Кошмар через намёки

Вкратце

Ужасное событие, злодейство или истинная зловещая сущность персонажа от начала и до конца подаётся исключительно через намёки

— Какой у вас глубокий взгляд, как он влечет и манит.
Я не могу себя понять: меня к вам сильно тянет
Вы так таинственны, заворожили вы меня
И в вашей власти плоть и кровь моя!
— О, сколько их, готовых кровь отдать за наслажденье!
В них есть блаженство и любовь, как сон и пробужденье.
Но граф всегда один под леденящим сводом тьмы.
О смерти обожает видеть сны.
Утро станет сном, и будет вечно длиться ночь!
Мы одни в огромном темном мире…
— Кровь закипает в сердце!
— Я смогу тебе помочь!
Небеса становятся все шире…

— Король и Шут «Девушка и Граф»

Жил-был дяденька. Очень веселый и добрый. У него не было ни жены, ни детей, но детей он очень любил. Особенно сироток, беспризорников, ну, словом, тех, до кого другим взрослым вот вообще никакого дела. Они такие бегают голодные, никому не нужные. А дяденька всегда гамбургер купит в МакДональдсе, большой и вкусный, в кафе-мороженое сводит, на машине покатает, на коленки посадит, а то и домой пригласит — ну, там, помыться, потереть спинку… Правда, некоторые дети после общения с дяденькой становились какие-то хмурые и подавленные, наверное, им было грустно, что никто больше о них не позаботится, кроме чужого дяденьки… или по какой-то другой причине — фиг его знает…

Однажды, когда дяденька завел одного мальчика в кустики, чтобы показать ему что-то очень-очень интересное, появились какие-то злые взрослые и отлупили дяденьку до полусмерти. Вышел дяденька из больнички и купил себе гараж. Ну, не держать же машину под окнами, неровен час угонят, вон какие люди вокруг злые. Почти сразу после этого начали в округе пропадать дети. То ли сбегали, то ли похищал их кто… Ну, понятно, что кто способен ребёнка украсть, тому и машину угнать раз плюнуть, ничего ж святого, так что гараж дяденька купил вовремя.

Стали по домам ходить полицейские, показывать снимки пропавших детей. Нет, качает головой дяденька, не видел, не знаю. А у самого лицо грустное-грустное и немного испуганное — видно, сам за пропавших ребятишек боится, как за своих. Но такой это был солнечный человек, что не мог долго огорчаться — как только за полицейскими закрывалась дверь, на его лице расцветала широоооооокая улыбка…

Но однажды ночью случилась странная и жуткая вещь. Из квартиры дяденьки вдруг раздались ужасные крики. Приехала полиция и выбила дверь. Но дяденьки там не оказалось, только вся квартира выглядела так, будто ее залили томатным соком, хотя дяденька томатный сок даже не покупал никогда. Искали его, искали и не нашли. Даже в гараже смотрели, но и там дяденьки не было, а что там было, мы не знаем. Но наверное, что-то очень противное, потому что бывалые оперативники вываливались оттуда бледные, зажимая носы и рты, а некоторые даже блевали. И еще одна бабуля-соседка с первого этажа рассказывала, что видела, как из подъезда вышла стайка ребятни, выглядевшей так, будто они нарядились зомби на бесовской энтот Хэллоуин, что странно, так как Хэллоуин у нас не празднуют. Но у некоторых как будто не хватало рук, у некоторых глаз, и шли они шатаясь, с трудом (накурились чего-то?), а за собой волочили какой-то огромный мешок. Наверное, стырили что-нибудь.

Вот такая история, девочки и мальчики. Что там случилось — хрен проссышь, но как же, сука, страшно жить…

Соседний троп ― Обыденный кошмар: он как раз часто подаётся через намёки. Но, возможно это Красная сельдь

А чего бы не сказать прямо?

• Намеками — оно как-то страшнее и требует большего мастерства от автора и больших интеллектуальных усилий от публики. Так что почему бы и нет? В этом случае часто побуждает к Ужасу у холодильника. Пополам с восторгом у него же.
• Также это даёт возможность скрыть подробности произошедшего и отыграть заодно и троп Неизвестность пугает больше. Намёков может быть достаточно, чтобы осознать, что произошло нечто ужасное, но недостаточно, чтобы понять, что именно.
• Намеками — это ржачно.
• Автор, возможно, писал честно и прямо, но в свете изменившихся реалий получилась зловещая двусмысленность, другими словами, все намёки остаются на совести новых читателей.
• Предыдущий вариант в режиме педаль в пол — читатели с запущенным СПГС сами напридумывали намёков, либо какой-то хитроумный тролль намеренно выпустил исследование-мистификацию.

Где встречается

Фольклор

• Мрачный анекдот о нетрезвом гражданине, который, оказавшись в отделении милиции, несколько раз приложился головой об стол, затем, свалившись со стула, сломал руку и пару рёбер, от досады стал колотиться головой о стены и зачем-то испачкал своей подписью несколько признательных протоколов.

Литература

• Гарри Поттер ― так что же три мальчугана сделали с Арианой Дамблдор, после чего она сошла с ума? Вроде бы избили, но жирно намекается ещё и на изнасилование.
• Роальд Даль, «Хозяйка пансиона»: уютный пансион с приятной хозяйкой, где буквально каждая деталь намекает на нечто жуткое. У неё проживают два гостя, про которых недавно писали в газетах по одному и тому же поводу, и оба эти гостя всё ещё у неё в пансионе, хотя приехали уже больше года назад, только вот что-то их нигде не видно… А ещё она угощает постояльцев ароматным чаем с привкусом горького миндаля и делает чучела из своих любимцев. И — вишенка на торте! — хозяйка принимает не всяких постояльцев и почему-то очень акцентирует внимание на состоянии их кожи и зубов…
• Генри Джеймс, «Поворот винта» — прямо ни разу не говорится, ЧЕМУ Питер Квинт и мисс Джессел научили детишек, но на растление малолетних всячески намекается.
• Говард Лавкрафт намёки весьма любил:
  • «Картина в доме» — дед ни разу не назван каннибалом, но его восхищение картиной с изображением гуро и красное пятно, расползаюшееся на потолке, сомнений не оставляют.
  • «Страшный старик» — на то, какого рода разговор хотели провести с дедом трое «джентльменов» и какая их постигла участь даются лишь намёки.
  • «В склепе» — нерадивый гробовщик, которого нечаянно заперли в склепе, попробовал вылезти через окно, забравшись на кучу гробов. Крышка одного из них, самого трухлявого, в котором лежал старый скряга, проломилась, и лодыжки гробовщика были жестоко искалечены. Казалось бы, причем тут отметины зубов, скверный и невероятно мстительный нрав покойника при жизни, а также то, что до того случая гробовщик, желая уместить мертвеца в гробу, отрубил ему ноги?
• Т. Э. Д. Клайн, «Сделай сам» — в дождливые дни муж с женой читают старые журналы, а потом ложатся спать. И это всё. А вот внимательные читатели, вчитавшись между строк, поймут, что герои-то давно мертвы…
• Томас Лиготти, «На языке мёртвых» — намекается, что безобидный холостяк-почтальон на самом деле — серийный убийца, и детишки, пришедшие за ним в ночь Хэллоуина — его жертвы.
• Американский писатель Деннис Этчисон по-другому и не умеет.
• Роберт Блох:
  • «Глаза мумии» — старый араб отказался продать героям карту, и тогда напарник протагониста удалился с ним в дом. Он вышел через несколько минут с картой, сказав, что старик дал добро, однако настоял на том, чтобы уходить исключительно неосвещенными и безлюдными улочками и при этом всё время вытирал руки платком.
  • «Смотрите, как они бегут» — протагонист ненавидит мать, избившую его однажды за жестокость к животным? Которая заключалась в том, что он ножом отрезал голову мыши? И теперь его преследует стишок про трёх слепых мышек, которым отрезали головы? Кстати, куда делась мама, и почему он так настоятельно просит своего психиатра не заглядывать в мусорное ведро?
• Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита» — нехорошая квартира же!
• Всеволод Нестайко «Тореадори з Васюківки» — между делом упомянуто, что когда-то раньше писанина Кныша поломала не одну жизнь.
• Герман Шендеров «Дом уродов», «Кенотаф» — вообще-то это полновесный хоррор, но вопрос «почему всё это выпало на долю главгероя?» открывается только ближе к финалу.
• Иван Белов, «Рядом с тобой» — Гражданская война, голод, мать с мальчиком скитаются в поисках пропитания, а где-то поблизости явно орудуют каннибалы, вырезающие целые семьи. Подозрительно добрая тётенька приглашает мать и сына на уединённый хутор. Интересно, откуда у них мясо, это в бескормицу-то? И почему суровые мужики сжигают во дворе какие-то тряпки, не одежду ли? Встав среди ночи по нужде, мальчонка забредает в хлев, где обнаруживает… каким-то чудом сбереженную домашнюю скотину. Тем временем в доме его мама пластает ножом сердобольных хозяев, как делала во всех домах, где им давали приют.
• Ричард Лаймон, «Странствующий цирк вампиров» — почему навязчивая младшая сестрица Расти совершенно его не стесняется? И почему сам Расти, безнадёжный задрот, пристроился к лишившейся чувств звезде вампирского шоу вполне себе умело, как будто уже имел с кем-то опыт? Что делал адский папаша со Слим, куда внезапно исчез и на ком эта шестнадцатилетняя бой-девка так здорово набила руку, чтобы лихо перерезать глотки двум взрослым парням?

Кино

• «Мой ласковый и нежный зверь» — в отличие от повести Чехова «Драма на охоте», Камышев ни разу прямо не признается в убийстве Оленьки. Всё подается через намеки — преследующие его видения, осторожные слова во время допроса умирающей, — и слова потрясённого редактора: «Муж может убить из ревности… любовник, я полагаю, тоже… Как же вы можете так жить, Камышев?». В конце столь же тонко намекается на то, что таки не смог.
• «Дикая любовь» — как в Гарри Поттере, только в Киеве начала девяностых. Отчего главгероиня очутилась в больнице, зритель понимает существенно позже.

Музыка

• «Король и Шут» — «Девушка и Граф» (см. эпиграф). Кто сказал «Дракула»? Да в песне даже слова «вампир» нет!
• Оргия Праведников «Ночь защиты» — см. предыдущий пример. Впрочем, лирический герой не титулован и господарем Валахии не является.
• Монгол Шуудан — смеха ради. В режиме «поручик Ржевский пересказывает каламбур».
  • «Иди, убей Бакунина!» — «начался кошмар» уже после того, как лирический герой наносит увечья трио несостоявшихся сопартийцев. То бишь это ещё ягодки были…
  • «Махно и Джек Потрошитель» — групповое гомосексуальное изнасилование со смертельным исходом для второго титульного персонажа.

Видеоигры

• Undertale — Ториэль подозрительно ласкова с протагонистом и также подозрительно сильно заботится о нем, ребёнке заведомо враждебного ей вида, имеющим при себе сверхценную душу. Более того — ящик с поношенной детской обувью в её доме уже неслабо настораживает, а тот факт, что хранительница руин запрещает протагонисту исследовать подвал её дома и, главное, категорически не желает отпускать его от себя домой, спешно ретируясь в неизвестном направлении после его вопроса о родном доме, буквально кричит о том, что здесь действительно что-то нечисто… Ложная тревога; перед нами — очень хорошо сыгранная субверсия. Тори на самом деле любит протагониста как родная мать и всего лишь боится отпускать его на верную смерть к королю Азгору. И бесхозная детская обувь лишь подтверждает то, что её опасения, мягко говоря, небеспочвенны.