Садистские стишки (детские садюшки) — советский народный эпос, культурный феномен школоты восьмидесятых-девяностых, трагическим героем коего чаще всего является маленький мальчик — былинный персонаж, предвосхитивший Кенни Маккормика и одновременно героев Тарантино и HTF. Краткое содержание: грубое несоблюдение правил техники безопасности общения с действительностью приводит героя к выпиливанию окружающих, хотя чаще всего — самого себя. Четверостишия размерены четырёхстопным же дактилем и рифмуются как AAbb. Канон насчитывает более 400 произведений.
Стихи про маленького мальчика родом из туманного Ленинграда — культурной, духовной и наркологической столицы этой страны, где стены зассанных подворотен буквально слезятся нигилизмом. Там однажды маленьким мальчиком — а после и большим — жил, шутил и дошутился ОП отечественного чёрного юмора Даниил Хармс. А немного ниже по течению — на Чёрной речке, где за 140 лет до того закончилась классическая русская поэзия — осенью сумрачного 1977-го группа укурков под названием «Коммуна хиппи имени жёлтой подводной лодки» пилила дрова на дворе своей вписки. О том они сложили песнь (заметим, уже с характерными размером и рифмой):
Вянут цветы, сохнет трава, Мальчик чахоточный колет дрова. Прошлой весной — эх, всем бы так, — В этом дворе нашел он пятак. Снова взлетает топор в небеса, Мальчик доволен, трясет волоса. С присвистом лезвие в мясо вошло, Вместе с травой детство ушло
Укурки заловили лулзов с собственного творчества и написали ещё несколько канонічних стишков. А потом они рассказали об этом своему младшему брату, и мем ВНЕЗАПНО распространился по просторам Союза чуть более, чем повсеместно.
Из чего ткались эти стишки? Они соткались из всего того, что окружало школоту в сумрачные семидесятые. Из мещанства родителей («ищет ботинки за сорок рублей»). Из напускного официоза в школе и зомбоящике. Из пионерской организации. Из анекдотов про Брежнева, услышанных от взрослых. Из хриплых записей «Битлз». Из жестокости взрослых по отношению друг к другу и к самой школоте. Из смрада бытия. И ещё из заноз от деревянных игрушек, прибитых к полу намертво.
Стишки ни в коем случае не поучают, как правильно обращаться с бетономешалками и невзорвавшимися немецкими боеприпасами. Классические садистские стишки вообще никак не комментируют действительность. Герой самоотверженно идёт на контакт с окружающим взрослым миром и получает по полной. Он появляется почти безмолвно и так же безмолвно уходит. Смерть его комична. Её описание брутально и бесстрастно, как фотография.
Всё гениальное — просто! Но не успели хиппари создать шаблон, как тут же порвали его на самокрутки. Впрочем, на то они и правила, чтобы их нарушать на свою жопу. Например, мальчик иногда обретает женскую форму:
Девочка к папе на стройку пришла, Девочка папе обед принесла. Под шлакодавкой увидел отец Пару косичек и платья конец
— Тоже из вписки
Как видно из этого эксперимента, мальчик превращается из Гамлета в обыкновенную ТП. Да ещё конец торчит. Аналогично проваливаются попытки (со стороны взрослых) политизировать маленького мальчика:
Мальчик на улице доллар нашел, С долларом мальчик в «Березку» пошел. Дедушка долго ходил в Комитет. Доллар вернули, а мальчика нет
Также неправославны (хоть и общеприняты) попытки вооружить мальчика стрелковым оружием любого калибра.
Наконец, общеизвестный цикл стихов про сантехника Потапова — пострадавшего в ходе детской игры в Гестапо — строго говоря не относится к классике, хоть он и зародился примерно там же и тогда же, схож по форме и весьма органично влился в жанр. А разгадка одна: у маленького мальчика богатый внутренний мир, и он никогда не играет с малолетними долбоёбами. Даже в Гестапо.
О значимости мема говорить бессмысленно, потому что стишки знают все-все-все, и контрольной группы быть не может. Изменили ли садистские стишки мировоззрение и систему ценностей двух поколений обитателей этой страны? Авотхуй. Стишки являлись скорее результатом, нежели причиной, скорее детектором, чем влиянием. Однако мировоззрение это живёт и здравствует.
Современный вождь этого народа, например, в 1977 году работал в контрразведке Ленобласти, и скорее ловил тех самых укурков, нежели собирал их творчество. Однако с чёрным юмором Путин знаком не понаслышке. Например, фраза «она утонула» вполне себе подходит по тембру в конец четвёртой строчки.
Стишки эти выросли независимо, как грибы в углу питерской вписки, в относительной изоляции от тлетворного западного влияния. Однако они предвещали общий срыв на разочарование и нигилизм в среде молодёжных субкультур последних трёх десятилетий — от панк-рока до этого вашего Южного Парка, до, впрочем, и сего ресурса. Из-за появления интернетов явление это, скорее всего, смешается в потоке общего медиашлака и будет спрессовано под весом всё наплывающего инфомусора и превратится в ископаемое — оно просто станет неактуальным. Но Анонимус помнит. Он вообще всё помнит и ничего не забывает.
