Небеснокаменный учёный

Камни не могут падать с неба, потому что на небе нет камней!

— Французская академия наук, Лавуазье, 1772 год

В науке нечего больше открывать и исследовать!

— приписывается лорду Кельвину

Если факты противоречат моей теории — тем хуже для фактов.

— Георг Гегель

Небеснокаменный учёный — персонаж, как правило отрицательный, изображающий косность и консерватизм в науке. Он глубоко убеждён, что современная ему наука монолитна, постигла всё, что можно было постигнуть, не способна ошибаться в своих теориях, и вообще, скорее эти самые теории следует уже давно признать аксиомой. Этот персонаж уже не помнит, что мерило качества учёного — его любознательность и способность мыслить шире других, поэтому он спокойно и размеренно давит все новые и радикальные научные течения и выплёскивает «цистерны», как он считает, «здравого смысла», в «костры энтузиазма» молодых и дерзких учёных.

В средневековом сеттинге зачастую сочетается с тропом учёный-схоласт. В эпоху Возрождения схоластика вышла из моды, но небеснокаменные учёные остались.

В XIX в. он будет насмехаться над идеями Теслы и Больцмана, в XX поднимет на смех Эйнштейна, Резерфорда и Шредингера.

Обычно автор противопоставляет такого учёного (показанного, как правило, в виде уважаемого и очень авторитетного профессора, с кучей столь же косных, тупых и твердолобых учеников), который всё произведение так или иначе ставит палки в колёса и портит жизнь героям — учёным молодым, ярким, верящим в свою звезду и стремящимся к великим свершениям, а в конце произведения оказывается посрамлён и вынужден публично опровергнуть ранее отстаиваемые постулаты о невозможности того, над чем работают учёные молодые. Статья о таком сюжете — «учёный не сумасшедший».

Где встречается

Практически везде, где упоминается наука. Тем не менее, сабж нужно отличать от Выбегалло, который просто невежественен, и разновидности ученых, часто встречающейся в книгах Бушкова: учёных, которые без шуток знамениты и талантливы, но, увы, состарились и склонны почивать на лаврах, поэтому противостоят «молодым и ярким» не из-за косности (этот учёный прекрасно понимает истинность новой теории), а из нежелания этих самых лавров лишаться. Также «небеснокаменным» могут называть нормального и вменяемого ученого фрики и сумасшедшие, лезущие в науку с ниспровергающими всё и вся теориями.

Литература

• «Фаэты» — профессор Галактион Петров, упорно отрицающий возможность существования марсиан и тем более того, что они до сих пор живы.
• A Song of Ice and Fire — мейстеры Цитадели, прогнавшие Квиберна.
  • Справедливости ради, пусть мейстеры и попадают под троп, но Квиберна изгнали не в последнюю очередь за его очаровательную привычку вскрывать людей заживо.
• «Хроники Края» — в прямом и переносном смысле. Учёные из города Санктафракс, расположенном на огромном камне, парящем в небе, — необычайно косные и ограниченные люди, больше занятые интригами и борьбой за власть, чем, собственно, наукой. Кроме того, изначально в Санктафраксе изучали и небо, и землю (то есть всё, что на этой земле находится), но в итоге единственный раз объединившиеся «небоведы» смогли изгнать «землеведов» из парящего города, что привело к потере целого пласта накопленных знаний о Крае.
• Пьер Буль, «Планета обезьян» — учёные-орангутаны. Противопоставляются учёным-шимпанзе.
• Н. Носов, «Незнайка на луне» — профессор Звёздочкин, высмеивавший теории Знайки о происхождении лунных кратеров и возможном существовании жизни на Луне. Впрочем, он хотя бы осознал свою ошибку и принял сторону Знайки.
• С. Лем:

— Молодой дурак, скажи лучше! — вспыхнул гневно Фламент. — Жизнь из белка?! Живые белковые существа? И тебе не стыдно повторять такую чепуху в присутствии своего учителя?! <…> Как будто ещё двадцать пять пламеней назад я не доказал вам математически, что двуногое существо, поставленное вертикально, немедленно перевернется вверх тормашками! Я даже сделал соответствующую модель и схему, но что вы, лентяи, можете знать об этом? Как выглядят разумные существа на других планетах? Я тебе не скажу, сообрази сам, научись мыслить! Прежде всего у них должны быть органы для усвоения аммиака, не так ли? А какой орган справится с этим лучше, чем жамбры? И они должны передвигаться в среде, умеренно плотной, умеренно теплой, как наша. Должны, верно? Вот видишь! А чем это делать, как не обойнями? Так же будут формироваться и органы чувств: зрелки, трешуя, сяжки. И они должны быть подобны нам, пятеричникам, не только устройством тела, но и общим образом жизни, ибо известно, что пятеричка — основной элемент нашего семейного устройства; попробуй выдумай что-нибудь другое, мучь своё воображение сколько хочешь, и все равно ничего не выйдет! Да, для того, чтобы основать семью, чтобы дать жизнь потомству, должны соединиться Дада, Гага, Мама, Фафа и Хаха. Ни к чему взаимная симпатия, ни к чему планы и мечты, если не хватит представителя хоть одного из этих пяти полов; однако такая ситуация, увы, встречается в жизни и называется драмой четверицы, или несчастной любовью… Так вот, ты видишь, что если рассуждать без малейшей предвзятости, если опираться только на научные факты, если строго следовать логике и смотреть на вещи холодно и объективно, то придешь к неоспоримому выводу, что всякое разумное существо должно быть подобно пятеричнику… Да. Ну, надеюсь, теперь-то я вас убедил?

— Путешествие двадцать пятое

• Ежи Жулавский «Победоносец»/«Древняя Земля» — Рода убедительнейшим образом доказывает землянину Марку, что на Земле жизнь существовать не может вследствие высокой гравитации и короткого суточного цикла…
  • Вообще к данному тропу наиболее подходит персонаж «Древней Земли» лорд Тедуин. В том числе и, председательствуя на учёном совете, произносит речь на тему «наука познала всё, что в принципе познаваемо». А Рода — ближе к горе-патриоту.
• «Девушка у обрыва» Шефнера — в какой-то мере рассказчик, Матвей Ковригин. С прикрученным фитильком, ибо гуманитарий, а открытия вокруг творятся вполне технические.
• Владимир Савченко «Открытие себя» — профессор Вольтампернов. Большой авторитет по радиолампам, но вот уже транзисторы — какая-то ненужная новомодная хрень. Также — большой противник эмпирических поисков.
• Люси и Стивен Хокинг «Джордж и Большой взрыв» — профессор Зузубин. Когда-то видный учёный, не боящийся новых открытий, порой переворачивающих старые представления, не смог смириться с тем, что его теории ошибочны. Настолько, что сдружился с обществом противников науки и научного развития вообще, и был готов уничтожить весь научный цвет, собравшийся на БАК. Кроме того, не оставлял попыток изменить прошлое с помощью прототипа квантового компьютера, чтобы казалось, что его идеи были верными, и он ещё тогда предсказал что большой адронный коллайдер взорвётся при запуске.

Кино

• «Вокруг света за 80 дней» (с Джеки Чаном в роли Паспарту) — лично лорд Кельвин.
• «Индиана Джонс и последний крестовый поход» — коллеги Джонса.
• «Человек ниоткуда» — Крохалёв (а вот в «глюках» Поражаева он уже тянет на полноценное полное чудовище).

Мультфильмы

• «Атлантида» Диснея — ученые, выставляющие Майло идиотом и психом, и лично директор музея.
• «Вверх» — учёные, обвинившие Чарльза Манца в мошенничестве.

Мультсериалы

• Смешарики — довольно часто так ведет себя Лосяш.

Настольные игры

• Warhammer 40,000 — Механикусы занимаются тем, что ищут старые архивы, разработку же новых технологий, не «традиционных», часто называют ересью.
• Мир Тьмы — примерно таким способом Орден Разума выродился в союз Технократии. В результате оттуда сбежали сначала Сыны Эфира, а потом Адепты Виртуальности.

Реальная жизнь

• Тропнеймер — то самое решение французской академии наук. Любопытная деталь: оснований для такого решения у академиков было больше, чем нам кажется. Научных данных о «небесных камнях» было в те годы примерно нисколько, а религиозных истолкований оных камней — наоборот, изрядное количество. А конфликт между наукой и церковью как раз пылал вовсю, и любые сообщения о метеоритах трактовались обеими сторонами почти однозначно — как «довод в пользу религии и против науки».
  • На самом деле все еще интересней. Дело в том, что в те времена бытовало представление, будто гром и молния происходят от падения с небес «громовых камней», за которые принимали фульгуриты — оплавленные молнией куски породы и грунта. Именно на вопрос «а является ли присланный камень тем самым громовым камнем» академики и отвечали и ответили отрицательно. Что закономерно, потому что как раз незадолго до того была неопровержимо доказана электрическая природа молнии, а тут какие-то крестьяне снова рассказывают про громовые камни! При этом сам метеорит был очень даже качественно исследован и все основные особенности метеоритов, которые можно было установить с помощью тогдашних методов, были обнаружены и описаны. Ну а «камни не могут падать с неба» — переложение этой истории в виде городской легенды.
• Жорж Кювье, несмотря на все свои заслуги как палеонтолога, так переусердствовал с критикой Ламарка, вполне заслуженной — Ламарк в своей теории изрядно дал маху, что надолго отодвинул научное признание теории эволюции.
• Довольно долго британские учёные не признавали правоту Уильяма Гарвея, который утверждал, что центром кровообращения является… сердце. Ведь авторитетнейший античный учёный Клавдий Гален считал центром печень.
• Известный учёный и философ Огюст Конт писал, что люди никогда не узнают состав звёзд. Впрочем, с прикрученным фитильком, поскольку его профилем была не физика и даже не астрономия, а основанная им же социология.
• Макс Планк, будучи студентом, сообщил профессору Филиппу фон Жолли, что намерен заниматься теоретической физикой. Профессор пришёл в недоумение: «Но ведь теоретическая физика почти уже закончена, осталось доисследовать пару незначительных проблем — и больше нечего будет открывать!»
  • Причём это было не личным профессорским мнением, а тогдашним научным мейнстримом. Кто ж мог знать, что именно из «доисследования» этих двух проблем (постоянства скорости света и зависимости интенсивности излучения от длины волны) вырастет мозголомная современная физика!
    • Собственно, именно последнюю из этих задач — так называемую «ультрафиолетовую катастрофу» — Планк и разрешил. Первую — решил его давний друг Альберт Эйнштейн.
• Когда один британский учёный заявил, что в Америке обитает небольшая красивая живородящая рыбка, его подняли на смех. Звали его Роберт Гуппи, в его честь этих рыбок и назвали.
• Кстати, есть и другие примеры, когда новым открытиям сперва не верят — комодские вараны, утконосы, неандертальцы, берестяные грамоты, не стремящиеся к равновесию химические смеси. И это всё — открытия, имеющие вещественные доказательства. С новыми теориями, которые нельзя просто так взять и проверить (для проверки требуется сложное, высокоточное оборудование, которое не факт, что успели изобрести) такое происходило постоянно. В начале двадцатого века даже шутили, что физика развивается с такой скоростью, что каждое новое поколение учёных строит новые фундаментальные теории, споря при этом с предыдущим, которое их не понимает, и не принимая теории последующего.
  • Самый свежий пример — попытки объяснить флоресских «хоббитов» всевозможными патологиями сапиенсов (что это никак не совпадает с датировкой, какие, к чёрту, сапиенсы 800 килолет назад в Мапа Менге — вопрос уже второй). Проблем у таких товарищей две — во-первых, получается целое общество, увешанное болезнями, как ёлка шариками, а во-вторых, товарищ с таким букетом патологий, какой для объяснения (хотя бы условного и в первом приближении) морфологии «хоббитов» нужен, просто не дотянул бы даже до года-двух.
• Сторонники теории Птолемея, критиковавшие Коперника. Тоже зигзаг, потому что теория Коперника в том виде, в каком он её высказал, не только действительно была неверна (с круговыми-то орбитами), но и плохо подходила для астрономических расчётов, в то время как геоцентрическая модель хоть и была перегружена кучей костылей вроде эпициклов и дифферентов, но в плане расчётов работала неплохо. Это потом уже Кеплер и Галилей доведут её до ума и сделают более логичной и удобной.
• Франс де Вааль в книге «Истоки морали: В поисках человеческого у приматов» описывает, как в 1970-е годы поспорил с психологами о поведении шимпанзе и пригласил их в зоопарк, чтобы «увидеть своими глазами, что шимпанзе делают после драки». И получил поразительный ответ: «Какой смысл смотреть на реальных животных? Нам проще остаться объективными без этого постороннего влияния».
• Венгерский врач Игнац Земмельвайс в 1847 году заметил, что в том родильном отделении, где работали только акушерки, а не акушерки и врачи, проводящие вскрытия, смертность среди рожениц от «родильной горячки» значительно ниже. Подумав, Земмельвайс заставил врачей, принимавших роды, предварительно мыть руки раствором хлорной извести, и смертность упала с 18 % до 1,27 %! Казалось бы, человека должны носить на руках, но небеснокаменное научное сообщество не желало признавать, что по сути, многие годы именно они гробили пациентов, и отказывалось прислушиваться к Земмельвайсу, в скором времени уволенном из больницы. Более того, директор клиники запретил публиковать исследования и статистику смертности, объявив, что «посчитает такую публикацию доносом». Сам Земмельвайс был заманен в психиатрическую клинику и забит до смерти санитарами. В итоге заслуги Игнаца Земмельвайса были признаны только после его смерти, когда появились исследования Луи Пастера, и отрицать очевидное уже было просто нельзя.
• Марвин Минский, бывший в 60-е годы виднейшим специалистом по Искусственному Интеллекту, подверг резкой критике концепцию искусственных нейронных сетей, чем предположительно затормозил их развитие лет на 10-20. Впоследствии признавал неправоту.