Врёт, как очевидец

Однажды в универе сидели мы на лекции по криминалистике. Преподаватель монотонно что-то не очень интересное рассказывал про тактику допроса свидетелей. И вдруг посреди лекции в аудиторию врывается нечто то ли с пистолетом, то ли с ножом, хватает студента с первой парты и выволакивает в коридор. Все в шоке. А преподаватель так же спокойно и монотонно говорит, чтобы мы достали листочки и описали нападавшего. Стоит ли говорить, что из 50 присутствовавших на лекции никто даже не приблизился к истине в описании «нападавшего». Лично я сидел в первых рядах, и моё описание было настолько далеко, что когда «нападавший» вошёл в аудиторию для сравнения описаний, было очень стыдно.

— А ещё через несколько курсов автор даже забыл, что было за оружие. И что сам рассказ есть начальная сцена из документального фильма «Я и другие»

Очевидцы события рассказывают о нём и уверенно утверждают, что рассказывают правду. Но только вот почему их рассказы не совпадают? Потому что один рассказчик сгустил краски; другой — уверенно добавил свои предположения; третьему что-то показалось, и он решил, что это действительно так; четвёртый — напротив, не уверен в том, что видел, и решил рассказать только то, в чём действительно уверен; пятый — да просто у страха глаза велики; шестой — решил чуток показать себя или кого-то в более выгодном свете; седьмой — напротив, решил кого-то принизить; восьмой — поскромничал и принизил своё участие… А десятый вообще заявил, что Есенин на дереве…

На Руси и в средневековом Китае, если показания свидетелей слишком расходились, то судья мог принять решение… пытать… свидетелей. Отсюда и традиционная многовековая нелюбовь к даче свидетельских показаний в суде.

Родственные тропы — правда о слоне, ненадёжный рассказчик и одна история с разных ракурсов.

Примеры

Религия, мифология, фольклор

• Множество анекдотов на тропе основано. Подходит, например, как-то поручик Ржевский к Пушкину и просит: вы бы, Александр Сергеевич, сочинили б какой-нибудь каламбур для меня, в свете не позориться. Ну, поэт с ходу выдаёт: По реке плывёт клиппер, на клиппере шкипер, у шкипера триппер. Ржевский на следующий день излагает свою версию: Плывёт по реке баржа, на ней до хрена народу и у всех сифилис! И всё это в стихах, господа!
  • Как вариант, «Ты гандон и он гандон, а я виконт де Бражелон» превращалось в «Дословно я не помню, но суть такова — вы все пидорасы, и только я — д’Артаньян».
  • И ещё вариант, «Адам Еву прижал к древу. Древо трещит, Ева пищит», в варианте Ржевского: «„Мужик бабу к дереву прислонил, она орёт, дерево трясётся“, но, уверяю, было в стихах и гораздо лучше».
• Анекдот про рыбака, оказавшегося свидетелем преступления. По его описанию была составлена ориентировка на человека ростом более трёх метров и весом 250—300 кг.
• Библия. Евангелия от Матфея, Марка и Луки описывают одни и те же события, при этом различаясь только малозначимыми деталями, за что прозваны Синоптическими. Их даже иногда издаются в виде синопсиса — одной книгой, по три столбца на каждой странице, где каждый столбец — рассказ одного из апостолов. А вот Евангелие от Иоанна во многих местах противоречит синоптикам, да и по стилю больше смахивает на серьёзный философский трактат, чем на рассказ очевидца. При этом следует заметить, что апостол Иоанн как раз и присутствовал при многих событиях, которые другие ученики знали только по слухам и со слов других людей, однако писал своё Евангелие уже в глубокой старости, спустя многие годы после описываемых событий.
  • Блаженный/святой Августин считал именно это доказательством подлинности Евангелий. Ведь если бы их кто-то подделал, фальсификаторы согласовали бы версии. Одну вещь это доказывает точно — глубокую житейскую мудрость самого Августина, обладавшего, судя по всему, хорошими познаниями в человеческой натуре вообще и в показаниях очевидцев в частности. Что неудивительно: он же был юрист по основной профессии, и уже в качестве епископа отправлял судебные обязанности.
  • Ещё одна версия синоптичности: евангелисты Лука и Матвей, работая над собственными текстами, сверялись с увидевшим свет раньше Евангелием от Марка, который считался ближайшим сподвижником апостола Петра и многое знал именно с его слов. Кроме того, был как минимум ещё один источник (в библеисты назвают его просто: Q, и неясно, был это именно цельный текст или просто сборник фраз и притч, вроде Сунны у мусульман), откуда евангелисты могли черпать одни и те же притчи и текстуально совпадающие эпизоды. Ну, а Иоанн, лично присутствовавший при тех же событиях, что и Пётр, нужды с кем-то сверяться не видел.
  • Вообще насчёт того, тот ли это Иоанн, сомневались ещё отцы церкви. Скорее похоже, что писал грек и для греков: автор постоянно поясняет читателю незнакомые иудейские обычаи. Впрочем, Иоанн всю вторую половину жизни провел именно среди греков и, желая быть по́нятым, тоже бы, наверное, пояснял… Не менее распространена и версия, что текст Евангелия написан не лично Иоанном, а с его слов (точно так же, не знай мы имени Луки, считали бы его версию «евангелием от Петра»). В случае с Откровением, версия считается каноном.
  • К тому же Иоанн стремился раскрыть те моменты, о которых не сообщили другие евангелисты. И, напротив, не расписывал подробно уже указанные события, кроме важных исключений.

Театр

• Леонид Филатов, «Новый Декамерон, или Рассказы чумного города», новелла «Рассказ о трех беспутных приятелях». Трое молодых повес, заночевавшие дома у местного крестьянина, всего лишь соблазнили его жену и дочь (чему те, надо сказать, были весьма рады). В рассказах местных жителей это все превратилось в массовые изнасилования с зоофилией.

Литература

• Классический рассказ Эдгара По «Убийство на улице Морг», ставший основоположником жанра «детектив». Свидетельские показания не очень сильно различаются, кроме одной детали: все свидетели по-разному сообщают, на каком языке говорил нападавший (причём во всех случаях это язык, который свидетель не знает). И все они заблуждаются: это был вообще не язык. Нападавший был орангутаном.
• Акутагава Рюноскэ, «В чаще» — три фигуранта убийства самурая (включая призрак самурая) рассказывают о событиях по-разному.
• Р. Стивенсон, «Владетель Баллантрэ» — рассказчик с грустью замечает, что почти всякий проигравший в сражении успешно убеждает всех, в том числе и себя, будто бы его предали соратники, и только поэтому он проиграл. Окружающие охотно верят очевидцу, а проверить обвинения невозможно. Из-за лживых россказней очевидца сражения гибнет репутация младшего Баллантрэ.
• Карел Чапек, «Поэт» — аверсия. Ставший свидетелем ДТП пьяный поэт написал:

Краснела дева. В дальний Сингапур
Вы уносились в гоночной машине.
…
О шея лебедя! О грудь! О барабан
И эти палочки — трагедии знаменье!

— Поэтическое описание реального события

И он был прав: Сингапур — потому что там живут коричневые малайцы (цвет автомобиля — шоколадный), «шея лебедя» — цифра 2, «грудь» — 3, барабан и палочки — 5 (номер автомобиля — 235). А гоночной машина вовсе не была. На прямой вопрос следователя поэт простодушно ответил: «Она просто быстро ехала».

• М. Булгаков, «Мастер и Маргарита» — описание Воланда как раз об этом.
• Гилберт Честертон, «Человек в проулке»: тот, кого один персонаж описывает как несуразного высокого и длинноволосого мужчину, а другой — как «сгорбленного шимпанзе со свиной щетиной на голове», оказывается зеркальным отражением.
• Роберт Хайнлайн, «Чужак в стране чужой» — инверсия. В недалеком будущем существует институт Беспристрастных Свидетелей, которых учат запоминать и описывать событие без каких-либо искажений. Если такой Беспристрастный Свидетель увидит чёрную овцу, то он скажет, что видел овцу, чёрную по крайней мере с одной стороны.
• Р. Шекли, «Па-де-труа шеф-повара, официанта и клиента» — одна и та же история описывается с точки зрения повара (и владельца ресторана), официанта и постоянного клиента.
• «Гарри Поттер» — Рон Уизли, которому во время Кубка трёх волшебников довелось служить бесчувственной приманкой в одном из испытаний, в конце концов начинает просто немилосердно завираться о своей роли в турнире.
• «Дом, в котором» — Табаки. О любом значительном событии.
• Wildwood Boys — жительница города Олате рассказывает группе конфедератов, какой ужас произошел у них в городе недавно: ужасная банда в тридцать человек налетела на город, престреляла всех представителей закона, перебили все окна и изнасиловали решительно всех женщин. И только дикий хохот Джима Андерсона заставляет ее понять, что она преувеличила раз в десять: вся банда — это были трое конокрадов, оба Андерсона и их друг, разбили одну витрину (и ту случайно) и убили помощника шерифа. И еще прострелили колено шерифу, тот потом по инвалидности уволился. И никого не насиловали, а в бордель сходили.
• Фредерик Бакман, «Тревожные люди» — полицейские на допросе заложников пытаются вычислить, кто из них лжет. Лжецами оказываются все заложники. Все они заранее сговорились, что на допросе будут скрывать, как происходил захват на самом деле

Кино

• «12 разгневанных мужчин», классика тропа. В процессе обсуждения показаний свидетелей выясняется, что один вряд ли мог видеть преступление, второй — вряд ли слышать. Нашёлся даже повод для приукрашивания показаний. В итоге, очевидное обвинение содержит столько слабых звеньев, что человека становится невозможным однозначно признать преступником, и его отпускают.
  • «12», ремейк от Никиты Михалкова — педаль в пол: парень признаётся невиновным, но от тюрьмы не уходит.
• «Расёмон» Акиры Куросавы весь об этом. Есть преступление и четыре абсолютно разных описания происходящего от свидетелей.
• «Герой» Чжана Имоу развивает ту же тему. От того, какая версия правильная, зависят буквально жизнь и смерть целой империи. Главный герой, пришедший получить награду от императора, расписывает свои подвиги. Но уже на середине рассказа император догадывается, что герой нагло врёт ему, и предлагает свою версию. В финале герой рассказывает уже третью, настоящую версию, и почему он лгал в первый раз.
• «Тринадцатый Воин» — очевидец нападения чудовищ описывает их как ходящих то на двух ногах, то на четырех а также добавляет огненного червя, как существо из древности. Впоследствии выясняется, что огненный червь был просто цепью факелов, виденный с дальнего расстояния, а чудища ходили только на двух ногах, так как были людьми (вернее, последними неандертальцами).
• «Мой кузен Винни» — двух парней несправедливо обвиняют в убийстве продавца на заправке, и перспективы в суде для них складываются весьма неутешительные, ведь все свидетели дают прямые показания против них. Вот только когда их адвокат Винни наконец перестаёт валять дурака и докапывается до истины, то выясняется, что у одного свидетеля на старости лет порядком подпортилось зрение, а линзы в очках уже давно не менялись, второй свидетель на самом деле ничего бы физически не смог разглядеть сквозь грязное окно за занавесками, за которым, к тому же, обзор преграждается деревьем и кустами с густой листвой, а третий свидетель, завтракавший мамалыгой, которую приготовил сам, как выяснилось, промахнулся с оценкой времени — ибо ну не мог он приготовить и съесть её за 5 минут.
• «Воскресенье, половина седьмого» — лгут вообще все свидетели, чтобы не попасть под подозрение и не обрести хлопот с прохождением по делу о смерти девушки пусть даже и свидетелем. Стажеру Крашенинникову пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить хотя бы некоторых раскрыться и сказать правду о том дне.
• Достать ножи — при опросе близких Харлана Тромби детектив Блан с интересом выслушивает приторные рассказы каждого члена семьи о том, что-де именно он/она любил покойного отца/дедушку/тестя/свекора больше всех (это иронично подсвечивается во флэшбеках), вдобавок рассказы перемежаются додуманными подробностями и неправильно сделанными выводами об увиденном в вечер убийства.

Телесериалы

• Blue Mountain State — 2 сезон 2 серия. История одна и та же, но каждый хочет выставить себя в выгодном свете, чуть-чуть приврав.
• «Следствие ведут ЗнаТоКи» прекрасно и часто раскрывает тему. Женщина видела без маски человека, который её ограбил? На опознании она облажается, стоит грабителю слегка изменить голос.
• «Маски-шоу»: двухсерийный выпуск «Маски в суде» весь построен на этом тропе. С характерными для труппы лицедейского жанра гиперболами: мафиозо, к примеру, в деталях рассказывает, как пришёл в ночной бор-кабаре, чтобы попить молочка, а его там все обижают.
• «C.S.I.: Место преступления» — именно благодаря сабжу, Гил Гриссом считает показания очевидцев наименее достоверным доказательством вины, отдавая предпочтение криминалистике.
• «Воздействие» — четверо воров, Софи, Паркер, Хардисон и Элиот, рассказывают, что, де, именно они и украли один меч из музея ещё до знакомства. В ходе рассказов каждого оказывается, что они и порушили планы друг друга, то, как на самом деле звучит «бриианский» акцент Софи, спас ли Элиот человека от аллергической реакции и так далее. Но все сошлись на том, что начальник охраны — очень умный и опасный человек, сразу понявший, что они преступники. На самом деле, как раскрыл рассказ Нейта, он был отчаянно влюблён в новую научную сотрудницу, перекрытие Софи, и пытался ей признаться.

Мультсериалы

• BTAS — в одной из серий трое полицейских описывают стычку между Бэтменом и бандитами, и их рассказы очень сильно различаются в зависимости от опыта и характера рассказчика (например, молодой полицейский описывает то, что делает Бэтмен, почти как магию). При этом один из них услышал ключевой факт, позволяющий найти злодеев, но не так его понял.

Видеоигры

• Sherlock Holmes versus Jack the Ripper — одна из загадок это как раз разобраться в показаниях нескольких свидетелей, чтобы получить описание злодея — не всегда прав тот, кто больше всех говорит.

Визуальные романы

• Ace Attorney — главной игровой механикой является поиск расхождений между свидетельскими показаниями и вещдоками. Дело тяжкое — во-первых, в большинстве случаев один из свидетелей является убийцей, во-вторых, многие свидетели врут из каких-то личных мотивов (и хоть бы одну заразу привлекли за дачу ложных показаний!), некоторых вообще подговаривают прокуроры, а остальные просто плохо запомнили события или неправильно их поняли.

Реальная жизнь

Мемуары многих известных (и не очень) людей о своей жизни. Обычно пишутся в старости, когда память не та, многие вещи человек уже не помнит, многие просто не хочет помнить, часть в реальности не видел, но узнал позже из других источников, часть банально додумывает, экстраполируя свой опыт на ситуацию, а где-то нагло врёт как сивый мерин в лицо собственным читателям. При этом традиционно не принято критически подходить к прочтению этих книг, особенно описывающих войны, ведь «автор же воевал, наградами увешан, кто ты такой, чтобы называть его лжецом».

Ну и не забываем про то, что мемуаристы тоже люди и подвержены когнитивным искажениям. Начиная от ложной памяти и заочных объяснений «я уже тогда догадывался, что он сволочь» до известной фундаментальной ошибки аттрибуции (люди склонны объяснять свои успехи своими личными качествами, а неудачи — стечением обстоятельств. И напротив, успехи других случаются, потому что «просто повезло», а вот неудачи всегда заслуженны и неизбежны).

• Мемуары неудачливых политиков или просто зафейливших идейных борцов почти всегда полны козней врагов, предательств союзников и досадных совпадений. От более-менее тенденциозных мемуаристов вроде Троцкого до фактически альтистории под видом воспоминаний вроде мемуаров Завалишина.
• Также мемуары часто тактично обходят тему алкоголизма и наркомании авторов.
  • Грибные эльфы, наоборот, в своих мемуарах этим бравируют — но (частично на почве тех самых веществ, частично из желания приукрасить действительность) сама книга проходит по категории «по мотивам реальных событий» — слишком много в ней вольностей с реальной историей питерского ролевого движения и деятельностью персонажей.
• Война штука трагическая и психику травмирует ещё как. Конечно, есть отдельные отморозки, которым нравится воевать. Эти люди могут оставить интересные мемуары (если доживают), но они точно не типичны (для примера можно привести военные эпизоды у В. Гиляровского и эпические воспоминания Э. Юнгера). Читая подобное, обычный человек не может ассоциировать себя с автором, потому что сам никогда так не поступит. Для типичного же человека война либо просто выпадает из памяти, оставляя только редкие кошмары по ночам, либо превращается в вереницу баек о сослуживцах и всякие подробности о том, как переправы строили (так устроены типовые советские мемуары рядовых и младшего командного состава, написанные в официальных источниках, а не через Самиздат), либо превращается в сплошной прикол («Похождения бравого солдата Швейка», если вглядеться, просто набиты жестокостью и идиотизмами, но Гашек старательно свёл их в шутку, чтобы не потерять бодрости духа), либо автор мемуаров начинает ощущать себя жертвой и просто выкладывает на бумагу все накопившиеся обиды и желчь. В качестве примеров можно привести мемуары Ги Мумину (наполовину француза, наполовину немца из Эльзаса, служившего в вермахте под именем Ги Зайер) и Анри Барбюса: обе книги наполнены огромным количеством несостыковок, начиная от мелочей вроде фамилий офицеров, которые никогда не служили вместе с авторами, и заканчивая описаниями вещей, которые рядовой знать не может в силу того, что ему никто не докладывает содержание документов на столах генералов. При этом обе книги обласканы прессой, и человеку, далёкому от темы, действительно кажутся «точными до натурализма описаниями военных событий, раскрывающими отвратительную сущность войны с её зверской бесчеловечностью, грязью, бессмысленной жестокостью, преступным небрежением к жизни людей командующими всех рангов от комбатов до верховного главнокомандующего». А человек, близкий к теме, видит нестыковки уже у незадачливых критиков.
  • Истинное удовольствие доставляет чтение людей, служивших в одном подразделении в разных рангах… Ну или, по крайней мере, видевшие событие с разной «высоты». Автор данной правки, питающий к мемуарам глубокий интерес, сталкивался с этим явлением неоднократно.
• Отдельная грустная песня: мемуары, не написанные лично автором (не каждый умеет писать), а записанные с их слов. Тут возможны варианты.
  • «Автор» добросовестно заливает «соавтору» о своих подвигах, а тот их честно фиксирует. Хрестоматийный пример — биография Вольфа Мессинга, записанная журналистом Хвастуновым. Как и велят старинные законы цирковой братии, пожилой менталист попросту активно вешал лапшу на уши амбициозному журналисту, рассказывая невероятные истории из своей практики.
  • «Соавтор» гнёт свою линию, выпячивая что хочет, а «автор» вычитывал по диагонали. Пример: воспоминания блестящего канадского хоккеиста Фила Эспозито, составленные из толстого троллинга соперников, хотя вне льда Фил относился к ним с уважением.
  • «Соавтор» не знает матчасти, поэтому просто не может разобраться в ситуации, когда «автор» много раз перескакивал с мысли на мысль и неизбежно оговаривался. Пример: воспоминания многолетнего главы советского и российского футбола Вячеслава Колоскова, отметившиеся кучей исторических перлов.
    • Или «соавтор» решает, что публика дура и вставляет пояснения, но при этом сам дурак. Великий футболист Альфредо Ди Стефано, к примеру, вспоминает, как в конце 40-х гостил у знаменитого итальянского футболиста Маццолы, а в середине 50-х сыграл персонально против шведской звезды Нордаля. Альфредо, конечно, имел в виду Валентино Маццолу и Бертиля Нурдаля, но соавтор о таких футболистах не знал и вставил Алессандро Маццолу (сын Валентино, в конце 40-х младшеклашка) и Гуннара Нурдаля (младший брат Бертиля, играл не центрбека, а центрофорварда, так что персонально друг против друга они не играли никогда, да и вообще на поле не пересекались).
  • «Соавтор» и «автор» работали как надо, но вмешалась третья сила. Печально известные мемуары Брежнева известны столь печально именно потому, что их текст подвергся беспощадной «доработке» сусловского идеологического аппарата. А вот вышедшие уже после кончины Леонида Ильича «Молдавская весна» и «Космический Октябрь» читаются не в пример лучше и насмешек не вызывают.
  • Соавтор вытесняет автора полностью и начинает писать что-то своё. Классический, увы, пример — «Воспоминания и размышления» Г. К. Жукова. Первое издание было написано если и не самим автором, то с активным его участием, но потом автор умер, а в новых изданиях продолжали появляться «исправления и уточнения». Некоторые оценки Жукова менялись на прямо противоположные. И каждый раз это преподносилось как «все предыдущие издания сильно пострадали от цензуры, но в этом издании текст соответствует первоначальной рукописи Жукова» (при очередном конъюнктурном пересмотре мантра повторялась в следующем издании). Виктор Суворов грустно шутил, что Георгий Константинович меняет текст прямо из могилы.
• Да просто воспоминания известных людей, которые по разным причинам затаили обиду на знакомых/коллег/родственников и судят только со своей позиции, исключая их взгляд на те же самые события. В этом смысле книга «Андрей Миронов и я»… ладно, менее трэшовые мемуары «Галина» интересны с исторической точки зрения, но в плане этики чтение никак не для слабонервных.
• «Похождения бравого солдата Швейка» в некотором роде подпадает под сабж. Многие описанные в книге люди и события взяты из жизни самого Гашека… вот только были они куда светлее и мягче, а люди — не такими. Реальный Лукаш не был бабником (а вместо интриги с пани Коконь вообще женился), корнет Биглер был умён и сделал отменную карьеру, врач в больнице старался не выпихнуть солдат на фронт, а подольше задержать Гашека в тылу…
  • Впрочем, художественное произведение на то и художественное. Все вышеперечисленные — скорее собирательные образы, да и понятие шаржа никто не отменял. Характерный пример из другой эпохи: Алексей Николаевич Оленин, блестящий учёный-археолог и недурной художник, а также успешный государственный деятель (действительный тайный советник, член Государственного совета и глава его канцелярии, на секундочку), а после госслужбы — президент российской Академии искусств и директор Императорской библиотеки, вовсе не обижался на Дениса Фонвизина за образ пресловутого Митрофанушки Простакова и даже любил посещать постановки пьесы «Недоросль».
• На одном из съездов психологов провели эксперимент. Появились два колоритных персонажа: клоун, за ним негр с пистолетом (местные студенты). Устроили небольшую потасовку, негр выстрелил в клоуна, и убежали. Всем была задача: описать, что произошло. Оказалось, даже такое происшествие сложно описать беспристрастно: всего один доклад был более-менее истинным. Кое у кого клоун гнался за негром или негр стрелял дважды.
• Другой забавный психологический эксперимент заключался в следующем. Испытуемым на краткую долю секунды показали картинку, где был изображен страус с головой лошади, и затем спросили, какое животное они видели. Мнения разделились. Одни утверждали, что это страус, и описывали, какой у этого страуса клюв. Другие говорили, что это лошадь и что они видели четыре ноги.
• Собственно, именно благодаря тропу мемуарная литература и прочие свидетельства очевидцев в исторической науке не считаются 100 % достоверным источником информации. Их, разумеется, учитывают, применяют те же самые приёмы источниковедения, что и к другим документам: историческую критику, исследование биографий автора, сличение различных мемуаров и т. п. Любой добросовестный историк подтвердит, что взаимные противоречия в мемуарной литературе — это норма, и противоречие в свидетельствах не опровергают событие, о котором они рассказывают.
  • Например, никто из серьёзных историков не отрицает существование Ф. М. Достоевского, его членство в кружке Петрашевского, его арест и присутствие при инсценированной казни. При этом свидетельства о деталях того дня в разных мемуарах различны. Неясно, были улицы полны зевак или опустели, стояли осуждённые на эшафоте или были привязаны к столбам, какая именно команда прозвучала, сорвал ли Петрашевский капюшон, был Достоевский по втором ряду или в четвёртом.
  • И пример из одного сборника: какой фильм шёл вечером 21 июня 1941 в киноклубе Брестской крепости? Это был «Богдан Хмельницкий» (1941) или «Ветер с востока» (1940)? Или фильмов было два, сначала «Ветер с востока», а уже потом «Богдан Хмельницкий»?
• Дело Сакко и Ванцетти — эталон. События вкратце: 24 декабря 1919 года в Бриджуотере (штат Массачусетс) на инкассаторский грузовик было совершено вооружённое нападение. Автомобиль нападавших перекрыл дорогу, из автомобиля вышло несколько человек и открыли стрельбу, но получив отпор, сели обратно и ретировались. На этом достоверные сведения заканчиваются. Показания многочисленных свидетелей слишком разнились: одни утверждали, что нападавшие приехали на грязном чёрном бьюике, их было трое, все в шляпах и с бритыми лицами, водитель тоже стрелял; другие утверждали, что это был сверкавший чистотой зелёный хадсон, нападавшие были усаты и без шляп, их было пятеро, водитель оставался в машине.
  • Главными обвиняемыми были Николо Сакко и Бартоломео Ванцетти, случайно задержанные на улице за незаконное ношение оружия. Один из свидетелей утверждал, что у водителя были короткие усики, и на опознании указал на Ванцетти, носившего густые длинные усищи и не умевшего водить машину. Алиби Сакко и Ванцетти то подтверждалось, то опровергалось, свидетели то их видели, то не видели. Некоторое время спустя полиция задержала одного из нападавших, и тот заверил, что Сакко и Ванцетти к нападению непричастны. Но согласно современным исследованиям, Сакко был виновен, а Ванцетти — нет.