Технологическое общество
Технологическое общество — современное общество, которое построено на широком и повсеместном использовании технологии.
Описание[править]
Сильное всирание технологий и также развитие науки идёт с XVIII века, когда постепенно начинает жужжать новое. В XX веке уже появляются конвейеры и фабрики, что позволяет штамповать вещи массово (ранее они были скорее как бы штучными). В XXI веке ещё к этому добавляется информационный аспект.
С воцарением технологического общества полностью оказывается разрушен традиционный жизненный уклад, семьи (так как в условиях производства уже каждый человек работает чисто на себя, в то время как ранее многие бизнесы были как бы семейными и за тот счёт жужжали качественно). Характер работы меняется, массово работать начинают и женщины, в свою очередь дети наоборот к труду уже приступают обычно поздно, любят долго быть бездельниками.
Увеличивается негативное влияние человечества на окружающую среду — много вредных веществ выходит из людей и начинает распространяться, в том числе довольно опасных и для самих людей. Характерный пример — пластик, в том числе и микропластик, который засрал практически всё и входит в человеческий организм и там делает непонятно что.
Помимо возможностей, растёт и возможность слежки за людьми — если в прошлом это делал особый шпион и следили только за особо важными подозреваемыми, то в современности подобным занимается много кто, ведь автоматизация позволяет записывать разговоры, геолокацию и иные сведения.
Распространяется слоп — особый контент, который не несёт большого смысла и вызывает гниение мозга, но также и радует. Это всякие короткие видео, малоосмысленные мемы, творчество от роботов и т. д. Каждый человек сидит в персональном колизее каждый день, перед ним бегают механические гладиаторы. Это снижает дисциплину, ответственность и продуктивность среди людей, появляется много принципиальных персонажей, отвергающий труд на благо общества.
Цитаты[править]
Смысл происходящего, однако, оставался неизменным — зафиксированная человеческая воля принуждала физические эффекты происходить определенным образом, и они происходили. По сути, наша технология работала так же, но была намного дешевле и компактней. А вот в мистическом отношении техника Ветхой Земли показалась мне куда мрачнее.
Дело в том, что вытравленные в камне иероглифы были основаны на открытиях, когда-то давно (иногда за века до этого) нащупанных и записанных людьми. Этих людей было очень много — и большей частью они давно умерли. Каждый из них походил на древнего раба, выбившего на гранитной плите крошечный отрезок длинного-предлинного заклинания.
И уже давно на Ветхой Земле не было ни одного человека, кто знал бы все некрозаклинание целиком. Люди в лучшем случае понимали, как соединить один этаж библиотеки с другим, чтобы накопленные в веках смыслы растеклись по их черным электрическим маркам, выныривая из формул и таблиц, составленных мертвецами, почти не видевшими при жизни счастья — и горько ушедшими в небытие.
Умофон Ветхой Земли, несмотря на свою безблагодатность, был сосудом ритуальной некромантии. Мало того, это был продукт безжалостных азиатских потогонок – таких пирамид человеческого страдания и тоски, что древнеегипетский проект рядом с ними казался шуткой. Вряд ли эти пропитанные болью коробочки могли принести кому-нибудь из живых счастье.
Но я уже знал, что на Ветхой Земле инженеры думают не о счастье, а о скорости, с какой письмена мертвых душ приказывают электрической силе прыгать туда-сюда по медным волосам этих карманных големов.
Теперь я понимал, почему умофон показался мне похожим на погребальную ладью. Он и был ладьей, огромной ладьей, где гребли мертвецы. Их набилось там очень много, и чем совершенней становилось устройство, тем больше их собиралось. Но никто не гнал ветхих людей плетью в это жуткое загробье.
Молодежь, постиг я, сознательно стремилась на эту призрачную галеру: превратить свою жизнь в цепочку заклинаний, которая обретает мимолетный смысл, лишь сплетаясь с другими похожими цепочками, считалось у них чуть ли не лучшим доступным человеку шансом.