового его мысли не несли, и ныне подобный раздел нередко встречается в философии, но это был весьма любопытный на то время взгляд на мир.
Его полная позиция по христианам мало известна, т.к магнум опус в стезе троллинга оных — «Против галилеян» — утерян примерно также, как некая Александрийская библиотека и ряд других достижений потужных язычников. Во всяком случае, по их мнению. Для верующих в Христа Отступник подвергся примерно тому, чему подвергались часто павшие римские императоры, с разницей в том, что о тех не злословили — просто запрещали упоминать. Но если судить из ряда упоминаний в сочинениях, Юлиан не видел божественной природы в Иисусе, и предпочитал одной посланной ЕРЖ религии другую — в том числе и потому, что совершенно не прозелитический иудаизм империи был гораздо более удобен, а особенно грекоёбу на троне — иудеи с римлянами сотрудничали очень долгое время, несмотря на отношение последних к первым, как немцев к власовцам — более всего после того, когда христианство начало набирать обороты.
Да и с философских концепций Отступник штурмовал «галилеян», что надо: считал, что Риму христианство чуждо, поскольку тот уже благословлён Аполлоном; да и к тому же, весьма укоренившиеся киническая и стоическая школы за столетия развития в философской мысли ушли гораздо дальше любого из учений зарождавшегося христианства.
Вопреки всеобщему заблуждению, несмотря на подтрунивание над оппонентами по вере, законодательно император мало ограничивал их права (кроме образования), тем более что они и без этого хорошо бунтовали. Так, есть упоминания о погроме в анатолийской Эдессе, когда арианцы по старой традиции устроили забив со своими соперниками — небольшим обществом валентинианцев, которые тоже представляли христианскую школу, правда из гностических позиций. Решив рассудить срач, Юлиан легко встал на сторону последних, приказав солдатам отобрать у погромщиков церковь и залутать всё ценное, а постройки использовать для своих нужд.
Мифы о Юлиане[править]
Если не учитывать привычные истории о том, что язычники линчуют негров верующих, то в целом истории примерно две. Юлиан не неронствовал и не кровожадничал по понятной причине - считал, что если своим соперникам придать шарм мучеников, то их вин неизбежен. Впрочем, нескольких таких товарищей всё-таки породилось в период его правления.
Ты победил, Галилеянин[править]
Эту цитату активно приписывают тяжело раненому Юлиану, якобы тот сказал её после получения тяжёлого ранения, находясь уже при смерти. Такую мысль высказал некто Феодорит Кирский, который жил спустя век от описываемых событий, таким образом доказывая, что Христос всегда побеждает язычников. Другая версия говорит, что он, обмазав свои руки кровью, поднёс их к солнцу и сказал «Будь удовлетворён!», намекая, что отдал себя в жертву Sol Invictus. Но самый надёжный источник эпохи, Аммиан Марцеллин, ничего об этом не говорит.
Да и если быть реалистами — военкоров тогда не существовало, а в гуще битвы определить, кто чё и как сказал, даже сейчас почти невозможно. Скорее всего, на деле Юлиан не сказал вообще ничего, и был сражён арабским всадником, как раз жившим в землях Маранги, после чего и скончался от травматического шока.
Третий Храм[править]
Ещё одним пруфом преимущества христианства над елдычниками является сказание о том, что Отступник якобы намеревался воздвигнуть Третий иерусалимский храм на Храмовой горе. А цимес в том, что доминус таким образом хотел доказать неистинность заявлений Христа о том, что от храма не останется камня на камне, кто бы его не строил. В полной мере утверждение и мифом не является, так как Марцеллин, бывший другом императора, писал о таких намерениях поциента, но он же написал и об итогах. Короче говоря, в мае 363 года, уже вскоре после начала стройки начался дикий пожар, который сжёг с собой все наработки, а уже спустя месяц император помер. Похоже, Галилеянин реально победил.
Правда, с учётом скоропостижной смерти инициатора стройки, есть мнение, что строительство храма просто свернула новая власть. Такие дела.
Итог[править]
Юлиан ІІ мог стать вполне хорошим, годным руководителем Рима, хотя его любовь ко всяким древним культам этому бы явно мешала. Что соляризм, что митраизм для тех времён рудиментом не считались только во враждующей Персии; немалая часть населения уже исповедовала христианство и многие императоры делали ставку именно на них. Да что уж там: буквально через 20 лет после смерти Юлиана, императором был наречён Феодосий, который закрепил христианство римской государственной религией и запретил все культы местных родноверов, что привело к закрытию храмов и окончательному финалу такой забавы, как гладиаторские бои.
Тем не менее, его полководческий гений мог бы спасти Рим от позорного поражения, если бы не пару неудач, в итоге скорее ускоривших упадок империи, на которую всё жаднее начали поглядывать германцы, скифы и пришедшие в Европу гунны.
