О мёртвых либо хорошо, либо ничего
О мёртвых либо хорошо, либо ничего — известное высказывание. Часто цитируется именно в таком виде, или же в латинском варианте «De mortuis aut bene, aut nihil», тогда как в оригинальном значении выражение звучало несколько иначе: «О мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды».
Подробности[править]
Автором высказывания является греческий философ Хилон, упоминается в трудах Диогена Лаэртского.
В изначальном варианте выглядело как «О мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды» и подразумевало, что о мертвеце следует говорить только то, что известно о нём на самом деле, не пытаясь его намеренно выставить лучше или хуже — сообщать исключительно правду.
Встречался также вариант «Mortuo non maledicendum» «О мертвых не злословь», который подразумевал, что мертвецов не следует оскорблять, так как они не смогут ответить.
Впоследствии фраза оказалась несколько искажена и стала цитироваться без последних двух слов, и используется обычно в ответ на критику недавно умершего человека, чтобы её остановить — как бы, раз уж человек умер, нет смысла его поминать в отрицательном ключе, всё равно если он и был плохим, то уже вредить не сможет. Многие и не знают, какое значение в него вкладывалось изначально.
В то же время у ряда античных философов встречается вариант, согласно которому злословить о мёртвых таки не стоит (Mortuo non maledicendum); впрочем, в большинстве случаев злословие едва ли можно назвать правдой, обычно это именно попытка дискредитировать, а правду злословием не называют.
Цитаты[править]
Фарисеи буржуазии любят изречение: de mortuis aut bene aut nihil (о мертвых либо молчать, либо говорить хорошее). Пролетариату нужна правда и о живых политических деятелях и о мертвых, ибо те, кто действительно заслуживает имя политического деятеля, не умирают для политики, когда наступает их физическая смерть
Нас губит равнодушие к мошенничеству и отсюда происходящая неистовая злоба к гласности. <…> Нам так часто повторяют, и сами мы повторяем: De mortuis aut bene, aut nihil, что совестно спросить: да есть ли смысл в этой фразе? — Никто из нас, кажется, и не подумал, что если бы эта фраза была справедлива, то вся история должна бы состоять из панегириков. Конечно эта фраза внушена великодушием, но что бы вы сказали о судье, который бы из великодушия отказался произнести приговор против неправого истца? — Египтяне были не глупые люди, и недаром у них был обычай произносить суд над умершими. Может быть, это присловье ввелось и потому, что мертвый защищаться не может. Но неужели суд и драка одно и то же? Робеспьер и Меттерних, граф Иосиф де Местр и Марат, говорят, были прекрасные и преприятные в домашнем кругу люди; но неужели из того следует, что кому либо из этих исторических Созиев благородный человек может сочувствовать, и что оставленные ими на земле дела и разрушительные начала должны оставаться святыми и неприкосновенными, потому что эти господа были прелюбезные люди и к тому же умерли? Неужели можно выхвалять или молчать относительно зла, сделанного напр. в Русской литературе Булгариными и Сенковскими, или напр. Аракчеевыми для целой России? — Знаменитое присловье надобно переделать так: De mortuis seu veritas, seu nihil. Это так. Ложь или даже подозрение против живого неопасны,— он сам огрызается; ложь, неопределенное подозрение против мертвого позорны. Но правда и против мертвого, и против живого — дело святое
