Хагакурэ

Я постиг, что Путь Самурая — это смерть.

В ситуации «или/или» без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Сделать правильный выбор в ситуации «или/или» практически невозможно.

Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своем поприще.

— Вся Суть в одном абзаце

Жить по японским приколюхам значит вечно быть опиздюленным.

— Вконтактик

Читай Хагакурэ! Не будь малодушным, блеать!

Хагакурэ (moon. 葉隱 рус. Сокрытое в листве надм. фрейд. Прикрытое фиговым листом) — наисуровейший мануал для ковайных самураев. Представляет собой набор из многочисленных, очень многочисленных рассуждений и лулзовых историй с не менее лулзовыми каментами самурая Ямамото Цунэтомо. Суть сводится к одному: Ты живёшь, чтобы умереть. Поэтому на жизнь ты должен смотреть, как на говно. Ибо так называемая жизнь — это всего лишь взмах крыла бабочки, и цель её — сдохнуть как можно красивее.

Что это такое, и с чем его едят[править]

Сабж напейсали предположительно в начале восемнадцатого века. В итоге он стал знаменитым рукописным кодексом бусидо, призванным учить самураев уму-разуму и втолковывать им прописные истины. В результате на данную уставщину были изведено столько рисовой бумаги, что до нашего времени сохранилось аж одинадцать книг этого бестселлера! Несмотря на избыток иероглифов, «Хагакурэ» читается довольно легко и понятно. Все правила снабжены подробными примерами и поданы очень художественно. Хоть экранизируй.

Сами же правила наделены необходимой смысловой нагрузкой, основанной на личном опыте, и во многом дают практические советы для начинающих: «Как быть и что делать?» Вот некоторые вопросы, ответы на которые даёт сия книжица:

Как добиться респекта и уважухи в самурайском коллективе?
Как добиться карьерного роста, не потеряв головы (в прямом смысле слова)?
Как правильно отрубить бошку, не оскорбив человека?
Как не прослыть малодушным?
Почему за нечаянный чих тебя могут убить, а если ты убил кого-то по пьяни — то тебя, скорее всего, похвалят?

И так далее, и тому подобное.

Целевая аудитория[править]

Изначально это была даже не книга, а 11 свитков (их и называют книгами) с байками, мыслями и афоризмами, которые надиктовал отошедший от дел самурай, вспоминавший боевую молодость, причём даже не свою, а своего старого хозяина, бывшего глубоким олдфагом ещё когда аффтар под стол пешком ходил. Почему называется «Сокрытое в листве»? Есть куча версий и все противоречат друг другу.

Больше чем 200 лет этот сборник считался просто реликвией и местной достопримечательностью и читался исключительно самураями местной провинции. А по всей Японии гремели отнюдь не настолько весёлые и задорные книжки о самурайском долге — например, «Будо Сёсинсю», которая рекомендует самураю быть благоразумным (!), заниматься изящными искусствами (!!) и избегать дуэлей (!!!).

Но в начале XX века японские милитаристы обнаружили, что для удержания в подданстве Филиппин, Корей и прочих Манчжурий нужно больше юнитов, а самураев в стране не хватает. Поэтому «Хагакурэ» раскопали в музеях, подчистили от публичных женщин и уморительных яойных историй, и включили в школьную программу. Японская школота оценила.

После войны трофейные отрывки из японского научного издания перевели в США. Уже с того перевода были сделаны два русских, из которых один хороший, а другой так себе (например, в известном яойном пассаже young man перевели как подросток).

Жаждущие могут нагуглить более полную английскую версию.

Жизнь ради смерти[править]

Судя по «Хагакурэ», смерть для самурая — это высшая награда. Немало места отводится под описания правил личной гигиены и наведения марафета только лишь для того, чтобы умереть красивым. Ну а если сегодня не умер, то значит умрёшь завтра, поэтому с утреца изволь начипуриться по-новой.

Помимо торжественного ожидания смерти, самурай не должен забывать о своём господине, чьи капризы (включая анальное баловство) он должен исполнять незамедлительно. Сюзерен, которому служит самурай, вообще представлен неким небожителем. Однако кодекс кагбэ намекает на то, что самурай не является рабом своего господина. Хотя после прочитанного в этом, мягко говоря, сомневаешься.

А если говорить в общем, то, исходя из историй, богато наводняющих сабж, можно сделать вывод, что на самом деле самураи не имели ничего общего с пафосно-героическими образами из кино и онемэ. Это были весёлые и решительные люди, лихо кидавшиеся из крайности в крайность: от нажирания сакэ до ухода в монахи и от любования луной до кровавой бойни через пять минут. Они регулярно бухали и столь же регулярно устраивали пьяную поножовщину. Причём если какой-то буян затевал драку исключительно по своей дури, то это совсем не означало его порицание среди коллег. Скорее наоборот — пьяное мурло, словившее белочку, и пошинковавшее в капусту своих товарищей вызывало уважение, и одобрямс. Так как выхватив меч, самурай должен был рубить и ниипёт. А иначе, он — малодушный человек и вообще чмо.

Что характерно, никаких джентльменских поединков «Хагакурэ» вообще не признаёт. Залог победы — это бросок вперёд с мечом наголо, и секир-башка всем подряд. Это есть правильно. Всё остальное — ересь и малодушие.

По большей части истории из «Хагакурэ» выглядят вполне правдоподобными. Однако некоторые внезапно преподносят мистическо-атсральный антураж или же откровенные фантазии о выживании людей после травм, не совместимых с жизнью (едва ли не головы успешно пришивают на место). Также встречаются байки и умозаключения настолько бредовые, что их явно писали под лошадиными дозами сакэ. Хотя лулзов они дарят вагон.

Подводя итог[править]

«Хагакурэ» — произведение интересное (так как позволяет косвенно ознакомиться с реалиями древней Японии), лулзовое (в нём немало моментов, которые автор явно добавил чисто ради смехуечков — иначе не объяснишь), и годное для троллинга обсмотревшейся онемэ школоты и прочих «знатоков» — считающих кодекс бусидо едва ли не самым трушным правилом поведения в этой стране. Так как «Хагакурэ» своей откровенностью рвёт шаблоны — от Востока до Запада.

Ну и разумеется, почитать сабж стоит хотя бы для того, чтобы ещё раз оценить ту бездонную пропасть, которая лежит между нашими культурами. Некоторые изъяснения и выводы в книге просто не поддаются никакому здравому смыслу! Их способны понять, наверное, только, средневековые япошки военного сословия (среднему японцу, который, как и ты, работает за пекарней, а на работу ездит в метро, это тоже не особенно близко). Ну и изобилие гуро наверняка придётся по вкусу определённым ценителям. Ня! ^_^

Копипаста[править]

Поучительные истории[править]

Сочне

Однажды господин Кацусигэ охотился в провинции Сиройси и убил большого кабана. Все собрались посмотреть на него и говорили:
— Да! Вы убили очень большого кабана!
Вдруг кабан вскочил и бросился на собравшихся. Все в испуге разбежались, и только Набэсима Матабэй вынул меч и прикончил его. Тогда господин Кацусигэ закрыл лицо рукавом и сказал:
— Здесь очень много пыли. — Считают, что он сделал так, чтобы не видеть, как разбегаются малодушные люди.
Когда господин Кацусигэ был молод, его отец, господин Наосигэ, наставлял его:
— Чтобы научиться отрубать голову, ты должен казнить людей, приговоренных к смерти.
Затем недалеко от того места, где сейчас находятся Западные Ворота, было выстроено десять человек, и Кацусигэ обезглавливал их одного за другим, пока не дошел до последнего. Увидев, что десятый человек молодой и здоровый, Кацусигэ сказал:
— Я устал рубить головы. Этому человеку я дарую жизнь. — Так жизнь последнего человека была спасена.

Однажды Накано Мокуносукэ сел на небольшой корабль, чтобы совершить прогулку по реке Сумида и насладиться вечерней прохладой. Но на корабле оказался негодяй, который начал грубо издеваться над пассажирами. Когда негодяй подошел к борту, чтобы помочиться, Мокуносукэ незаметно отрубил ему голову и она упала в реку. Чтобы люди не увидели этого, он быстро прикрыл тело вещами, которые попались под руку. Затем он сказал капитану:
— Об этом никто не должен знать. Плыви в верховья реки и похорони тело. Я хорошо заплачу тебе за это.
Капитан сделал так, как велел Мокуносукэ, но в лагуне, где было похоронено тело, он отрубил голову капитану. Говорят, что об этом никто не узнал, кроме одного юноши-мужеложца, который занимался проституцией на корабле. Мокуносукэ указал ему на тело капитана и сказал:
— Этот человек тоже был мужчиной. Учиться рубить нужно, когда ты еще молод.
После этого юноша разрубил труп один раз. Поэтому он не рассказал о случившемся впоследствии.

В ночь тринадцатого дня девятого месяца четвертого года Тэйкё группа из десяти актеров Но вышла посмотреть на луну возле дома солдата пехотинца Накаяма Мосукэ, расположенного в Саяномото. Наоцука Кандзаэмон, а за ним и все остальные начали высмеивать другого солдата-пехотинца Араки Кюдзаэмона за то, что тот был низкорослым. Араки рассердился, зарубил мечом Кандзаэмона и начал рубить остальных.
Хотя Мацумото Рокудзаэмон был без одной руки, он спустился вниз, схватил Араки сзади одной рукой и воскликнул:
— Таким, как ты, я откручиваю голову одной рукой!
После этого он выхватил меч Араки, свалил его с ног и прижал коленом к земле. Но когда Мацумото схватил Араки за горло, силы покинули Мацумото и Араки быстро одолел его.
После этого Араки снова вскочил на ноги и принялся рубить всех подряд. Однако мастер Хаята, позже известный как Дзиродзаэмон, выступил против него с копьем. В конце концов несколько человек осилили Араки. После разбирательства ему было приказано совершить сэппуку, а всех остальных уволили со службы за неблагоразумие, хотя Хаята впоследствии был прощен.

Несколько лет назад в Дзиссоине в провинции Каваками проходило чтение сутр. Пять или шесть человек из провинции Тасиро пришли на службу, а на обратном пути зашли в трактир. Среди них был слуга Кидзука Кюдзаэмона, который по какой-то причине не принял приглашения друзей и вернулся домой до наступления темноты. Остальные же затеяли в трактире драку с какими-то людьми и зарубили их всех.
Когда поздно вечером слуга Кюдзаэмона узнал об этом, он быстро направился туда, где жили его друзья. Узнав подробности происшедшего, он сказал:
— В конце концов от вас потребуют свидетельств. Когда вы будете давать показания, говорите, что я был с вами и помогал вам рубить этих людей. Вернувшись к Кюдзаэмону, я скажу ему то же самое.
Поскольку в поединке все виноваты в равной мере, меня приговорят к смерти так же, как вас. Этого я больше всего и желаю. Ведь даже если я скажу своему хозяину, что вернулся домой до темноты, он не поверит моим словам. Кюдзаэмон — очень жестокий человек.
Поэтому даже если мою непричастность подтвердят свидетели, он скорее всего прикажет мне покончить с собой прямо у него на глазах. В таком случае умереть с репутацией того, кто пытался оправдать себя, будет достойно. Поскольку умереть мне придется в любом случае, я желаю умереть, будучи обвиненным в убийстве людей. Если вы не согласитесь, я вскрою себе живот прямо здесь.
Поставленные в безвыходное положение, его друзья согласились. Однако, хотя на допросе все говорили, как было условлено, в ходе разбирательства выяснилось, что слуга Кюдзаэмона не участвовал в потасовке. Следователи были очень тронуты его решением присоединиться к друзьям и высоко оценили его мужество.

Дохаку жил в Кироцутибару. Его сына звали Горобэй. Однажды, неся мешок с рисом, Горобэй встретил ренина мастера Кумасиро Сакё по имени Ивамура Кюнай. По поводу каких-то давних разногласий у них возникла ссора, и Горобэй ударил мешком Кюная. Завязалась драка, в ходе которой Горобэй толкнул Кюная в канаву и вернулся домой. Кюнай долго выкрикивал угрозы вслед уходящему Горобэю, но потом тоже вернулся домой, где рассказал обо всем своему старшему брату Гэнъэмону.
Вдвоем они направились к Горобэю с намерением отомстить.
Когда они подошли к дому Горобэя, оказалось, что дверь немного приоткрыта. Горобэй ждал их за дверью с обнаженным мечом. Не подозревая об этом, Гэнъэмон вошел и Горобэй ударил его. Гэнъэмон получил глубокую рану, но, опираясь на меч, вышел из дома. Тогда в дом ворвался Кюнай и зарубил Кацуэмона, зятя Дохаку, который сидел возле очага. После этого Дохаку вместе с женой сумели отобрать у Кюная меч. Кюнай начал извиняться.
— Я достиг своей цели, — сказал он. — Пожалуйста, верните мне меч, и мы с братом уйдем домой.
Но когда Дохаку вернул ему меч, Кюнай бросился на него и наполовину разрубил ему шею. После этого они опять скрестили мечи с Горобэем и дрались на равных, пока Кюнай не отрубил Горобэю руку.
После этого Кюнай, тоже порядком израненный, взвалил себе на плечи Гэнъэмона и направился домой, но Гэнъэмон умер по дороге.
У Горобэя было очень много ран, и хотя ему удалось остановить кровотечение, он умер на следующий день оттого, что выпил немного воды.
У жены Дохаку были отрублено несколько пальцев. У Дохаку был разрублен позвоночник в области шеи. Поскольку горло осталось целым, его голова свисала наперед. Поддерживая голову рукой, Дохаку отправился к хирургу.
Лечение хирурга было следующим. Сначала он смазал челюсть Дохаку настойкой живицы на масле и перевязал ее волокнами китайской крапивы. Затем он прикрепил веревку к макушке его головы и привязал ее к перекладине, чтобы голова не падала, пока он будет зашивать рану. А потом он велел Дохаку лечь и засыпал его тело рисом, чтобы тот не мог пошевелиться.
В течение трех дней Дохаку ни разу не потерял сознания и не переменил положения тела. Он даже не пил настойки женьшеня. Говорят, что только когда на третий день дал о себе знать его геморрой, он принял немного болеутоляющего. В конце концов его кости срослись и он полностью выздоровел.

Однажды поздним вечером несколько самураев из Карацу собрались вместе и играли в го. Мастер Китабатакэ наблюдал за игрой, но когда он дал играющим совет, один из них бросился на него с мечом.
Когда люди, которые были поблизости, остановили распоясавшегося игрока, мастер Китабатакэ отщипнул кончик фитиля единственной горящей свечи и сказал:
— Прошу прощения, я поступил опрометчиво. Удар мечом пришелся по доске для игры в го. Я совсем не пострадал.
Свечу зажгли вновь и вспыльчивый игрок подошел к мастеру с чашей сакэ, желая помириться с ним. Тогда Китабатакэ отрубил ему голову одним ударом.
— У меня было разрублено бедро, — заявил он, — и поэтому мне было трудно оказать сопротивление. Однако в темноте мне удалось обвязать ногу накидкой и опереться на доску для игры в го. Так мне удалось сделать это. — Произнеся эти слова, он испустил последний вздох.

Один человек из провинции Каваками ехал на чтение сутр в Дзиссоин. На пароме его слуги напились и начали приставать к одному из матросов. Когда они высадились на берег, один слуга обнажил меч, но матрос схватил палку и ударил его по голове. В этот момент подоспели другие матросы с веслами в руках. Они не убили слугу только потому, что подоспел хозяин, который ничего не знал о случившемся. Тем временем другой слуга извинился перед матросами и стал успокаивать товарища. Позже в этот вечер первый слуга протрезвел и обнаружил, что меч у него украли.
В этом происшествии прежде всего виноват хозяин, который должен был остановить распоясавшихся слуг еще на пароме. Кроме того, можно сказать, что хотя слуга действовал неправильно, после того как его ударили по голове, отпала всякая необходимость приносить извинения. Хозяин должен был спокойно подойти к слуге и матросу и зарубить их обоих. Воистину это был тщедушный человек.

Говорят, что если рассечь лицо вдоль, помочиться на него и потоптаться по нему ногами, обутыми в соломенные сандалии, то с него сойдет кожа. Это услышал священник Гёдзаку, когда был в Киото. Такими сведениями следует дорожить.