Литературный негр

В литературном «негре» нет ничего плохого. В конечном итоге должен быть доволен читатель.

— Кто бы вы думали-и-и-и? Донцова же

А вам когда нибудь приходило в голову, что Пушкин — возможно, первый отечественный литературный негр?

— С Баша

С 1965 года Александр Яковлев работал первым заместителем заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС. В 1972 году он опубликовал в «Литературной газете» статью «Против антиисторизма».

Секретарь ЦК по идеологии М. А. Суслов спросил у кого-то у аппаратчиков: «А кто Яковлеву статью-то писал?» Ему ответили, что писал Яковлев сам.

Суслов произнес гениальное: «Тоже мне, Ленин нашелся!»

— Советская байка

Один из представителей.

И его брат.

Литературный негр (от лягуш. negre litteraire, англ. ghostwriter, а также книггер, литниггер, литраб, афро-литератор, писатель-призрак, негритянский литератур, не настоящий негр — работает) — автор, пишущий тексты, статьи и книги за другого писателя, под чьим именем книга и выходит в продажу. Не следует путать литературных негров с литобработчиками, когда некая известная личность, не владеющая внятной письменной речью и осознающая это, опасаясь мести grammar nazi, надиктовывает свой мемуар специально обученному литератору, а тот записывает воспоминания хорошим, годным языком. Например, таким способом написаны книги М. Т. Калашникова или Брежнева.

Пишет за влиятельных лиц, в частности, за руководящего политического, государственного деятеля или артиста, но также и за того, кто известен как писатель. Его имя при этом в книге не указывается (по крайней мере на обложке; в СССР в ряде случаев указывалось имя «литературного обработчика» в выходных данных). Использование слова «негр» в смысле автора, пишущего для другого, восходит к середине XVIII века, отсылая к использованию реальных негров из Африки как бесплатной рабочей силы. Сегодня по соображениям политкорректности этот термин предпочитают заменять в западных странах на англ. ghost writer (букв. «писатель-призрак»). Но гораздо чаще сейчас эта должность называется копирайтер (не правообладатель, а другой копирайтер, который для них тексты пишет, разница в одну букву в английском написании — copyWriter), и набирают таких точно так же, как и офисных работников.

Прогулки по плантациям

Почти все книги советских и российских руководителей писались именно по найму. Сейчас же литературные негры пользуются спросом у илитных ТП, к которым внезапно пришла муза, но почему-то слова никак не хотят обретать хоть какой-нибудь смысл, да и вообще, впереди шоппинг в лучших домах Лондо́на, муж из Куршевеля приезжает, сидеть за столом некогда и неохота, а рассказать всем о своем богатом внутреннем мире надо. Также услугами литературных негров пользуются современные поп-звезды, российские телеведущие, актеры сериалов и прочие попсовики (обычно они пишут издают от своего имени либо автобиографические повести, либо что-то с претензиями на оригинальность и философский смысл). Так например, Боря Моисеев в своей автобиографической повести «Птичка» сам только матюги вставлял. По косвенным признакам в пользовании услугами чернокожих можно заподозрить и некоторых российских пейсателей-фонтастов типа Панова.

Основные черты работы негров очевидны: пустые, бессвязные предложения, обилие пафоса и нелепых метафор, сюжетные нестыковки, примитивный язык, обилие фактических неточностей и прочие признаки халтуры. В запущенных случаях одну книгу пишут несколько не знакомых между собой и с сюжетом негров и результат действительно впечатляет!

Очевидцы и непосредственные участники также утверждают, что большинство эротическо-дамских и прочих романов даже зарубежных марочных авторов написаны отечественными молодыми филологами и журналюгами для зарабатывания на вечерний бутерброд, что доставляет. Одно из их любимейших развлечений в транспорте — заглядывать в книжки к дамам на предмет «хто из приятелей написал тот или иной кусок дамского порева в розовой обложке». Правда-правда! По понятным причинам ныне известные писатели и журналисты не спешат раскрывать интимные подробности своей ранней литературной молодости.

Более подробно

Первый тип — это когда автор пишет книгу, за какое-то другое лицо, чаще всего известное и писать не умеющее. Такие заказы в литературном мире не редкость. Случается и так, что несколько авторов работают под одним псевдонимом, самый известный пример — Марина Серова.

Второй тип — более сложный. В использовании африканцев обвиняют известных и успешных авторов, у которых написано много книг. Такое действительно бывает вследствие различных причин (чаще всего: автор уже пришёл к успеху, ему/ей фартануло, а дальше трудиться лень, хочется почивать на лаврах. Но, конечно, есть энтузиасты, для которых их книги — это вся жизнь и суть). Однако порой обвинения доходят до абсурда: в использовании «негров» обвиняют сетевых авторов, у которых нет публикаций или издана одна-две книги, а в сети еще висит пять-шесть штук. Но это в принципе возможно: автор мог строчить свои романы лет пятнадцать, а потом разом решил выложить в сеть.

В использовании рабского труда военнопленных чаще всего обвиняют Дарью Донцову. Потому что книг слишком много… Однако, если принять во внимание бешеную работоспособность Донцовой и тот факт, что вычиткой и редактированием она не занимается, то в принципе поддерживать такой темп написания возможно, особенно в возрасте, когда и делать особо нечего (года до 2013, дальше под её фамилией шли примерно по 2-3 книги в неделю, в течение примерно полугода, а такой темп поддерживать одному человеку уже невозможно). Большинство авторов пишет медленно, однако бывают и такие, которые могут строчить макулатуру книги, как пулемёты. Тем более книги Донцовой похожи друг на друга, как братья-близнецы, и состоят из похожих сюжетных конструкций и штампов.

• Строго говоря, Донцова могла и сама написать эти книги, учитывая, что у нее был запас и скорость публикации в целом до этого была ниже, чем скорость ее написания.

Дивов по этому поводу пишет:

Посчитаем буковки и циферки. Книжки у Донцовой маленькие, не больше десяти авторских листов (реально меньше, но для удобства счета возьмем по десять). Напоминаю: авторский лист — это 40 000 знаков с пробелами. Как говорили раньше, «двадцать четыре страницы машинки через два интервала».

Условно: чтобы выпускать по книге в месяц (на самом деле меньше, но давайте всё-всё-всё завышать — гулять так гулять), Донцова должна писать 120 листов в год. Четыре и восемь десятых миллиона знаков — два с половиной таких кирпича, как мой «След зомби». Невозможно?

Теперь посмотрим, как люди пишут. Возьмем для примера хотя бы меня — автора откровенно «ленивого», то есть, не желающего работать без «вдохновения», острого интереса к фабуле и прочих нематериальных стимулов.

Когда я был молод и полон энтузиазма, я писал по четыре дня в неделю. «Рабочий день» занимал часов шесть, включая перекуры, перекусы и т. п. За это время я делал примерно 15 тысяч знаков. Итого — полтора листа. Оставшиеся три дня в неделю я стоял на ушах. Выход готового текста — 6 листов в месяц.

72 листа в год! Выкинем пару месяцев на летний отдых, сезонную депрессию и похороны родственников. Все равно получается 60. Половина от нормы «ненормально писучей» Донцовой!

— «Донцова как ведьма и стихийное бедствие»

Более того, в подобных расчётах традиционно не учитывается, что автор мог долгое время писАть в стол, а после обретения популярности просто начал публиковать черновики, наскоро редактируя мелкие моменты.

Также следует понимать, что писателей, как правило, тормозит вовсе не скорость письма, а страсть к редактуре и своеобразный максимализм в сочетании с удовольствием от процесса творчества. Всем известный дедушка в головном уборе вот уже семь (как минимум) лет трудолюбиво пишет одну и ту же книгу, раз за разом переиначивая отдельные отрывки, добавляя или исключая сюжетные петельки. Не менее известный дедушка Толкин начертал столько черновиков и полемических писем, что его потомкам хватило на 40 лет посмертного издательства, и еще кое-что осталось. Сам Толкин при жизни издавал лишь избранное, отправляя в корзину целые главы со словами «оно того не стоит».

Если же автор не озабочен подобными извращениями, он творит быстро, просто и в огромных количествах.

В использовании «фантомов» обвиняли даже Джоан Роулинг! Хотя последние книги она писала по два-три года. Аргументы критиков опять сводятся к тому, что семь книг — это слишком много, и книги не похожи.

Безусловно, явление литературного негритянства имеет место быть в нашем мире. Но, с другой стороны, если ты — автор более чем одной книги, то всегда есть шанс, что тебя обвинят в использовании рабского труда. От таких обвинений не застрахован ни один автор, ставший мало-мальски известным.

Ах да, Александр Дюма-отец тоже имел плантацию литературных рабов. Но и сам пахал как негр (и был им на четверть). Так что получалось совместное творчество.

Отношения Дюма с его «фабрикой», как выражались журнальные тролли, пожалуй, самый известный в мире пример литературного негритянства в крупных масштабах.

По именем Дюма опубликовано около 100 000 страниц текста. Невероятно, чтобы один человек мог написать столько за 40 с небольшим лет карьеры, совмещая писательство с многолетними путешествиями по миру и бурной светской жизнью, с журналистикой и даже с военными действиями в бушующей революционной Европе, с бесконечными судами, скандалами и любовными интригами.

Впрочем, плодовитых авторов хватало и в его эпоху гусиного пера. Собрание сочинений и писем Вольтера занимает целый книжный шкаф, Лопе де Вега написал несколько сотен пьес. По плодовитости с Дюма вполне могли бы соревноваться его современники Кёкутэй Бакин и Юзеф Игнацы Крашевский.

Считается, что целые главы, а также отдельные романы Александра Дюма-отца созданы литературными подёнщиками. Некоторые из этих негров сами были известными, успешными авторами. В частности, «Две Дианы», согласно свидетельству Гонкуров, написал Поль Мерис, а значительная часть текста «Трёх мушкетёров» принадлежит Огюсту Маке — скрытому соавтору Дюма на протяжении десятилетий.

Огюст Маке, историк по образованию, с юных лет порывался стать драматургом или хотя бы писателем, но его пьесы никого не интересовали. Однажды знакомый предложил отнести очередную провальную пьесу Дюма, у которого была репутация добряка-волшебника, способного парой взмахов пера преобразить текст. Дюма охотно помог, и пьесу приняли к постановке. Восхищенный Маке предложил продолжить сотрудничество и начал закидывать Дюма своими черновиками на исторические темы.

Тут следует отметить, что Дюма задолго до Маке выбрал себе историческое направление, но по молодости специализировался на драматургии. Коньком Дюма были шикарные диалоги, бронебойные фразы и сочные персонажи. Возможно, не попадись на пути Маке, он стал бы легендой театра, а не прозы.

Соавторы могли бы начать подписываться двумя фамилиями, благо, во Франции уже были удачные прецеденты. Однако издатели выступили против: Дюма был чрезвычайно модным автором и великолепно продавался в журналах. Завидев вторую незнакомую фамилию, читатель мог решить, что его дурят, и обрушить тиражи. Так Маке стал тенью и рабочей лошадкой Дюма.

Предположительно, Маке писал массивы текста, а Дюма их редактировал, добавлял диалоги и правил фразы, убирая лишний пафос, присущий посредственной исторической прозе. К сожалению, все это домыслы. Известно несколько фрагментов, которые Маке предъявлял как свои оригиналы, позже обработанные Дюма. Однако по ним нельзя сделать однозначных выводов. Неясно, кому принадлежали идеи тех или иных сюжетных линий.

Огюста Маке огорчает то, что он оказался в этой статье

В этом соавторстве были написаны самые лучшие произведения Дюма: циклы о Мушкетёрах, о Королеве Марго и «Граф Монте-Кристо». Соавторы поначалу были полностью довольны друг другом. Маке получал деньги и удовольствие от работы. Очевидно, излишним честолюбием он не страдал. Дюма просто творил в свое удовольствие.

Возможно, Маке писал строго по указке Дюма, следуя заданной канве и ловя идеи. А возможно и вовсе использовался как белковый аналог Википедии — отыскивал в бумажных архивах потенциально интересные происшествия многовековой давности и вставлял в книги справочную информацию, пока Дюма диктовал диалоги и сцены. В противном случае, поведение Огюста, мягко говоря, странно: много лет ишачить на дядю, будучи гениальным писателем и уже зажиточным человеком?

Отношениям Дюма и Маке посвящено немало исследований, но фактов, увы, мало. Точно известно, что они долгое время были друзьями, а потом резко рассорились. В какой-то момент Маке внезапно перестала устраивать теневая роль. Он пытался отстоять свои права в суде, но Дюма, человек хваткий и бойкий, выиграл целую серию процессов. Как против Маке, так и против порочащих слухов о подвальной фабрике литнегров.

Впрочем, издавались и произведения Огюста Маке, например «Прекрасная Габриэль» («Дочь мельника»), «Тайна дома с купальнями» («Заговор молодой королевы»), «Белая Роза» и др.

Как бы то ни было, в истории остались оба, а произведения Дюма-Маке сохраняют популярность уже почти два столетия.

Другие соавторы Дюма были ещё более безответственны. Гаспар де Шервиль, к примеру, выдал за свою повесть «Жако Безухий» (1859) перевод повести Мельникова-Печерского «Старые годы» (1857). Книга вышла, с авторским предисловием Дюма, где он (или де Шервиль) расписывает свой визит в старинную усадьбу, где он и услышал якобы эту историю.

Про самих литрабов

Что может заставить лит. негра ввязаться в рабство? Давайте рассмотрим гипотетическую ситуацию. Что получит неизвестный автор детективов, который принесёт в издательство свою рукопись? В лучшем случае тираж в несколько тысяч экземпляров (и то, если очень сильно повезёт, кризис на дворе, средний тираж последние 10 лет только падает). А что получит этот же писатель, которого в издательстве попросят слегка скопировать стиль под того же Бушкова (которого часто обвиняли в использовании «чёрного» труда) и поменять название города на Шантарск? Двадцать, а может и все тридцать тысяч экземпляров. Да, имя на обложке будет чужое, но деньги-то будут свои. Популярность и шестизначные числа тиражей будут далеко потом, а кушать хочется здесь и сейчас, особенно пятизначные суммы за пару месяцев.

Бывают целые серии книг, которые заточены под плантационную работу. На обложке заведомый псевдоним, первые книги, в которых задаётся сеттинг и персонажей, пишет опытный автор с набитой рукой. А когда серия пошла, в неё под общим псевдонимом идёт всё, включая фанфики от благодарных читателей. Так развивались Pulp-серии диких 1930-х годов вроде историй про Нэнси Дрю.

Иной раз возможен курьёз, когда бывший негр вдруг прославился под собственным именем, а его заказчиков помнят только как «под их именем выходил великий X». Так, Говард Филлипс Лавкрафт написал примерно десяток рассказов, вышедших под чужими именами.

Наконец, бывает так, что сотрудник издательства или просто журналист должен обработать разрозненные записи или выступления автора, который литературой вообще не занимался, но вот книгу выпустить надо. Таковы почти все книги, выходящие под авторством известных людей, особенно автобиографии. Причём это событие далеко не только нашего времени: уже во времена молодости Жоржа Сименона ему постоянно приходили заказы на написание автобиографий известных людей, а первой книгой, написанной молодым сотрудником издательства Честертоном, стало собиранное из путевых дневников «Through New Guinea and Cannibal Countries», изданное под именем самого исследователя Герберта Кайли-Вебстера.

А литературные негры, пишущие кандидатские и докторские (да хоть курсовые и дипломные, но тут и труба пониже, и дым пожиже), вообще вряд ли вымрут в ближайшие несколько десятилетий минимум. Пишущие дипломы и контрольные работы для заочников не переведутся никогда. К слову, таких негров набирают через обычные сайты поиска работы…

• В истории СССР был период, когда в литературные негры отправляли принудительно. Например, в период «борьбы с космополитизмом» 1948-53 гг., когда просто отодвигали от литературной кормушки людей определённой национальности. Особенно в этом усердствовал некий Анатолий Суров, числившийся по драматургическому ведомству и работавший методом доноса. Оставив очередную жертву без источника доходов («космополитов» чаще всего всё же не сажали и не расстреливали, а просто переставали издавать, а они обычно были уже в том возрасте и с таким состоянием здоровья, что в грузчики или каменщики не податься), Суров предлагал ей трудиться на него за копейки. Надо заметить, что драматурги получали огромные royalties от постановок их пьес (а театров в СССР было много, и каждый делал эти отчисления), так что оплата труда «негров» в размере зарплаты неквалифицированного рабочего обременительной для них не была. Когда в связи со смертью одного крупного государственного руководителя «борьба с космополитизмом» сошла на нет, один из таких вынужденных афродраматургов обвинил на пленуме Союза писателей Сурова в том, что его пьесы написаны не собственно Суровым, а «неграми», включавшими и самого обвинителя. Суров, естественно, всё отрицал. Тогда «негр» спросил: «Откуда взялись фамилии персонажей такой-то вашей пьесы?». «Из гущи народной жизни», — высокопарно заявил Суров. «А вот и неправда ваша. Это — фамилии моих соседей по коммунальной квартире, их список и сейчас висит на двери с указанием, сколько раз кому звонить», — сказал «негр». Послали человека посмотреть, и тот подтвердил сказанное. Сурова с позором исключили из Союза писателей, но в 1970-х всё же восстановили, по протекции почвеннической фракции Союза.

Примеры

Рабовладельцы

• Александр Дюма (отец), автор «Трёх мушкетёров», написал за свою жизнь более трёхсот романов. Однажды этот талантливый писатель сумел за шесть месяцев написать и выпустить их целых шесть штук. Тем не менее не стоит забывать, что даже несмотря на такое количество негров в литературном гареме, сам Дюма-отец обладал фантастической работоспособностью. Лулз же в следующем: сам Дюма был афрофранцузом по бабушке. Стоит прибавить, что большинство «ходивших под Дюма» негров борзели и уходили в свободное плавание. И, как ни странно, добиться даже толики признания и славы «рабовладельца» так никто и не смог. Ну, кроме, разве что, нижеупомянутого Огюста Маке, да и тот в основном прославился срачем с работодателем.
• Л. И. Брежнев для написания своих книг «Возрождение», «Целина», «Малая Земля» и других пользовался мозгами журналистов Анатолия Аграновского, Леонида Замятина, Виталия Игнатенко, Александра Мурзина и других.
• Дарья Донцова, самый известный российский литературный рабовладелец, судя по количеству романов, может сдавать негров в аренду.
• Гарри Гаррисон и Ант Скаландис (в миру Антон Молчанов) в роли негра родили кучу тупых продолжений винрарной серии романов «Мир смерти». Вообще, в «отдаче в добрые руки» своих сюжетов для их продолжения «в соавторстве» замечены многие писатели. Но обычно имя негра упоминается.
• Фридрих Незнанский, известный своими дефективными романами, замаскированными под детективные. Подробности разоблачения можно прочитать тут и тут, разоблачает коллегу писатель Э. Тополь.
• Ученик Дюма Жюль Верн тоже слегка засветился в этом не вполне благовидном занятии, хотя и не вполне по своей воле. При жизни ему периодически подкидывал для переработки романы (в частности, «500 миллионов бегумы») молодого талантливого автора Паскаля Груссе его друг и издатель Пьер-Жюль Этцель: Груссе, засветившийся как один из вождей Парижской Коммуны, тогда только что сбежал из тюрьмы, сидел в Пиндостане в эмиграции, и печататься под своим именем во Франции не мог, да и особым качеством его высеры за неопытностью не отличались, так что Груссе особо не обижался. Потом, когда Кровавая Гэбня немножко слезла с его шеи, Груссе, изрядно к тому времени расписавшийся, сделал недурную литературную карьеру самостоятельно, под псевдонимом Андре Лори. После смерти же, любимый сынуля Верна Мишель наложил руки на папочкин архив, и все посмертные романы Верна на самом деле были написаны в соавторстве (пусть и принудительном) с сыном.

Черномазые

• Говард Лавкрафт — когда было совсем невмочь, работал писателем за личностей, о которых история почти ничего не помнит. Алсо, будучи редактором, помогал туевой хуче авторов-графоманов, порой, полностью переписывая их высеры. У него «консультировались» и такие таланты, как Роберт Говард, Кларк Эштон Смит, Роберт Блох, Фрэнк Бэлнап Лонг и прочие-прочие.
• Шоладеми, поскольку работал журналистом, тоже может быть причислен к литературным неграм. Правда, сам он на подобное обижается и просит называть себя литературным мулатом.
• Роберт Штильмарк — работал негром у четкого парня Василевского (sic!) на зоне, что было характерно для тогдашних ЕРЖ. Итог — лютый WIN! Подробности в педивикии.
• Ильф и Петров Весьма редкий, а потому примечательный пример литературного ниггерства, когда дали отставку «плантатору». Кратко: советский живой классик Валентин Катаев хотел забацать роман про брюлики, спрятанные в стуле от диктатуры пролетариата, но всё как-то было недосуг. Для реализации плана им были наняты родной брат (Евгений Катаев (Петров)) и дружбан-ЕРЖ (Илья Файнзильберг (Ильф), дабы создали рукопись «ниасилили-стайл», а мастер бы затем поправил косяки и выпустил (по-братски и по-дружески) под тройным авторством. О том, что последовало дальше, вам также сообщит вики. Пока мастер прохлаждался в Аджарии, «негры» не просто обставили его на его же поле, но и придумали (WIN!) образ Остапа Бендера. Ознакомившись с рукописью, Валентин Петрович почёл за лучшее благородно устраниться с горизонта и дать «неграм» полную свободу. Хотя личное посвящение и золотой портсигар таки с них поимел. Одессит же.
• Пушкин же! Может, и не очень негр (на 12,5 %), но кое-что имеется, по поводу литературности — без комментариев. Российские негры — самые литературные негры в мире, еба!

Примеры творчества

Из любовных романов

Спящая Мэри поежилась от ночного холода. Утром он даст ей жару, но сейчас нужно согреться.

Она приоткрыла один глаз и тут же закрыла его обратно.

Она немного отлежала щеки, но в остальном все хорошо.

Голубые глаза двигались по ее лицу.

Разодрав глаза, Мэри обнаружила, что лежит, обмотавшись вокруг Райта.

Доехав до какого-то парка, они два часа играли на поляне, покрытой холодным белым веществом.

Луна была где-то высоко.

Несмотря на столь жаркую ночь, Селина дрожала, попирая босыми ногами песок.
Бесконечное жужжание насекомых и щебетанье птиц в сочетании с воздействием пищи и вина убаюкали ее до состояния свинцового оцепенения.

Позади сверкает залив, как лохань с зелеными блестками.

Джейк вздрогнул, услышав стрекотание кузнечиков, донесшееся от реки,

— А костер разжигать ты не собираешься? — проворчала Грейс. Джейк вспыхнул.

Когда она говорила, ее губы изгибались тысячью всевозможными способами.

Грейс почувствовала, что ее соски набухли. Это новый шаг в их отношениях.

Увидев желание на ее лице, он откликнулся соответствующей частью своей натуры.

В глазах горело пугающее знание цели.

Если он в нее войдет, то войдет и в сердце, и тогда она будет любить его вечно и безнадежно.

Он вошел в нее, чудесным образом заполнив ее целиком

Прикосновения его волосатых ног к ее ногам вызывали в Грейс дрожь восхищения.

— Простите меня, — сказал он так напряженно, как будто удерживал несущуюся лошадь.

Хоть и пьяный, а все равно такая лапочка! — подумала она.

Она чувствовала себя еще больше девственницей, чем всегда.

Она превратилась в одну-единственную огромную мурашку и сказала «да».

Его желание ощущалось почти на ощупь.

Одним мощным толчком он вошел в нее, и она застонала, восхищенная его точностью.

— Возьми меня рукой… — очень вежливо попросил он и усмехнулся. — В этих замках как-то холодновато.

Нервные мурашки ползли вверх по позвоночнику.

Ее рука тревожила важную часть его тела.

Сможет ли он разглядеть в темноте, как четко вырисовывается грудь через тонкую футболку и как мурашки бегают по коже?

Он еще теснее прижал ее к себе, острыми углами своего тела оплавив ее женственные изгибы.

Джек стал медленно покрывать поцелуями и ласками все извивы ее живительного тела.

Она не проявила ни малейших признаков, которые можно было бы интерпретировать как нежелание подвергаться дальнейшим эротическим действиям с его стороны.

В глазах его пылал такой огонь, что она похолодела. Ее плоть раскрылась и сомкнулась вокруг него, словно это был секретный проект.

Его голос опустился до постельных тонов.

Мэри бросила быстрый взгляд на расписанный херувимами потолок и произнесла краткую молитву.

Эмма билась в конвульсиях с удовольствием.

Эмма посмотрела на него расплывчатыми глазами.

Концерт эротического танца прошел по всему позвоночнику Селины.

Тело превратилось в минное поле странных томлений.

Джек опять прислонил ее голову к своему плечу, лаская ее улыбающимся ртом.

Она обвила руками его шею и приняла активное участие в происходящем.

Селина стенала, больше не напрягая мозг.

Она впилась взором в его элегантную, полную прелести мужскую симметрию.

«Какая жалость, эх, ну какая жалость, что она не успела вовремя вернуться домой и вздрючить колготки!»

Она закрыла глаза, он тоже. Взор его затуманился, и голова чуть-чуть закружилась. А потом, словно по волшебному велению, глаза их закрылись, и они дружно вздохнули.

Ей хотелось умереть, но вместо этого она уснула.

Он прильнул к ее губам так неистово, что она потеряла дар речи.

Улыбка, словно маска, закрыла ей лицо.

Она хотела его почти неприлично.

В его блестящем мозгу всегда что-то вскипало.

Он наблюдал, как у нее в голове вращаются шарики, и решил помочь.

Глубоко в его груди она услышала смех.

— Я люблю тебя, — произнес он, пока его тупое копье проникало во влажную путаницу пепельных завитков.

А потом его твердые губы и язык вновь нашли ее рот и навсегда оставили на нем свое клеймо.

Она почувствовала слезы в носу и в горле.

Ее соски стали такими твердыми, что до боли пронзали его грудь.

Коул услышал сдавленные звуки и понял, что брат и сестра обнялись.

Близнецы, вернувшись из школы, фактически взяли Эми на себя. Они потащили ее купаться в бассейн, где Эми всех поразила: выяснилось, что девочка плавает как рыба. За восемнадцать месяцев жизни в пустыне она, очевидно, успела приобрести кое-какие навыки выживания.

Девушка поймала себя на мысли, что все ее внимание целиком приковано к намокшей темной стрелке волос, утопающей в его плавках, предназначенных явно не для неискушенных женских глаз.

Она одарила его оптимистической, бессмысленной улыбкой.

Эми могла бы поклясться, что он видел сквозь тонкую ткань ее купальника твердеющие кончики ее грудей и, больше того, чувствовал спазмы глубоко внутри у нее, в горячих и темных местах, о существовании которых сама она едва знала.

У него были глаза какого-то странного серо-голубого цвета, цвета легких тучек, а грудь густо покрыта темным волосом, шелковистым при касании,

Приложив ее голову и своей груди, Коул обнял ее. От него пахло мужчиной.

Он принялся ее целовать. А целовать было много — она вся!

В его поцелуях не было никакой неуверенности. Он точно знал, как найти ее губы.

Затем их губы разошлись.

«Только дура могла поверить в то, что он целовал ее благодаря ее губам!»

Мужские пальцы гладили ее голую кожу.

Схватив его за запястье, Эми оторвала ему руку.

Она хотела заниматься любовью с Коулом, а не просто переспать с ним.

Она тихо вскрикнула, когда их тела сошлись настолько близко, что соприкоснулись.

Он сжал ее грудь ладонью — испытал высшее мужское наслаждение.

Он положил руку ей на живот, ощущая толчки и рябь.

Эми перешла к обследованию пульсирующего сгустка мускулов между его ногами.

«Чего она действительно хочет? Просто секса или чего-то более глубокого?»

Все ее чувства насторожились, получив сигнал опасности.

Эми даже прижала ладонь к губам, чтобы поскорее подавить промелькнувшую мысль.

— Я буду защищать тебя от ужасной судьбы стать беременной. — Самоуверенная улыбка Коула опять засигналила ей.

И ее улыбка показала, что она покинула сей мир и отправилась на небеса от счастья.

Их удовольствие было довольно взаимным.

Она счастливо вздохнула, касаясь своей мягкой щекой о щекотные волосы на его мужском лобке.

Я люблю тебя, — прошептала Хэлли. Бен издал низкий, протяжный стон и медленно вошел в нее. И замер от избытка нахлынувших чувств. Наслаждение… Тепло. Хэлли! Наконец-то он дома!

Теперь она уже не будет его лучшим другом. Он будет мужем Лизы.

Ты, должно быть, устал с дороги, Трэвис? — сказала Энни, — Почему бы тебе не прогуляться?

Улыбка на ее устах становилась все шире с каждой секундой приближения оргазма.

Я больше не дура, я быстро учусь! — промолвила она, приняв сидячую позу. И ее улыбка сказала ему, что она покинула сей мир и отправилась на небеса от счастья.

Не поворачиваясь, он оглянулся.

Чейз схватил ее за руку. И тут же что-то теплое заструилось между ними.

Он взял ее лицо в свои руки и, целуя, медленно опустил на ковер перед камином.

Слезы струились у нее по щекам, а глаза пылали гневом. Лаура решительно стряхнула их с лица.

Джейк встал на колени, стягивая с нее джинсы и открыл ей восхитительный вид на залив.

Он стал подниматься по лестнице, прижавшись к ней губами.

В кино

• Призрак — Эвана МакГрегора нанимают привести в божеский вид чересчур шаблонную автобиографию бывшего британского премьер-министра, сыгранным Пирсом Броснаном, после того как прошлый литературный негр немного утонул. Образцовый политический триллер от Романа Полански. Много политоты, в том числе отссылок к деятельности Тони Блэра, ибо хейт к нему был основной движущей силой написания романа, по которому был снят данный фильм. Несмотря на это, многие критики наоборот увидели в фильме наезды на Буша с Рейганом, разгадка чего проста: авторы банально зассали толстить слабодоказанными вбросами и решили лишний раз попинать стандартные киноклише.
• Другой Дюма — история соперничества между Дюма и Маке, демонстрирующая всю суть литературных негров как есть. Маке пишет простыни текста для наполнения романов текстом, а Дюма над общим содержанием и персонажами, впоследствии сдавая книги под своим именем. Всё это на фоне соперничества за ЭОТ и философствование на тему «принадлежит ли часть гениальности произведения литературным неграм?». В роли Дюма традиционно Жерар «Я сыграю всех брутальных французских исторических личностей» Депардье.
• Она — вроде бы фантастическая мелодрама о любви писателя к ОС, но в контексте статьи интересна концепций, по которой в будущем все книги пишутся специальными операционными системами, заменившими собой литературных негров.

Ссылки

• Александр Мазин. Литературные «негры»: жалость, жадность, бесплодие и забвение
• Э. Тополь. Очищение от Незнанского ч.1
• Э. Тополь. Очищение от Незнанского ч.2
• Ф. Морозова. Записки литературного негра
• Донцова рассказывает о своих отношениях с неграми
• Раскрытие темы в Симпсонах Сезон 23, Эпизод 6: Книжная работа
• «t» Пелевина. В книге описываются основные принципы работы бригад литературных негров, их целевая аудиторию и основы построения сюжета.