Справочник автора/История семьи и брака

Про любовь в каменном веке

Достоверные сведения по этому вопросу крайне скудны.

Как оно было с семьей и браком в доисторическую эпоху — мы, по понятным причинам, можем только догадываться, ибо наши далекие предки-сапиенсы мемуаров не оставили. Но они оставили кое-что, по чему можно кое-как восстанавливать картину. В частности:

• Материальные свидетельства

На древних стоянках первобытных людей, в пещерах (которые были заняты порой в течение тысячелетий, как Мезмайская пещера), в местах погребений археологи находят оружие, орудия труда, остатки какой-то утвари, мусор (который очень красноречив), предметы культа, и самое главное — останки самих первобытных людей, которыми занимается физическая антропология.

По этим останкам можно сказать, что люди ели, чем болели, от чего умирали, и… ну да, можно строить какие-то гипотезы о том, как они занимались любовью. Например, если находят совместное погребение мужчины и женщин(ы), и они не родственники, можно с большой долей уверенности сказать, что эти двое (трое, четверо) состояли в браке.

Вот только упс, лишь 16 % от сотен найденных и описанных останков палеолитического человека представляют собой целые скелеты. Остальное — разрозненные фрагменты тел. Что оставляет широченный простор для спекуляций, но мало основания для твердых суждений.

Так вот, палеолитических погребений, которые позволяли бы предполагать, что захоронены муж и жена, нет. Просто нет. Есть групповые, есть родственные, а именно парных — нет. И это веский аргумент в пользу того, что брака в каком-либо привычном нам формате, хоть бы и гаремного, у людей каменного века не было.

• Этнология и этнография

Некоторые народы и племена до сих пор живут первобытнообщинным строем. Изучая их нравы и обычаи, можно обнаружить некоторые универсалии (общее для всех или для большинства) и экстраполировать их в прошлое: если это работает сейчас, с высокой долей вероятности это работало и тогда.

• Сравнительная антропология

Эта дисциплина изучает наших ближайших эволюционных родственников — приматов, и пытается установить общее в нашем и их поведении. Часто именно публикации сравнительных антропологов, перевранные журналистами, становятся источником популярных мифов о сексуальном поведении человека («У обезьян есть проституция!» расрас!!!).

• Сказки и мифы

Культурная антропология изучает (в числе прочего) сказки и мифы, самый древний пласт массовой культуры. Именно они содержат доисторические мотивы, среди которых можно выделять и исследовать те же универсалии.

Поскольку мы — викия массовой культуры, именно это нам интересней всего.

Сопоставляя данные всех вышеперечисленных научных дисциплин, мы можем более-менее уверенно говорить, что официального признанного парного брака, привычного нам, у далеких предков, скорее всего, не было. А романтическая любовь и у животных бывает, чем наши предки-полуобезьяны хуже?

А что было?

Хронология перепутана - w:Палеолит

Очень важно помнить, что палеолит — это примерно 60 000 лет, в 6 раз больше, чем неолит и в 10 раз больше, чем вся известная нам письменная история. Формы сексуальной жизни в течение этого огромного промежутка времени трансформировались и менялись. На ранних этапах это наверняка были неформальные временные сожительства — по всей видимости, так, как если группу современных 15-летних забросить на необитаемый остров, причём в очень плохие условия, где не до гулянок в принципе. По мере развития общества секс принимал более организованные формы. Но что-то похожее на брак в нашем понимании появилось только в неолите.

Ранний палеолит: было примерно как у обезьянок. Предки жили кочевыми группами от 30 до 100 человек (больше примитивной охотой и собирательством не прокормишь). Сексом занимались только на сытый желудок, а еды было мало. И, кстати, до 30 лет дожить — и то была проблема. Какой уж там секс!.. И при этом жуткая ксенофобия: в большинстве случаев любой чужак — враг, и вокруг крайне агрессивная среда — один саблезубый тигр чего стоит.

• Тем не менее, обезьянки успешно размножаются. Вопрос в том, на каких именно обезьянок были больше похожи наши предки? Судя по тому, что половой диморфизм у сапиенсов уменьшался в ходе эволюции (немногие из вас без предварительной подготовки отличат скелет мужчины от скелета женщины, а вот скелет самки и самца гориллы, орангутана или шимпанзе вы идентифицируете на раз), сапиенсы отказывались от "турнирной" модели развития отношений (самцы конкурируют между собой за внимание самок, вплоть до смертоубийства, размножается только иерархическая "верхушка") в пользу "парной" модели (самец и самка образуют пару хотя бы на время вынашивания и выкармливания ребенка). Это продиктовано "дороговизной производства" человеческого детеныша: длинный срок беременности и еще более длинный срок несамостоятельности младенца делает турнирную модель не просто эволюционно невыгодной, а смерти подобной.

Кроме того, женщинам было энергетически выгодней дарить свою благосклонность сразу нескольким мужчинам: больше одного раза все равно не забеременеешь, а забота и защита 2-5 "отцов" обеспечивают и матери, и ребенку больше шансов на выживание.

• Исследования более поздних периодов показывают, что чем в более комфортных условиях живёт племя — тем более вольные там брачные обычаи, а в чем более тяжёлых — тем брачные обычаи там строже. В раннем палеолите условия были, извините, жуткие.
• В дальнейшем можно сделать вывод, что наши предки жили примерно так, как потом жили известные племена в данном климатическом поясе.
  • На территориях типа Сибири — как якуты в веке XV.
  • В климатически комфортных тропиках Гвинеи — ну примерно так, как в XIX в.

Средний палеолит: Жизнь по-прежнему крайне трудна, так что вопрос секса явно не стоит на первом месте — выжить бы. Ревность, однако, была всегда, ибо в большинстве случаев это неотъемлемое свойство человеческой, да и звериной натуры. О детях не думают, считается, что они появляются «сами собой». Если они появляются и выживают — их любят, причем любят все, а не только родители. Мать могла испытывать к своему ребенку больше чувства, чем к прочим детям, но в некоторых племенах матери вообще переставали через какое-то время отличать своих детей от чужих. Когда ребенок умирал, его хоронили с разными украшениями и подношениями, с примитивными игрушками — значит, о детях горевали. Такие детские погребения характерны не только для наших предков кроманьонцев, но и для неандертальцев. И неудивительно — рождаемость была ниже, чем в более позднем патриархальном обществе. Ведь первобытные люди часто совершали переходы, и для матери было тяжело нести 2-3 детей. Так что она ждала, пока ребёнок сможет достаточно долго ходить сам (до 6-7 лет), и лишь тогда рожала следующего. Но и смертность была не столь высока, как в патриархате. Младенца могли убить при рождении, это было полностью во власти матери, но если ребенок доживал до года, то становился ценностью, его берегли.

Картинка «Мужчины бегают за мамонтом, женщины в пещере поддерживают огонь» не имеет ничего общего ни с бытом в примитивных племенах, доживших до наших дней, ни с данными раскопок. Примитивная загонная охота требует участия всего племени, в том числе женщин и детей. В погребениях найдены женские скелеты с охотничьими травмами. Но главное — мусорные ямы показывают, что мясо составляло не более 15 % рациона первобытных людей. Все члены племени, способные что-то самостоятельно делать, принимали участие в поисках и сборе пищи. Мясо было лакомством и праздником, его потребление составляло целый ритуал, объединяющий племя, большая охота удостаивалась изображения на стенах пещер. А повседневная пища собиралась в основном женщинами.

Поэтому женщина была ценностью. Женщин старались сохранять внутри племени, если по каким-то причинам требовалось женщину отдать, то старались получить взамен другую из того племени, куда отдали свою. Семьи были матрилокальными (где мать, там и семья). Самым важным мужчиной в жизни ребенка был не отец (он где-то там в другом племени ошивается), а брат(ья) матери.

Примерно в это время появляется первое эротическое искусство: фигурки женщин с большими грудями и огромными попами. Из этих фигурок (а их нашли более 300) делаются глубокомысленные выводы о существовании культа Великих Богинь. Но с тем же успехом можно считать, что эти фигурки для наших предков были аналогом «Плейбоя» и «Хастлера». Одна версия не хуже другой.

Поздний палеолит: сексом занимаются мало, потому что очень много других занятий, деятельность сложна и разнообразна. Уже приручили первое домашнее животное, позже ставшее универсальным помощником — собаку. Начали понемногу приручать и тех животных, которые позже станут домашним скотом. Женщины живут отдельно, мужчины отдельно. Секс обрастает все бОльшим количеством регламента и разных табу, в рамках этих табу в каждом поселении есть пять-десять женщин, доступных для пяти-десяти мужчин (с остальными нельзя), среди них иногда формируются постоянные связи, но индивидуальной любви и ревности все еще нет. Дети воспитываются в женском коллективе, после первичной инициации мальчики уходят в мужские дома. Отцы отличают своих детей, с сыновьями формируют отношения наставничества-ученичества, с дочками такие отношения формируют матери. Гомосексуальные отношения тоже обрастают разными табу, порой весьма прихотливыми. Есть различение гендерных ролей, но нет четкой привязки их к полу: мужчиной или женщиной можно стать «по желанию», пройдя соответствующий обряд инициации. Вот только обратно разынициироваться уже нельзя.

Ранний неолит: возникают первые стабильные союзы, пока только в среде вождей и жрецов. Они носят сакральный характер и к любви отношения не имеют, чисто символизируют союз между племенами или богами-покровителями или вождем и жрицей как воплощениями богов. Остальных это вроде бы не касается, но человек таки родня обезьяне, а обезьяна любит подражать: вскоре парные союзы входят в моду. Род локализуется, люди начинают выделять степени родства, в языке появляется терминология для этого. Земледелие — женское занятие, возникают культы земли и плодородия, а в рамках этих культов — разнообразные оргиастические обряды и практики. Свидетельство тому — огромное количество символических фаллосов и вагин из камня и глины, которые относятся к этому периоду, скульптурки грудастых и толстопопых женщин и мужчин с эрекцией. Брак все еще матрилокальный, наследование — матрилинейное: насчет отцовства все-таки не всегда можно сказать уверенно.

Орудия труда стали совершеннее, люди изобрели лук и стрелы, удочки и крючки, капканы и силки, научились шить одежду из шкур — появилось разделение труда и специализация. Общая загонная охота уступила место индивидуальной охоте, когда успех зависит не от слаженных усилий всех, а от индивидуального мастерства отдельного охотника. Так она превратилась в «мужской клуб» — со своими отдельными ритуалами, своими обычаями. Женщины иногда допускались в этот клуб (но тогда они считались мужчинами!), а иногда нет. Почему? Потому что женщина ценность, она должна оставаться в племени, а не рисковать головой в опасной игре «один на один с кабаном». У женщин появились свои занятия: изготовление одежд, инструментов, посуды, сбор и хранение пищи… и воспитание детей, которое из «всехнего» дела стало «женским». Благодаря разделению труда сам труд стал эффективней, уровень жизни поднялся, племена стали побольше, в них входило уже несколько родов. А значит, за сексом все еще ходили на сторону, но уже не в опасную экспедицию к чужакам, а на другой конец деревни к дружественной родовой группе. Отцы начали узнавать и отличать своих детей, видеться чаще с их матерями, начали формироваться стойкие привязанности, когда брак еще вроде бы как бы групповой, то есть мужчины по ночам бегают к женщинам, но не живут с ними — однако при этом все больше входит в обычай ходить все время к одной партнерше и принимать одного партнера. Это не значит, что установилась моногамия — например, у многих племен в ходу обычай «коллективного отцовства»: почувствовав беременность, женщина идет к лучшим мужчинам племени и просит «доделать» ребенка, а они могут согласиться или отказать. То есть связь между сексом и зачатием уже понятна, но вот подробности пока туманны.

А потом случилась неолитическая революция. Женщины изобрели земледелие. На свою голову.

Почему женщины? Ну, потому что в известных нам племенах, застрявших на стадии неолита, а часто и раннего железного века, возня с землей и ее плодами всегда женское дело. Хранение плодов и зерна было женским занятием, и именно женщины стало быть, обнаружили, что выпавшие из сосудов и корзин зерна прорастают, а значит, энергетически выгодней не ходить за диким овсом на луг, а выращивать его поблизости от хижины. Ну а кто этим займется, мужики, что ли? Так они на охоте целый день или со своими стадами (скотоводство изобрели раньше земледелия). Так что палку-копалку в руки — и вперед.

А почему на свою голову? А потому что именно земледельческая цивилизация породила патриархатную семью, при которой женщина превратилась в собственность.

Итак, поздний неолит: возникает более продвинутый вид земледелия, связанный с пахотой на быках. Женщин из земледелия вытесняют мужчины. И вообще отовсюду вытесняют в дом и в огород. Выделяются три сословия: пахари, жрецы, воины. Пока еще главными считаются жрецы, за ними пахари, воины на последнем месте, но это ненадолго. Зарождается рабство — поначалу архаическое, раб — член семьи, только ущемленный в правах. Но потом и раб, и женщина ущемляются в правах все сильнее.

Как это произошло?

Точно сказать нельзя. Можно точно сказать только одно: конечно, не было определенного момента, в который бы люди проснулись, и трах-бах, у них уже патриархат. Просто есть три четких наблюдения.

• Первое: считанные единицы народов перевалили рубеж «земледельческой революции», сохранив какое-то гендерное равенство. О матриархате и речи нет. И никогда не было. Матриархат — легенда XIX в., построенная на античных легендах об амазонках.
• Второе: у огромного количества народов сохранились предания о Золотом веке, когда люди были счастливы, а потом случилась некая катастрофа, в которой почти всегда виновата женщина, и люди с тех пор обречены работать, как ишаки, болеть и умирать.
• Третье: племена, живущие собирательством и охотой, при общем низком уровне жизни сохраняют ощущение субъективного счастья. Да, они едва-едва удерживаются на грани выживания, они страдают от болезней и часто хоронят детей, но при этом они веселы, дружелюбны и общительны, а соседние земледельческие племена, хотя и живут получше, словно бы нарочно портят себе жизнь раздорами, взаимной неприязнью и злобой.

То есть переход от собирательства и охоты к земледелию коллективная память зафиксировала как бедствие. И не зря. Уровень жизни вырос, а средняя продолжительность снизилась на целый год. Если в палеолите и были войны, то они не тянули по масштабам и на «драку на раёне». В неолите начали сталкиваться сотенные и тысячные отряды. В палеолитических погребениях нет останков женщин со следами избиений — треснувшие скулы, сломанные носы и т. д. В неолитических — есть. В палеолитических погребениях нет следов осознанного убийства женщин «за компанию» с умершим мужчиной. В неолитических…

Словом, когда человечество осознало, что земля — это ценный ресурс, который позволяет прокормиться на порядок лучше, чем собирательство и охота, оно начало за землю воевать. А для войны нужны мужчины, потому что мужики — расходный материал. Их потери нужно восполнять. Как? Да захватывая в плен женщин соседних племен и насильно делая женами. Так женщины и стали рабынями. Да, а если в плен попал мужчина, то можно тоже сделать его рабом. Только сначала отрезать ему яйца, чтоб не размножился, ну или там ногу сломать, чтоб мог только мотыгой в земле ковыряться. Это при собирательстве и охоте пленного держать невыгодно: надо или делать членом племени, или убивать. А при земледельческом строе очень даже выгодно! А война требует еще большего искусства в обращении с оружием, чем охота. Воины выделяются не просто в отдельный класс (это еще в палеолите произошло), а в высший. Захватывают власть. Формируют зачатки государственного аппарата. Приехали. Прощай, первобытнообщинный строй, здравствуй, рабовладельческий.

Именно в это время начинает цениться женская красота. Но уже не как во времена доисторических Венер, а как... потребительское качество.

Что читать

• В. Пропп, «Исторические корни волшебной сказки» — вся книга о том, как жизненные реалии трансформировались в сказочные мотивы.
• Кристофер Райан, Касильда Джета, «Секс на рассвете человечества» — попытка реконструкции сексуального поведения наших предков на основе всех перечисленных дисциплин.
• Сайт http://antropogenez.ru.

Что НЕ читать

• Александр Никонов, «Чем женщина отличается от человека» — тот самый случай, когда журналистские фантазии нагло выдаются за науку.
• Олег Новоселов, «Женщина. Учебник для мужчин» — автор абсолютно не знает ни одной гуманитарной науки (этнографии тоже) и сразу уходит в сферу фантазий.

Что читать выборочно

• Фридрих Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Археология тогда была в зачаточном состоянии, этнография и антропология — тоже. Там, где речь идет собственно об исторический части, с опорой на письменные источники — Энгельс знает, о чем пишет. А вот про доисторический период — чистые фантазии.

Античность и патриархат

Нельзя сказать, что женщину везде опустили прямо-таки до состояния говорящей скотины. В некоторых культурах — да, в некоторых у нее было побольше прав (если она, конечно не рабыня). Но во всех патриархатных культурах у женщины прав меньше, чем у мужчины. Особенно когда речь идет о сексе. Впрочем, это никак не отменяет существование вполне современных жалоб, что, дескать, у баб никаких обязанностей, сидят на всем готовеньком и мужем помыкают. Впрочем, эти жалобы столь же достоверны, сколь и современные анекдоты про тёщ и блондинок.

Потому что связь между сексом и рождением детей установилась окончательно. И связь между собственностью и собственником установилась окончательно. И мужчины окончательно стали собственниками. А передавать собственность по наследству чужому ребенку никто не хочет. Отсюда все ущемления женской сексуальной свободы, а значит, женской свободы в принципе. В некоторых культурах женщина могла, выполнив «обязательную программу» (родив мужу детей), жить для себя и наслаждаться свободой, но в большинстве случаев никакой свободы предусмотрено не было. Вплоть до того, что вдову убивали и хоронили вместе с мужем.

Брак, естественно, патрилокален: где отец, мужчина, — там и семья. Матрилокальные браки сохраняются только в некоторых случаях, как исключения (например, когда в знатном роду единственным потомком остается женщина, и зятя принимают в род со стороны).

Именно к этому времени восходит первое описание эротической страсти. Речь идет о вавилонском сочинении «Эпос о Гильгамеше» и о том, как там описывается приручение дикого человека Энкиду:

Увидала Шахмат дикаря-человека,
Мужа-истребителя из глуби степи:
«Вот он, Шахмат! Раскрой своё лоно,
Свой срам обнажи, красы твои да знает!»…
Раскрыла Шахмат груди, свой срам обнажила -
Увидал Энкиду — забыл, где родился!
Не смущаясь, приняла его дыханье,
Распахнула одежду, и лёг он на Шахмат,
Наслажденье дала ему, дело женщин, -
Ласки его ей были приятны.

Что интересно: Шахмат в поэме — храмовая проститутка.

Что особенно интересно: Энкиду создали затем, чтобы он стал товарищем Гильгамешу, который перепортил в Уруке всех женщин и девушек. Подсунуть Шахмат самому Гильгамешу никому в голову не пришло. О чем это говорит нам?

О том, что для античного человека самым важным чувством в жизни была дружба, союз между мужчиной и мужчиной (да, вплоть до гомосексуальной связи у древних греков). Эротическая страсть к женщине — отдельно. Брак — отдельно. При этом брак важнее страсти: продолжение рода. Но дружба важнее брака: женщина просто инкубатор, матка с ногами, а друг-мужчина неповторимая личность, он на всю жизнь один такой. Самые выдающиеся произведения античности воспевают дружбу мужчин: Ахилл и Патрокл в Илиаде, Гильгамеш и Энкиду в «Поэме о все видавшем», Давид и Ионафан в Библии и т. д.

Да, какое-то время сохраняются остатки матрилокального брака и материнского права: в древнегреческих мифах (как и в наших сказках) царю наследует не сын, а зять. А если сын — то он зачат где-то на стороне и должен доказать свое родство, предъявив артефакты и совершив подвиги (Тесей, Ясон). Женихи Пенелопы не могут просто решить вопрос между собой, они ждут, пока она сделает выбор. Но и она уже не может просто их послать подальше: женщина может передавать власть, но не может её иметь. Если героини мифов претендовали на власть сами (Клитемнестра, Медея), они выставлялись преступницами и в конце получали наказание.

Окончательный обоснуй под патриархат подвел Эсхил:

Дитя родит отнюдь не та, что матерью
Зовется. Нет, ей лишь вскормить посев дано.
Родит отец. А мать, как дар от гостя, плод
Хранит, когда вреда не причинит ей бог.

Он, конечно, не из головы это придумал, он выражал общепринятую точку зрения: женщина даже на ребенка не имеет права, потому что он не её, она только «взяла подержать на время».

Поэтому женщины делятся на две категории: матери и потенциальные матери наследников, которых нужно держать под замком в женских покоях и передавать из одних мужских рук в другие, от отца к мужу — и проститутки, которые могут жить самостоятельно, но зато не имеют никаких гражданских прав, и дети их тоже. Перикл чуть пополам не разорвался, чтобы его сыну от Аспазии дали афинское гражданство.

При этом считалось, что женщина не может зачать, если у нее не будет оргазма. Так что если хочешь заиметь наследника, доставь супруге удовольствие. Любить ее при этом не обязательно. Не получается? Ну, пригласи красивую рабыню, пусть, кхм, поможет. Или прикажи расписать брачный покой веселыми картинками. Или посмотри на выступление танцовщиц. В Античное время появляется и развивается порнография. Именно порнография, вид искусства, имеющий конкретной целью возбудить сексуальное желание.

В рабовладельческом обществе секс — это не просто отношения, как в первобытном. Секс — это власть. А значит, в отношениях равных не может быть секса, а в сексе не может быть равенства. Вопрос «кто сверху» стоит остро, извините за каламбур. И чем дальше от архаики, чем ближе к нам, тем острее стоит. В Риме считалось, что раб обязан «дать» господину, а клиент — патрону, если тот попросит. Рабыня — даже не вопрос, для чего еще ее покупали?

В сильно редуцированном и искаженном виде такие формы отношений сохранились в криминальной среде как один из самых мерзких и отвратительных видов насилия и изнасилования. Власть развращает.

«Лишних» детей убивали. Складывали в горшочек и выносили за город: типа, и рук не замарали, и избавились. В античных комедиях очень любили сюжет о том, как годы спустя такого ребенка находят пастухи или дровосеки, усыновляют — в потом его случайно встречают его настоящие родители и опознают по родинке или по ожерелью.

В отличие от первобытного времени, когда жить ребенку или нет, решала мать, в античности этот вопрос был полностью в воле отца — мать же просто инкубатор, ничего больше. Чаще всего убивали девочек. Почти во всех греческих полисах был дефицит женщин — кроме Спарты. Сейчас принято ужасаться спартанскому обычаю сбрасывать больных детей со скалы, но древних греков, в отличие от нас, шокировало совсем другое: спартанцы выбрасывали только больных детей; здоровых они обязательно оставляли, даже девочек. Не потому что были такие гуманисты, а потому что Спарта жила в постоянной угрозе восстания илотов и постоянно воевала — а значит, пока мужчины города были в походе, защита города оставалась на женщинах и детях допризывного возраста. По этой причине спартанки обладали неслыханной в остальной Греции свободой, в том числе и сексуальной. Неважно, от кого родился ребенок: он родился для города, а гражданские чувства для спартанца были важней личной ревности. Один раз во время особенно долгого похода спартанцы даже отписали женам, чтобы те зачали детей с илотами: война войной, а дети по расписанию. Потом этим илотам дали свободу: нехорошо, когда у спартанца отец — раб.

Кстати, именно древние греки дошли до идеи Секс — это плохо. Началось все с Платона, который учил, что наш мир — это лишь тюрьма, в которую мы все заключены и закованы в наши тела, как в цепи. По-настоящему реальны только идеи. Душа тоже идея, она существовала в горнем мире, а потом пленилась чувственным и раз! — попала в тело. А раз так, то заниматься сексом ради зачатия — значит обрекать свободные души на заточение. А ради удовольствия — привязываться сильнее к чувственному миру и подчиняться своим страстям. Платон учил, что если и влюбляться, то лучше в юношей: даже от чувственной любви юноша не забеременеет. А еще лучше вообще ограничиться возвышенной духовной дружбой. И всем приводил в пример Сократа, которого прекрасный Алкивиад не смог соблазнить, сколько за ним ни увивался.

Эти идеи подхватили стоики, которые идеалом нравственного совершенства называли апатию, бесстрастие. А секс — самая сильная из чувственных страстей. Поэтому секс = плохо.

К счастью, стоики и платоники практиковали эти идеи внутри себя и никому не навязывали. К несчастью, когда по Средиземноморью во времена поздней античности пошло христианство, ранним христианам, ожидавшим со дня на день конца света, эти идеи зашли со страшной силой! А поскольку идеи Платона во многом перекликаются с христианством (Платон верил, что настоящим является лишь один Бог, остальные — лишь искаженные идеи, пропущенные через восприятие людей), первые христианские философы практически все были платониками и стоиками. Ну вот и приехали…

Однако любовь между мужчиной и женщиной, как ни старался Платон, тоже явление весьма распространенное. Точнее, любовь мужчины к женщине. Чувства женщины мало кого интересуют. Например, один греческий роман начинается с того, что молодой супруг, женившийся по любви, рассердился на свою жену так, что ударил ее ногой в грудь (!), она потеряла сознание, все решили, что умерла, похоронили — а ночью она выбралась из могилы и ее похитили пираты. Он утром обнаружил, что могила вскрыта и отправился жену искать. Такая вот любовь.

Что читать

• М. Гаспаров, «Занимательная Греция».

Современность

Когда индустриальная революция зашла настолько далеко, что женщина уже могла содержать себя за счёт собственного заработка, то есть в XIX в. в самых развитых странах, началось разложение патриархальной семьи. Став экономически независимой, она могла выбирать мужа самостоятельно по «любви», а не исходя из интересов главы рода. И уже совсем-совсем поздно, в XX в., появились доступные противозачаточные средства — презервативы и гормональные препараты. Наступила т. н. «сексуальная революция», и женщины могли вести половую жизнь вне брака и распоряжаться самостоятельно (или с учётом мнения мужа/любовника) своей беременностью. Что такое «любовь», никто уже и не помнит и не может определить. Даже термин «сексуальная революция» стал отрицательно-пошлым, а ведь он всего лишь означал право человека устраивать свою личную, интимную жизнь своей головой, а не по первому приказу старшего в семье. Совсем не «нашествие порнографии» и «падение нравов». Ну если считать падением нравов право женщины и младших сыновей на свое имущество и мнение, тогда да.

Название современной формы брака, сложившейся после сексуальной революции — нуклеарная семья, состоящая из родителей (родителя) и детей, либо только из супругов. А факты следующие: сейчас брак между мужчиной и женщиной окончательно перешел в разряд только экономического явления сомнительной репродуктивной полезности. Все остальное, включая секс и чувства, можно получить вне его и даже лучшего качества. С каждым годом все больше и громче голосов в пользу расширения понятия брака — например, включить в него не только гетеросексуальный, но и гомосексуальный. И вообще, когда это кольцо на пальце мешало заводить детей вне брака? Возможно, в ближайшем будущем «коммуна» заменит «семью». Уже есть тенденции во многих семьях воспитывать вместе детей, не разбирая, кто кому приходится биологическим отцом, и при этом поддерживая дружеские отношения внутри своего узкого кружка.

В любом случае все нынешние формы сожительства требуют усилия от всех членов группы, и чем их больше — тем сложнее их устанавливать. Если раньше было просто: «я старший, я имею право», «ложись, раздвигай ноги» и «крутись, как хочешь, деньги все равно у меня», то теперь надо строить отношения на равных со всеми членами группы. А это куда сложнее, чем просто командовать по праву пола и возраста.