Могрейн Стоунхелм
Могрейн Стоунхелм, он же Могрейн Каменный Холм — главный герой серии карт Paragon. Медленно стареющий рыцарь, лорд империи, которые оказывается ввергнут в завоевательную активность, а потом и спасение мира. Впоследствии оказывается, что Стоунхелм является Воплощением Совершенства, предсказанным великим героем, который должен будет спасти мир.
История[править]
Жила-была старая Империя, а в ней бытовали как водится короли и рыцари, имелись даже и лорды — богатая была империя и полная на всякие чудеса. Но как водится, в начале повествования готовится беда, причём готовится качественно — за гранью мира, как обычно беды и готовятся. Дело в том, что престарелый некромант Натаниэль оказался одержим идеей того, чтобы обеспечить людей коллективным сознанием, в чём видел спасение от войн и конфликтов. Но зажужжали люди, не понравилось им идея, что от кости сгнившей исходила, а не человека живого — и появилась в них потребность противостоять туче чёрной поганой.
И помогло людям провидение Единого — имелось в империи пророчество о том, что наступят времена, когда возвоюет империя да со всем миром, да войной мощной и державной. Но возглавит империю не слабый старый император, а настоящий Совершенный, который приобретёт в руки своя большой пылающий меч, и поведёт войска добра до справедливости супротив самого ада и нежити. На его стороне встанут люди, гномы, эльфы и даже бездушные конструкты из Башни, а врагами будет погань разная — кровавые гидропоклонники, алтари жертвенные любящие, кригане вонючие с другого мира, да орды нежити большие зело.
И вот оказалось так, что в империи интриги бытовал люто некий Фордрагон, имя подозрительное у коего было, явно с ящерицами связанное. Но не понял это Могрейн, не был он лингвистом. И прибил он Фордрагона, который чтобы ярость в нём взрастить, убил брата его Наэлика мечом чёрным и поганым, да пропало тело Наэлика, не смогли найти и похоронить его — но не придали тому значения. Разъярился Могрейн, объявил себя Императором, взял верного Ваэля, а потом и Хааса пьяного из тюрьмы вытащил, да попёр против мира всего, чтобы убить Фордрагона, у коего имя настоящее — Пеплокрыл.
Убить ящерку непросто, ибо прочна его чешуя — покрыта она Доспехами уровня неимоверного, а заставить ящерицу уровень получить, чтобы перестали работать те Доспехи — задача сложная. Пришлось союзников собирать — прибить князя эльфийского Ивора, который из снайпера в Могрейна постреливать вздумал, потом и гномов унасекомить (где великий банкир Хартштейн царствует и хорошо армию золотом обеспечивает — ну и полезный же союзник, братья!), в страну прогидрованную вторгнуться с армией большой, отмаршировать болота коваными сапогами (и гидру старшую прибить, как жучка неразумного, в битве страшной и умения требующей), затем переправиться через реку, сторожевую башенку захватить в центре её — Гриффинрок речут её, а потом и эльфов с орками перебить. Хорошо разжужжался Могрейн, почувствовал вкус завоеваний, приятно оказалось замки в цвет свой раскрашивать да гарнизонче устанавливать.
По пути оказалось, что Могрейну любят сниться сны, причём явно происхождения иноземного. Постоянно там то Архимаг потрясает своим большим плащом и посохом, то Эрианна некая из тюрьмы вещает. Последняя же Могрейна заинтересовала — ибо орки захватили в плен, а у орков обычаи простые — возьмут человека живого, да на шашлык пустят. Как-то совсем печально так будет, и призывать элементалей будет поздно уже, если заклинатель то изжаривается уже — быстро огонь тело человеческое берёт, не поможет тут магия, потому и жгла ведьм инквизиция со времён стародавних. В общем ворвался Могрейн в те земли окаянные да перебил ящерок ржавых, которые тюрьму сторожили.
Но не сказка это, а эпос — потому возникли новые препятствия, жить спокойно Могрейну не дано было. А именно, оказалось что за артефактом во владениях его охотится Архимаг тот самый, и вполне готов он скастовать не то, что стрелу магическую и замедление экспертное, но и антимагию поганую с жертвой, да палач знает поганец этот. А сверху может имплозией подполировать. Жуткий тип. Ну и говорит Эрианна, дескать хочешь если со мной познакомиться, то иди и прибей Архимага того, чтобы он из Имаджинариума тело своё костлявое извлёк да жилистое. А ждать пока помрёт не вариант — обладает он бессмертием природы непонятной — вроде не нежить, а не хочет естественному порядку подчиняться и могилу наполнять собою.
Оказалось, что Архимаг не просто маг, но реально опытный — он взял меч из Альянса Ангелов и пронзил ткань пространства, превратив её в Хаос, образовался портал — но в промежутке обитали духи магические, и жирный дух Этерния оккупировал портал тот и не давал пройти, натурально — собака на сене. Стоит у портала и зависает — видимо ветер мира смертного чувствует. Что же, Могрейн вначале хотел мечом дать по башке Архимага и дело с концом, но тогда маги пострадали бы сильно, что в заложники старый хрен взял, и огорчилась бы Эрианна, нет — не дело это. Пришлось Этернию воевать, второй Альянс Ангелов понадобился — зато потом Грааль был откопан и в столице установлен, чтобы помнили всегда про Совершенного.
Что же, понял Архимаг что проход свободен, вошёл в портал — и был таков. Не найти его более. Пошли герои Пеплокрыла воевать, собрали все войска возможные, но как ни пробуют — беда большая, чешуя ящерицы непробиваемая — хоть ты миллион архангелов собери, оставят они на теле дракона лишь маленькую царапинку. Вдобавок ящер умел и магию подавлять, нельзя было при нём колдовать. Тогда Ваэль принял облик настоящий — тоже змеёй он был, только цвет отличался — набросился на мерзавца и сломал его шарик, но Пеплокрыл в ярости на него бросился и свернул шею — пал великий герой.
Однако беда — вроде и мёртв Пеплокрыл, вроде и замок его приобретён во владения державные, и сразу же сдан в аренду магистру Банка, обещавшему 300 % прибыли обеспечить, если дать ему контроль над финансами. Но не прекращаются толчки подземные, мир трясёт, некое зло бесится. Тогда Могрейн взял да и отправился в один конец — на Сероскальный в центре мира, где некогда битва состоялась могучая. Но увы — теперь там всё нежитью покрыто, а над нежитью царствует Испопелитель — которым оказался брат Могрейна Наэлик — испортил сущность и нутро его, живот его добрый — меч чёрный, которым убил его Пеплокрыл премерзейший. Пришлось бежать от него, ибо не мог брата убить Могрейн, благо портал действовал — и смог он попасть в загробный мир, где и гнездился Натаниэль злобный, посылающий орды нежити.
Ох и возбудился тот Натаниэль в подлинной ярости, ох и затрещали его легионы и попёрли на мир смертных тугим потоком, а возглавляли их рыцари смерти и кудесник Пиколан, который механическую нежить разрабатывал, червя пустынного скелетом сделать пытался — но Могрейн прорвался через могильник, где Натаниэль ему души всех убитых им показывал, нашёл труп Ваэля и возродил его фиалом из крови дракона — Ваэль взлетел и был таков, не смог удержать его мир мёртвых. Быстро направился от в Тар-Курун, снабдил смертью отца своего вероломного, любящего покушать людей, набить живот людьми — вот ирод то поганый, братья — приказал лазурным ящерицам людей любить, а питаться отныне только растениями — и направился на выручку миру. У Ваэля крылышки были и портал города, а потому порхал он как бабочка, а жалил как пчела — и быстро уничтожил некромантских выродков, а остров в центре взял да и сжёг огнём чистым и благородным — так что в безопасности оказался мир человеческий наконец-то.
Могрейн же попёр в самый центр загробного мира, победил призраков и духов разных, самому Эраникусу его задачи объяснил, а потом и нежить нападать начала, ибо осквернил Натаниэль поток жизни, и не могли души упокоиться. Там сидит Испопелитель, да Натаниэль отвратительный, ох и мерзкая рожа у лича — одни кости черепа вместо него. Тут уже не колебался Могрейн, воцарился просто по-блаженному, ударил мечом ангельским Наэлика — тот и умер, затем орды нежити Натаниэля сжёг быстро, да и самого лича окончательно упокоил — не осталось даже души от него, ибо в царстве нежити помер он, дуба дал окончательно.
Тут свет и гром мощный идёт, на небесах явно происходит что-то. Подымает лик свой Могрейн — то Единый спускается, да глаголит — спас ты мир, но попал в царство мёртвых, так что увы — придётся тебе империю свою оставить, будет ею теперь оруженосец твой править, или какой лорд наглый, а ты теперь Воплощение Совершенства — будешь со мной по мирам странствовать и Альянсом Ангелов тьму выжигать. И нет выбора у тебя — либо соглашаешься, либо примешь забвение. Что же, покручинился император, но дал согласие — благо Единый обещал от скуки его спасать и разговаривать с ним иногда, а через Сферу запрещения иногда и мир родной показывать, а иногда — по праздникам космическим мажорным — сказал, что и Эрианну увидеть сможет рыцарь. Тут уж сам Бог велел соглашаться, благо Бог с ним и разговаривал, вот такой прикол.
А Ваэль в панике врывается в Алмазный Шпиль, непривычно без Могрейна — молодой он ещё ящер был, для него Могрейн был как отец, а сам он ментально ребёнком был маленьким, даром что тысяча здоровья и прочная шкура. Мечется, бесится в залах, стреляют по нему гномы транквилизатором — но иммунен дракон к любым эффектам статусным. Наконец ворвался он в залы с воспоминаниями Пеплокрыла, да диву дался — оказалось, что чёрный ящер был на самом деле белым душою, он оказывается мир хранить хотел, и войны все учудил, чтобы спасти всех от участи всекошмарной. Ненавидели все ящерицу, а он настолько возлюбил мир, что себя отдал — и исчез навсегда, когда убил его Могрейн. Пакостно стало Ваэлю, не захотел он власть принимать, свернулся вокруг Сферы и замер навсегда — чтобы не взял сферу некромант какой очередной. Так и сидит теперь в залах, смотрит в сферу на приключения Могрейна в иных мирах, и плачет.
Происхождение[править]
- Имя героя от персонажа старой игры происходит, что World of Warcraft называется. Был там Александр Могрейн, он же Испопелитель — так называется титул, только в карте Парагон так брата Могрейна кличут, который жизнь предал и вождём нежити стал. Но проработка персонажа, конечно, лучше куда, чем в MMORPG окаянной, где построено всё на прокачке и фарме данжей, а ящерицы пол меняют при превращении в человека — слава Единому, в Тенегоре драконы устойчивы душевно и таким не промышляют.