Среди великолепия и чудес

No, I shall not shoot myself — I cannot be made to shoot myself!
I shall plan my cousin’s escape from that Canton madhouse, and together we shall go to marvel-shadowed Innsmouth. We shall swim out to that brooding reef in the sea and dive down through black abysses to Cyclopean and many-columned Y’ha-nthlei, and in that lair of the Deep Ones we shall dwell amidst wonder and glory for ever.

— H. P. Lovecraft, «The Shadow Over Innsmouth»

Герой хоррора забрался слишком далеко, и уже больше не в силах ничего отрицать. Тёмный культ действительно существует. Страшные силы, которым он поклоняется, реальны и влияют на жизнь. Чужие ходят среди нас. Конец света грядёт, и лишь примкнувшие к его устроителям увидят новый мир, не предназначенный для человека…

Большинству людей такое великолепие даром не сдалось, а чудеса слишком непривычны и опасны. Но не таков наш герой. Ангст? Какой ангст? Нет, на первых порах он наверняка будет, но наша статья о тех, кто сумел успешно его перебороть, а не свихнулся и застрелился, не в силах жить с этим. Ждёте безжалостной борьбы против обнаруженных сверхъестественных сил? Напрасно, наша история про другое. Не слушая крики «Что за фигня?!», наш герой, осознав расклад событий, самолично прирежет на алтаре злых сил напарника (или верховного жреца, тут уж как обстоятельства сложатся) и преклонит колени перед открывающимся порталом. И с радостью дозволит тому, что оттуда явится, преобразить нового слугу по собственному образу и подобию. Ибо, как гласит древняя максима, не можешь уничтожить — возглавь. Или хотя бы присоединись. Ведь кто сказал, что зловещие культы — это обязательно плохо? Вы просто не пробовали. В конце концов, у них есть печеньки!

Как вариант — великолепие объективно великолепно, а чудеса и правда чудесны, но всё это сдобрено изрядной порцией абсолютно нечеловеческой морали. Например, речь идёт об эльфах и феях, которые живут в прекрасных дворцах со сказочными садами и держат людей в качестве питомцев, примерно как мы держим хомячков и попугайчиков. Или об ангелах, которые действительно желают счастья всему человечеству… в виде апокалипсиса с последующим попаданием в Рай.

Классическая, но не теряющая эффективности концовка истории ужасов — герой меняет взгляд на происходящее и добровольно становится частью сверхъестественного угара. Случаи, когда это происходит не совсем добровольно, но всё равно так, что герой принимает свою участь с радостью, тоже подходят. Иногда может быть пересечение с тропом «Помидор в зеркале», но помидор не всегда решает жить среди великолепия и чудес, а герой нашей статьи далеко не всегда оказывается помидором.

Примеры

Литература

Русскоязычная

• Мария Галина, «Дагор». Совершенно роскошный «вот это поворот!» в финале. При втором прочтении можно обнаружить предпосылку.
• Борис Лисицын, «Свиток Наафранха». Один из эталонных примеров — главный герой всю жизнь служил древнему злу, но скорее бессознательно. В финале же пошёл с ним на открытую сделку и удостоился перерождением в виде Чу-Чу на просторах умирающей земли далёкого будущего.
• Владислав Женевский, «Искусство любви». «Боль в глазах — вот и все, что осталось от Фэрнсуорта. Сжав в лапе кусок вишнево-красного стекла, его преемник двумя точными ударами поприветствовал новую эпоху».
• Павел Марушкин, «Земля негодяев». С очень сильно прикрученным фитильком, потому что не хоррор вообще, но всё-таки. В финале Гаргулов принимает предложение стать одним из сотрудников Призрачного Экспресса, а это, если вдумчиво изучить свидетельства, какая-то стрёмная и не слишком положительная сила. Достаточно вспомнить, какую плату они берут за проезд. Господин Высокое Небо вдобавок предполагает, что та же самая сила могла закинуть в небеса над Аристопалом Лунах…
• Дарья Бобылёва, «Вьюрки». Могли бы быть ещё более чистым тропом, если бы Катя не расторгла сделку с Полудницей в последний момент. Но жить она всё равно осталась с соседями, и не так уж, судя по всему, плохо. Впрочем, если учесть, что её запродали ещё до её рождения…
• Евгений Прошкин:
  • «Загон» — хэппи-энд: они заплатили. Так что в финале все экс-революционеры с удовольствием почивают на лаврах на высоких должностях.
  • «Истребитель „Родина“» — с сильно прикрученным фитильком: между вариантами «содействовать узурпаторам людям-плюс из будущего и получать вкусные плюшки» и «вернуться в лагерь на берегу Ледовитого океана» протагонист выбирает первый.

На других языках

• Г. Ф. Лавкрафт, «Тень над Иннсмутом» — тропнеймер, возможно, кодификатор. Увидев в зеркале яркую помидорную окраску всё более отчётливый иннсмутский вид, главный герой сперва подумывает о самоубийстве, но со временем понимает, что бессмертие и разнообразные ништяки, увиденные им во снах, гораздо лучше. Финал рассказа вынесен в эпиграф.
  • Кстати, рассказ породил знатный раскол фанатского сообщества. Дело тут не в проблеме противоположных оценок (в основном все фанаты признают историю весьма годной и в числе первых рядов канона), а в интерпретации финала: можно ли считать его редким лавкрафтовским хэппи-эндом, или, напротив, это одна из самых жутких и беспросветных концовок у мэтра?
• Межавторский рассказ «Вызов извне», где отметился и Лавкрафт. Он в середине сюжета обменял главного героя телами с червеообразным инопланетянином — а дальше Роберт Говард сделал протагониста триумфальным захватчиком и богом-императором далёкого Йекуба. А вот пришелец не вынес абсурдной человеческой формы и рехнулся, так что для него вышла аверсия.
• Адам Нэвилл изредка устраивает такие концовки. Весьма по-разному троп реализуют «Дом малых теней» и «Багрянец».
• Томас Лиготти не раз прибегал к тропу. «Утерянное искусство сумерек», «Церковь идиота» (или «бога-идиота», в зависимости от перевода)… Правда, в основном не слишком радостно, но это просто потому, что Лиготти видит мир сквозь чёрные очки.
• Лэрд Баррон тоже весьма любит так заканчивать истории. Из изданного на русском самый яркий пример — «Отель „Палаш“».
• Дон Уэбб, «Кастинг». История о том, как персонаж по недомыслию и с помощью доброжелатлей превратился в упыря. Ему понравилось.
• Р. Л. Стайн умеет заканчивать книжки не только твистом имени себя. «Вся нечисть» завершается тем, что герой буквальным образом принимает печеньки тёмной стороны, осознав, что вирусное превращение всей школы в неведомых крокодилищ будет означать конец его пребыванию внизу школьной иерархии.
• Питер Уоттс, «Эхопраксия» — необычный пример, потому что троп играется, можно сказать, дважды. Дэниел Брюкс, непримиримый материалист с ограниченным воображением, на последних страницах познаёт все прелести парейдолии, апофении и религиозного экстаза… и дело не только в опухоли мозга, а в том, что его тело исподволь захватывает инопланетное нечто.
• Клайв Баркер, «В горах, в городах» — после того, как его любовника раздавил спятивший живой голем-город, выживший главный герой, желая стать частью чего-то колоссального, бросился сливаться с ним.
• Брайан Ламли:
  • «Под торфяниками» — Роберт Круг, обнаружив, что является потомком рептилоидной расы, населявшей в незапамятные времена город Сарнат, берет себе имя Бокруг и становится божественным правителем сохранившегося подземного поселения своей расы.
  • Его же «Хаггопиана» — мутировавший под воздействием слюны мурен в нечто отдаленно подобное лавкрафтовским Глубоководным, эксцентричный океанолог-миллионер Хаггопян в конце выбирает жизнь в океане среди рыб.
• Шон Хэммил, «Космология монстров» — троп сыгран хитрым зигзагом. Сперва Ной Тёрнер с чудовищем подружился (а после и полюбился), позднее, узнав чуть больше, попытался разорвать с этой стороной своей жизни все связи, но всё вышло только хуже… В общем, в итоге он решил поступить так, как поступил, сделав серьёзную заявку на пересечение морального горизонта событий.

Кино

• «Дагон» — в экранизации истина раскрывается для главного героя несколько быстрей, чем в книге, и он все-таки пытается покончить с собой, но оказавшись под водой и поняв, что он действительно один из глубоководных, он уже не пытается противиться судьбе и плывет с сестрой, которой предназначено стать ему женой, в храм в морской пучине.
• «Вирус» 1999 г. — капитан Роберт Эвертон, даже насмотревшись на производственный процесс инопланетной энергетической формы жизни по созданию материальных корпусов, не отступился в желании стать киборгом самому.

Мультсериалы

• «Человек-Паук» 1994 г. — Морбиус, убедившись, какие преимущества над обычными людьми дал ему вампиризм, передумал искать способ вылечить мутацию. Зигзаг: любимой девушке удалось пробудить в нем человечность, но вот последовавшие события полностью слили его генетический код с генетическим кодом летучей мыши.
  • А вот с матерью Блэйда троп играется прямо: став вампиршей, она быстро возжелала «царствовати и всем владети».

Комиксы

• Лавкрафтианская трилогия Алана Мура — в разной степени все три комикса завершаются нашим тропом. В «Провиденсе» подсвечено — там прямо цитируется «Тень над Иннсмутом», и герои спорят об интерпретации.
• Memetic — главный герой устойчив к мему из-за дальтонизма и проблем со слухом, но под конец решает добровольно влиться в гештальт заражённых, чтобы не быть одиноким.

Аниме и манга

• Made in Abyss — зигзаг. Применяется не к конкретному персонажу, а к людям в целом. Бездна здесь выступает в роли самого настоящего лавкрафтовского элемента, и в каком-то смысле, одного из персонажей. И несмотря на всю её природу и то, что ждёт искателей в её недрах, они почему-то всё продолжают туда лезть. Что несколько раз озвучивается непосредственно в манге/сериале.