Джеральд Даррелл
В моих глазах истребление любого вида — уголовный акт, равный уничтожению неповторимых памятников культуры, таких как картины Рембрандта или Акрополь.
Джеральд Малкольм Даррелл (англ. Gerald Malcolm Durrell, 1925—1995) — самый няшный и кавайный британский учёный. Хороший, годный пример того, как нужно любить и защищать природу, не скатываясь в истеричные демонстрации а-ля Гринпис. Бородат. В отличие от остальных коллег, всю жизнь занимался не всякой ерундой, а вполне реальным делом: ловил всяких редких зверей для зоопарков (тем самым уберегая их от истребления безответственным человечеством) и писал об этом книги. Книги получались весьма знатные благодаря экзотической атмосфере отдалённых стран, лёгкому стилю и фирменному английскому юмору™ автора. Видимо, литературный талант — дело наследственное: Джеральд Даррелл по совместительству является родным младшим братом своего родного старшего брата Лоренса Даррелла, выдающегося английского романиста ХХ века.
Дьяволёнок пишет чертовски хорошо! Его стиль напоминает свежий хрустящий лист салата!
Биография Даррелла сама по себе является замечательнейшим образцом Action Drama Series, и многие подростки 80-х хотели бы поменяться с ним местами. Шутка ли: половину детства прожить в Греции, рядом с морем, на благодатном острове — 99 % читателей исходят слюной от зависти. Да и вообще, парень пришёл к успеху за всю семью. Старшенький по жизни тянулся в писатели, средний в охотники, сеструха просто хотела мирной семейной жизни — в общем, вся семья была бешено против мотания по планете и подвергания себя всяческим опасностям (как и многие английские семьи, тащемта). Младший Джерри же отыгрался за всех одновременно, запилив на свои писательские гонорары Джерсийский зоопарк, который населил всеми уникумами, что удалось наохотить по миру. И даже после этого Джеральд продолжал колесить по миру, пока хватало сил.
Детство[править]
Маленький Джерри и его зоопарк семья никак не могли усидеть на одном месте, что нехарактерно для английской семьи — впрочем, тому было много-много причин, каких — читайте книги, господа. Сначала немного пожили в Индии, потом перекочевали в Англию, а затем, по науськиванию Ларри, попали на греческий остров Корфу, где прожили целых четыре года, занимаясь чем попало. Например, Джерри — тогда десятилетний мальчик — собирал зверьков, в школу совершенно не ходил и остался бы неучем, если бы не 9000 репетиторов и среди них, в частности, Теодор Стефанидес — годный учёный-натуралист, обучивший мальца различным видам биологии. (см. повесть «Моя семья и другие звери»)
Даррелл-самый-младший вернулся в Англию в 14 лет, и устроился работать поближе к зверюшкам — в Лондонский зоомагазин. Так его участь была определена. Хотя нет, не так. Утверждают, что первое произнесённое слово Джерри было ZOO. Так что с ним всё было ясно с самого начала.
Литературная пауза[править]
Он спустился ко мне по веткам из темноты. Его круглые гипнотизирующие глаза сияли. Его похожие на ложки уши вертелись туда и сюда независимо одно от другого, как радары. Его белые усы подергивались и шевелились, как антенны. Его черные руки с тонкими, даже утонченными, пальцами, из которых был особенно вытянут третий, изящно цеплялись за ветки, подобно тому, как изящно бегают по клавиатуре пальцы пианиста, играющего трудную пьесу Шопена. Он был похож на ведьминого Черного Кота из сказки Уолта Диснея; впрочем, вы непременно сочли бы его за пришельца с Марса, прилетевшего на летающей тарелке, – если, конечно, таковая когда-нибудь прилетала оттуда. В конце концов, считайте его ожившим и добравшимся сюда из лесной чащобы героем кэрролловой Страны Чудес.
Чем интересен[править]
Сабж успел сделать многое в жизни: побывать в самых разных ебенях в поисках зверья, учредить зоопарк имени себя на целом острове Джерси (а позже и целый Трест Охраны Диких Животных, после смерти натуралиста также названный его именем) и написать дофига доставляющих олдфагам книг. Главное, конечно — это не столько его книги (хоть и читает их до сих пор весь мир, кроме совсем уж отсталых стран), сколько титанический труд в области сохранения редких видов животных. Однако литературный дар также имел место существовать и развиваться.
Собственно, взяться за перо его сподвигла небходимость обеспечения жратвой и проживанием зверей и свежеокольцованной жены. Для начала перерабатывал в рассказы записи своих передач на радио (а-ля «В мире животных»).
Детские и не очень творения о природе в совке были слишком «приличными» и прилизанными — с обходом «пикантных» тем, а животные были почти всегда благородными и мудрыми, часто с потерей достоверности, а иногда и адекватности. Характерный шаблон выглядел так: шёл писатель по лесу — нашел ёжика — напоил молочком — ёжик одобрительно фыркнул. Лулзы в таких историях редки, а животные ведут себя так, будто ходили в начальную школу.
На их фоне даррелловские представители фауны выгодно отличаются тем, что:
- жрут;
- срут;
- кусаются;
- дохнут;
- занимаются непотребством;
- проявляют социальные инстинкты: так, Даррелл отмечал, что когда он запустил в обезьянью клетку новую макаку, «это было как выборы, только гораздо интересней»;
- систематически разносят писательское жильё вдребезги пополам (!), а также наносят родственникам большой стресс и мелкие ранения организма.
Кроме того, с книгами писателя советский школьник переносился в дикий мир тропической Африки, аргентинские пампасы или хотя бы в Грецию. Увидеть всё это по телеку тогда было возможно раз в неделю по 10 минут, если повезёт.
Автор и его соратники уважают джин, ром, пиво, мимбо и виски «Белая лошадь». Леденящие душу подробности можно найти, например, в книге «Гончие Баффута», где Джерри «вынужден» по жесткому синячить с местным князьком заради хорошего отношения. Тема алкоголя проходит красной нитью через все произведения, описывающие экспедиции по ловле дикой скотины. Причём, конечно, автор не акцентирует на выпивке излишнее внимание: всё-таки это тебе не Москва-Петушки, и книги немного о другом, но шила в мешке не утаишь. Даже в книгах про детские годы десятилетний Джерри за милую душу хлещет вино с жителями Корфу.
Хотя, как ты уже, наверное, понял, Джерри и его близкие люди были крепкими и бывалыми, некоторые народные обычаи на местах, связанные с употреблением, даже у них оставили глубокий след в душе. Разумеется, их описания тоже доставляют не хуже Почты России. Например, «пятичасовое пойло» — жуткий обычай, связанный с попытками введения варианта сухого закона в Новой Зеландии («Путь кенгурёнка»). Как и следовало ожидать, нежное чувство к спиртному и перенесённая в Африке малярия довели писателя до пересадки печени — эта операция его и доконала. Sad but true.
Не менее выпукло показана тема общения с аборигенами и быдланами. Да, Анончик, сейчас так не пишут. Донельзя тупые негры и индейцы, но при этом порой жутко гостеприимные и симпатичные, в огромных количествах присутствуют на страницах, добавляя винрара. В общем-то нельзя сказать, что Даррелл испытывает предубеждение к людям других рас и национальностей: по роду занятий он легко находит общий язык с любым папуасом. Но их простоватое поведение регулярно становится объектом тонкого английского юмора, так что сразу видно, кто здесь белый сагиб. Тон произведений несколько меняется, когда в дело вступает быдло всех рас и вероисповеданий (причём, пожалуй, к белому быдлу Джерри относится строже). Впрочем, Даррелл не опускается до ругани, хотя из текста видно, как ему порой хотелось взять и уебать. Культура, хуле.
Наиболее значимые книги:[править]
- «Моя семья и другие звери» — первая в автобиографическом плане книга из «Трилогии Корфу» («Моя семья», «Птицы, звери и родственники» и «Сад богов»). Незамысловатый сюжет (семья Дарреллов поехала греть тела на греческий остров Корфу, потому что в Лондоне идёт дождь) сполна компенсируется зоолулзами, доставляемыми всей живностью острова, которая не успела удрать от Джерри Даррелла. Кроме животных, главными поставщиками смеха выступают: брат ГГ Ларри в силу своего «приятного» характера и привычек, сестра Марго, ибо всего боится, и клюквенный грек Спиро из-за акцента и таранного метода решений всех проблем. Джерри целыми днями шляется по местным окрестностям в поисках жизни, знакомится с селюками, пьет с ними вино (в 10 лет!), заводит дружбу с местными зеками (убийца Кости) и вынуждает всю семью жить в постоянном напряге, так как жало скорпиона в жопе — это вполне реальная перспектива в доме Дарреллов. Книга рекомендована к прочтению лет с 10-12. По заверению Минздрава, из-за ударной дозы самоиронии является надежным профилактическим средством от опухания гондураса во взрослой жизни. У внимательного читателя может возникнуть резонный вопрос: откуда бабло у семейки тунеядцев на съём 3 домов на Корфу? Разгадка проста: покойный папа Джерри был инженером и семья жила на проценты с вкладов, сделанных папой при жизни. В 1987 году на экраны вышел английский мини-сериал с таким же названием. Книга вошла в английскую школьную программу, и сабжа завалили письмами благодарные читатели.
- «Перегруженный ковчег» — первая книга, выпущенная Дарреллом. Джеральд не собирался становиться писателем, но долги, женитьба и мечта создать собственный зоопарк сподвигли его пойти по стопам старшего брата. На тот момент он выступал по радио с короткими рассказами о зверушках. Объединив несколько историй про низших и высших животных, лулзовые обстоятельства, связанные с путешествием в Британский Камерун, а также про общение с себе подобными, он сконстролил отличную книгу.
- Три билета до Эдвенчер — вторая книга, в которой Джерри сотоварищи ловят фауну Южной Америки. По количеству приключений и погонь легко уделывает Индиану Джонса (забег за ящерками и крысами, свинья, гоняющая бравого охотника вокруг пальмы, конный заезд за муравьедом, заплыв за енотом и от пираний, драка с анакондой на кухне, с ленивцем в спальне и с электрическим угрем в лодке, чересчур ручной дикий птиц и пойманный на тонкую верёвку пятиметровый крокодил). Змеефоб в шляпе прилагается — художник Боб, который (сильно на свою голову) решил присоседиться к Джерри и посмотреть на зверушек, не имея ни опыта общения с оными, ни навыков жизни в джунглях (впрочем, быстро учится, в процессе неимоверно доставляя).
- Гончие Бафута — «как я провёл лето» во время второй экспедиции в Африку, в деревне Бафут. Тонны лулзов генерируют, пожалуй, все местные жители, особенно локальный монарх Фон (алкоголик, обожаемый (в прямом смысле!) диктатор и просто хороший человек, чего стоит одно только эпическое попоище с танцами) и толпа слегка некомпетентных охотников, тех самых Гончих (ну, справедливости ради, они наверняка отлично знают, как выследить и побыстрее убить вкусную зверушку, а вот ловить живьем вообще никому не нужную кусачую херню — это для них внове). Также присутствует толстый троллинг ТП/гринписовцев, см. вот этот отрезок (осторожно, длинный текст):
Одна молодая женщина приходила в зверинец несколько раз, и ее так потрясло жалобное выражение на лицах маленьких обезьян, что она довольно неразумно решилась прочитать мне нотацию: мол, жестоко отнимать бедных крошек у матерей и заточать в клетки. Она весьма поэтично распространялась на тему о радостях свободы и о том, сколь беззаботное счастливое существование предстояло бы этим крошкам на верхушках деревьев, а между тем по моей вине им приходится изведать все ужасы заточения.
В то утро местный охотник принес мне обезьяньего детеныша, и я предложил: раз уж молодая леди оказалась таким знатоком жизни обезьян на верхушках деревьев, не поможет ли она мне в небольшом деле, которого никак не миновать, когда берешь в зверинец новую обезьяну? Молодая особа охотно согласилась – видно, сразу представила себя в роли некоей доброй самаритянки при моих обезьянах. А небольшое дело заключалось, попросту говоря, в том, чтобы избавить обезьянку от внутренних и внешних паразитов. Я объяснил это, и молодая леди удивилась: ей и в голову не приходило, сказала она, что у обезьян бывают паразиты – кроме обыкновенных блох, конечно.
Я снова взял в руки иглу, раздвинул шерсть и показал молодой особе личинку, лежащую в своем укрытии, точно крохотный аэростат заграждения; однако, едва ее коснулась игла, личинка тотчас сложилась гармошкой, затем сжалась в сморщенный шарик и скользнула подальше, в самую глубину мартышкиного хвоста. Тогда я показал моей помощнице, как все-таки извлечь такую личинку – это мой собственный способ: сунул в отверстие кончик тюбика с обезболивающим средством, выдавил туда немного жидкости, и личинка замерла. не в силах больше двигаться. Теперь я слегка расширил отверстие скальпелем, воткнул в личинку иглу и вытащил ее из убежища. Не успел я вытащить эту сморщенную, белую мерзость из ее окровавленного укрытия, как моя помощница внезапно и стремительно покинула меня. Я извлек вторую личинку, продезинфицировал зияющие отверстия, которые после них остались, и догнал молодую леди уже на другом конце лагеря. Она объяснила мне, что опаздывает на званый обед, поблагодарила за чрезвычайно интересно проведенное утро, распрощалась – и больше мы ее никогда не видели.
Я принес корзиночку, в которой доставили обезьянку, вынул оттуда немного помета, разложил его на чистом листе бумаги и показал моей новоявленной помощнице, какое там количество остриц. Тут она как-то странно примолкла. Потом я принес обезьянку: это была белоносая мартышка, поистине очаровательное существо – шерсть вся черная, только манишка белая, да на носу сверкает белое пушистое пятнышко в форме сердца. Я осмотрел ее крохотные руки и ноги, длинные пальцы и нашел ни много ни мало – шесть удобно пристроившихся тропических песчаных блох. Эти мельчайшие насекомые внедряются в кожу рук и ног, особенно под ногти, где кожа мягче, и там едят, жиреют и растут до тех пор, пока не станут величиной со спичечную головку. Тогда они откладывают яички и погибают; в должный срок из яичек вылупляются новые блохи и с успехом продолжают дело, начатое родителями. Если не схватиться вовремя и не начать лечить зараженную блохами обезьянку в самом начале, она может потерять сустав пальца, а в особо тяжелых случаях разрушаются все пальцы на ногах или на руках, потому что блохи все глубже проникают под кожу и размножаются до тех пор, пока не съедят свою обитель – остается только мешочек кожи, наполненный гноем. У меня несколько раз заводились эти блохи на ноге, и я могу засвидетельствовать, что это очень больно, даже мучительно. Все это я постарался как мог подробнее и нагляднее объяснить моей помощнице. Потом взял тюбик обезболивающего средства, заморозил пальцы маленького обезьяныша на руках и на ногах и стал извлекать у него из кожи блох стерильной иглой и дезинфицировать ранки, которые после этого оставались. Обезболивающее оказалось отличным, обезьянка сидела спокойно, а ведь операция эта очень болезненная.
Когда с блохами было покончено, я ощупал хвост обезьянки сверху донизу и обнаружил две припухлости в форме сосисок, каждая длиной с первый сустав моего мизинца и примерно такой же толщины. Я показал их моей помощнице, потом раздвинул в этих местах шерсть, и она увидела круглое, как иллюминатор, отверстие в конце каждой припухлости. Заглянув внутрь, можно было увидеть, что внутри шевелится какая-то белая гадость. Тут я объяснил в самых ученых выражениях, что некая лесная муха откладывает яички в шерсть различных животных и когда вылупляется личинка, она вгрызается в тело своего домохозяина и живет там, причем жиреет, как свинья в хлеву, а воздух в ее жилище поступает через эти "иллюминаторы". Когда же она, наконец, выходит оттуда, чтобы превратиться в муху, у домохозяина в теле остается дыра толщиной в сигарету, и дыра эта обычно становится гноящейся язвой. Я показал моей помощнице (которая к тому времени совсем побледнела), что вытащить эти личинки невозможно.
- Путь кенгурёнка — сага о том, как снимался один из 9000 фильмов Даррелла, на сей раз про Австралию и Новую Зеландию. В качестве забавных помощников теперь в наличии родная жена (первая), режиссёр-перфекционист и оператор-ходячая катастрофа (носки, сваренные в супе — фигня по сравнению с велосипедом, застрявшим в дымоходе). Также в наличии страусы, кенгуру, гигантские черепахи, коала-людоед и насмерть перепуганная королевская кобра, куча неудобной киноаппаратуры и изувер… изобретательные приёмы съёмки зверья.
- Ослокрады — милая история про школьников, затролливших целый остров.
- Говорящий свёрток — книга Даррелла в жанре фэнтези, полная лулзов, на которую сильно смахивает некий Гарри Поттер.
- Тысячи их!
Не менее значительны произведения, в которых звери отходят на второй план, на первый же выступают родственники и просто интересные личности:
- Филе из палтуса — новые семейные приключения в Греции и другие забавные рассказы.
- Пикник и прочие безобразия — сборник рассказов. Особо стоит отметить моменты про греков, устроивших свой Титаник, про гурманов-каннибалов, и зачётный хоррор «Переход», от кирпичного эффекта которого курит даже Батюшко Стивен Кинг.
- Мама на выданье — ещё один сборник юмористических рассказов. Сюда входит одноимённый рассказ о Корфу, занимательный рассказ «Попугай для попа» про ТП Урсулу Пендрагон Уайт, священника-ахтунга и попугая-«педофила», а такожде и другие забавные творения.
ЧСХ, при всём своем таланте Даррелл кучу раз открыто признавался, что ненавидит писать и берётся за перо только затем, чтобы выбить порцию бабла на очередную экспедицию/обновление зоопарка. Читатели верили и тут же прощали, ибо мастерство не пропьёшь.
Сабж и СССР[править]
Даррелл также бывал пару раз, наездами, в нашей тайге со своей второй жёнушкой Ли и снял многосерийный фильм «Даррелл в России» про брачный период глухарей и охоту на байкальскую нерпу, что было чрезвычайно лестно как для Политбюро, так и для рядового советского небыдла, воспитанного на книгах Акимушкина. Совграждане отвечали взаимностью, но не Политбюро, а лично автору.
Олдфаг-кун подтверждает: в журнале «Юный натуралист», в одном из номеров начала 60-х (до изменения дизайна в 1967 году), публиковались отрывки из его книг, а в конце, вы думаете, что? Его собственное предложение всем юным натуралистам и пионэрам писать письма лично(!!!) ему и адрес: остров Джерси, поместье Огр-Тринити, Джерсийский трест охраны диких животных, Джеральду Дарреллу (просьбой посылать письма и пожертвования заканчиваются все официально изданные книги, для чего и писалось). Подлинность адреса и названия его учреждения в те годы Анонимус может сам проверить в Педивикии или в некоторых изданиях его книг (например, «Зеленая серия»). Удивительно, что все присланные средства действительно шли на защиту зверья, и несмотря на милионные тиражи книг, множество фильмов и научных проектов, Даррелл по гроб жизни не выходил из «кредитного минуса», а животные в его зоопарке процветали. Мало того, он якшался со всякими контрабандистами-повстанцами с целью выкупа бедных зверюшек из грубых волосатых рук и зачастую оказывался должен суровым ребятам.
Результатом этой акции были десятки тысяч юных фурфагов, срочно засевших за словари и пишущих лично Дарреллу. Что поразительно, на внятные письма (написанные, как правило, в Домах Пионэров с помощью учителей английского) приходили достаточно пространные и тёплые ответы, которые хранились под толстым стеклом и показывались всем новичкам и (главное) слегка охуевшему начальству из местного РОНО. Не нужно добавлять, что те самые десятки тысяч юных фурфагов считали Джеральда Даррелла не просто образцом хорошего человека, но и своим личным другом, за книжки которого они готовы были продать маму. А кое-кто и сейчас готов.
