Да то же самое, сказал бы я им, все то же самое, пацаны. Человек изумляется жизни, потому что принимает за нее фальшивый коммерческий нарратив: в нулевых жили вот так, в десятых эдак, поколение перемен, поколение других перемен, Ельцин, Шмельцин, айфон, фейсбук, Путин, телеграм, вокзал, почтамт, айфон. Тренды. Шерри-бренды, как выражался Мандельштам.
Но в реальности ведь никаких трендов нет. Они существуют только в свежих твитах стилистически продвинутой моркови. А в реальности – что? Шум в левом ухе, блик на окне, яйцо вот, извиняюсь, чешется. Мысль про школу, мысль про лето, мысль про платежи. Ноет скула, скоро ужин. И все прошло, уже навсегда прошло.
Жизнь (жисть, англ. life) — момент между рождением и смертью, дорога в один конец, странная штука, время пребывания в матрице этого мира, затяжной период умирания; то чего у тебя нет потому, что ты, задрот, проводящий всю свою «жизнь» за компьютером просматривая и читая всякий шлак вроде этого, но чего на самом деле нет практически ни у кого.
Тот усердствует слишком, кричит: «Это — я!»
В кошельке золотишком бренчит: «Это — я!»
Но едва лишь успеет наладить делишки —
Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это — я!»
В колыбели младенец, покойник в гробу
Вот и все, что известно про нашу судьбу
Лучше пей и не спрашивай много
Господин не откроет секрета рабу
— Омар Хайям, великий поэт и мистик
С точки зрения биологии жизнь — форма материи, способная к самовосстановлению, поддержанию и размножению. Отличается от неживой материи постоянным протеканием химических процессов, обеспечивающих существование сверхсложных систем (если для существования камня достаточно базовых физических взаимодействий, то поддержание бытия живого организма требует воды, еды и т. д.). Если смотреть с биологической точки зрения, а не с культурологической или философской, то получается следующая классификация:
Жизнь делится на одноклеточную и многоклеточную
Одноклеточные делятся на бактерии и археи
Многоклеточные делятся на животных, растения и грибы
Животные делятся на позвоночных и беспозвоночных
Позвоночные делятся на млекопитающих, птиц, рыб, рептилий и амфибий
Беспозвоночные делятся на членистоногих, моллюсков, стрекающих, иглокожих, червей, губок и др.
Собственно, в прикладном смысле под жизнью часто понимается как раз то, что направлено на поддержание жизнедеятельности организма. Люди это называют мирской жизнью, направленной на удовлетворение довольно бессмысленных и преходящих мирских потребностей, которые тем не менее в современности возводятся в самостоятельный смысл. Дескать, говорят нам ТНК, на самом деле смысл жизни в максимальном потреблядстве, для чего надо соответствовать нарисованным образам, показываемым по Instagram и т. п. источникам.
Всякие псевдоинтеллектуалы, небыдло и тупые пёзды от безделия любят рассуждать на тему жизни, чтобы показать всем высочайший полёт своей мысли и свою утончённую натуру.
Жизнь — хитрая штука и устроена так, что рано или поздно она нам начинает нашёптывать компромиссы. Проходит какое-то время, и в один хмурый вечер в пасмурном уже возрасте ты начинаешь понимать, что идеалы твои сдулись, копьё твоё сломано, знамя твоё — тряпка… И жгучий стыд охватывает тебя: как это случилось со мной?!
— Наглядный пример интеллектуалов любящих рассуждать о жизни
Самые счастливые годы моей жизни это когда мне уже хотелось трахаться, но ещё не надо было ходить на работу.
– Можем выбрать любую, – ответил Порфирий. – Они потом сойдутся.
– Да, – сказал я, – но мы не знаем, что встретим на каждой.
– Ты прав, – кивнул Порфирий. – Именно от таких ничтожных выборов судьба и зависит.
Время человеческой жизни — миг; ее сущность — вечное течение; ощущение — смутно; строение всего тела — бренно; душа — неустойчива; судьба — загадочна; слава — недостоверна. Одним словом, все относящееся к телу подобно потоку, относящееся к душе — сновиденью и дыму. Жизнь — борьба и странствие по чужбине; посмертная слава — забвение. Но что же может вывести на путь? Ничто, кроме философии. Философствовать же — значит оберегать внутреннего гения от поношения и изъяна, добиваться того, чтобы он стоял выше наслаждений и страданий, чтобы не было в его действиях ни безрассудства, ни обмана, ни лицемерия, чтобы не касалось его, делает или не делает чего-либо его ближний, чтобы на все происходящее и данное ему в удел он смотрел как на проистекающее оттуда, откуда изошел и он сам, а самое главное — чтобы он безропотно ждал смерти, как простого разложения тех элементов, из которых слагается каждое живое существо. Но если для самих элементов нет ничего страшного в их постоянном переходе друг в друга, то где основания бояться кому-либо их общего изменения и разложения? Ведь последнее согласно с природой, а то, что согласно с природой, не может быть дурным
