Антиутопия

«Ха-ха, я корпоративный раб за получку»: чаще всего общество в классической антиутопии дружно приходит именно к этому

Попытка создания рая на земле неизменно приводит в ад.

— Карл Поппер

вот завидно мне, что большая часть мира пошла по пути Хаксли, а мы попёрлись по Оруэллу

— http://bash.im/quote/425854

Ещё одна из разработок Сингапура на стыке высоких технологий — умные обои с вживлёнными в них по всей площади микрофонами, сенсорами и динамиками.
_комментарий к статье: Получается, стены имеют уши (даже умеют разговаривать и музыку играть).
_комментарий к статье: А ещё это чудо лидер по применению смертной казни. Кроме шуток, не Китай и не Иран с Саудитами, не Корея со всеми их авиапушками и собаками — а вот этот вот остров-недоразумение…

— https://geektimes.ru/company/dronk/blog/277972/#comment_9405116

Гонзало
Устроил бы я в этом государстве
Иначе всё, чем принято у нас.
Я отменил бы всякую торговлю.
Чиновников, судей я упразднил бы,
Науками никто б не занимался,
Я б уничтожил бедность и богатство,
Здесь не было бы ни рабов, ни слуг,
Ни виноградарей, ни землепашцев,
Ни прав наследственных, ни договоров,
Ни огораживания земель.
Никто бы не трудился: ни мужчины,
Ни женщины. Не ведали бы люди
Металлов, хлеба, масла и вина,
Но были бы чисты. Никто над ними
Не властвовал бы…

Себастьян
Вот тебе и раз,
Ведь начал он с того, что он властитель!

Антонио
В конце он позабыл уже начало.

Гонзало
Всё нужное давала бы природа —
К чему трудиться? Не было бы здесь
Измен, убийств, ножей, мечей и копий
И вообще орудий никаких.
Сама природа щедро бы кормила
Бесхитростный, невинный мой народ.

Себастьян
А можно будет подданным жениться?

Антонио
Нет, это тоже труд.
Все будут праздны:
Толпа бездельников и свора шлюх.

— Шекспир, «Буря»

Антиутопия (англ. dystopia, anti-utopia) — это деконструкция утопии, ибо общество состоит из людей. У людей имеются мечты, цели, стремления, стимулы, что любят подчеркивать утописты, — а ещё у них есть пороки, предубеждения, привычки, амбиции и просто сволочизм, о которых утописты забывают. Поэтому авторы утопий описывают идеальный мир; а авторы антиутопий берут этот идеальный мир за основу и дописывают туда все негативные тенденции, о которых автор не подумал. Следствием этого является превосходная почва для завязывания конфликта и развития завязки в сюжет, в котором герой пытается тем или иным способом победить систему. Эта черта — общая для всех произведений героической направленности, противоположная черта — герой стоит на страже системы — приводит к драматическому повествованию. И, наконец, самый мрачный исход — это когда герой вообще ничего не может сделать, кроме как отправиться искать другой глобус, сойти с ума или покончить с собой. Родственный троп — Эффект Молоха.

В целом есть два подхода к делу.

1. Если в мире доминирует доктрина уравниловки — автор заявляет об ущербности этого серого, лишённого индивидуализма мира, в котором личное подавляется всеобщим, рождая депрессию и душевный холод.
2. Если в мире доминирует дарвинистский принцип разделения людей — автор расписывает контраст жизни между элитой и массой, пытаясь показать читателю классовую ненависть и утверждая, что сама мысль о том, что один человек может угнетать другого якобы всегда гнусная, а что подонок — он всегда подонок, вне зависимости от его социального положения.

Эти две концепции стремятся друг к другу, но пересекаются лишь в одном: уход в крайности — это всегда плохо.

Теперь немного подробнее о крайностях.

Так уж получается, что бардак на улицах происходит из-за бардака в головах. Строители утопий пытаются разрешить социальные проблемы, причём разными способами — начиная от вытеснения того, что мешает жить красиво, куда-нибудь на задворки и заканчивая промывкой мозгов всем без исключения. И при этом критиков никто слушать не желает, уже не говоря о том, чтобы почитать учебник истории и сделать выводы. Задавшись целью помочь каждому достигнуть его собственного счастья, не пытаясь переиначить, — автор сталкивается с проблемой, что эти люди банально не желают жить друг рядом с другом на одной социальной ступеньке, потому что имеют склонность делиться на элиту и массу. Ладно, допустим, применив фантазию и достижения научно-технического прогресса, Фриц Ланг скинет всю грязную работу на роботов, но чем будут заниматься те, кто больше ничего не может, кроме как махать лопатой? А ведь именно из них будет вырастать классовое недовольство, ибо человек, находящийся внизу, всегда завидует тем, кто сидит наверху, а сидящий наверху — презирает тех, кто внизу. Поскольку автор утопии редко заморачивается подобными вопросами, его мир всегда становится антиутопией, — и примером того, как не надо строить рай в реальной жизни.

Таким образом, с точки зрения теории крайностей, антиутопия представляет собой диалог между Хаксли и Оруэллом. Любой способ построить дивный новый мир будет неизменно заканчиваться бомбардировкой Нью-Йорка в 1984 году.

Несмотря на это, для того чтобы антиутопия начала функционировать в разваливающихся декорациях идеального мира, этот самый мир кто-то должен построить. Без этого не будет ни рейдеров в руинах довоенных городов, ни покатушек на воздушных трассах в летающем городе или одиссей в подводных куполах под неоновыми вывесками. Чтобы была антиутопия, кто-то должен придумать утопию. Иначе это будет лишь декорация. Или — аллюзия на то, что ждёт нас в недалёком будущем, если мы не одумаемся.

Самые известные аунтиутопия: 1984, 451 градус по Фаренгейту, О дивный новый мир.

См. также практопия.

Антиутопия vs дистопия

Одни говорят, что это одно и то же, другие различают.

Те, кто различает, опираются на следующий принцип: если в мире всё паршиво, и он даже не прикидывается хорошим, — то это всё же дистопия. Если же в паршивом мире народ усиленно делает вид, что это лучший из миров, то перед нами таки антиутопия. На английском языке разделения нет, только дистопия.

Системы общественного устройства

Они говорили — ты строишь мечту,
Славное светлое будущее.
Так почему я должен стоять
в очереди всего лишь за хлебом?

— Приблизительный перевод песни, одинаково актуальной и для США, и для СССР

Сразу оговоримся, в примерах никто не пытался построить утопию — мы просто перечисляем последствия применения таких методов управления.

• Вождизм (также автократия): «Если народ осознаёт, в чём его благо — я буду автократором. Если нет — то тираном» © Алкивиад. К власти, тем или иным способом (по наследству, с помощью революции, пивного путча или волей народа) приходит человек, который хочет построить утопию, являясь при этом патриотом, человеком неробкого десятка, да ещё и обладая харизмой, умом и дальновидностью. У него есть на руках все козыри — средства, неограниченная власть, мощный пропагандистский аппарат и военная сила, — и он приступает к работе. Процветание длится ровно до того момента, пока вождь жив. После этого наступает закат Империи, золотой век сменяется крахом, начинаются грызня, революция (если вождизм имел форму монархии), гражданская война, апокалипсис, цирк с конями, хрущёвская оттепель, красное знамя над Рейхстагом, балканизация, да что угодно, — и обязательно кто-нибудь запевает старую песенку «Вот и всё, развенчан культ вождя-тирана» (© Тальков). Через некоторое время, когда пыль поуляжется, жившие при «кровавом режиме» старики, глядя на то, что творят преемники власти из числа либералов, начинают с тоской вспоминать старые-добрые времена, когда трава была зеленее, — и грустят. А молодёжь, падкая до имперской символики, сбивается в стайки, доставляя массу неприятностей правительству. Впрочем, бывает и другой путь — когда, после того как из страны вышвырнули всех захватчиков, в стране воцаряется мир. Это к вопросу о дедушке Хо. Но, в любом случае, утопией этот вид правления назвать нельзя.
  • Интересным вопросом является то, что будет происходить с державой, если вождь благодаря каким-нибудь новейшим технологиям никогда не умрёт или если на должность поставят нестареющий ИИ.
    • Собственно, некоторым примером является «Эквилибриум».
• Меритократическая утопия: «От каждого по способностям, каждому по заслугам, а нуждающимся по потребностям». Обществом управляют достойные и компетентные. В теории эти люди знают, как управлять государством, и государство процветает. На практике применялось в Китае, с переменным успехом — экзамен на государственного чиновника гарантировал, что всякая шелупонь во власть не пробьётся. С другой стороны, это были действительно культурные, интеллигентные люди, совершенно не умеющие воевать, — из-за чего Китай систематически терпел поражения во всех войнах, в которых участвовал (несмотря на то, что старейшую и лучшую книгу по искусству войны и управления государством написали именно в Китае). На утопию это не было похоже ни капли — проблемы те же, что и всюду. Например, когда к власти достойных пробирается самый достойный, начинаются культ личности и вождизм, а следом — все вытекающие из предыдущего пункта последствия. Пожалуй, ночной кошмар меритократов — это правление товарища Мао.
• Капиталистическая утопия: «Каждый получает за свой труд столько, сколько оговорено в контракте, который устраивает обе стороны». (Альтернативные названия мечты о торжестве свободного рынка — рэндизм и либертарианство.) В теории равенство возможностей, и все довольны. На практике распространены кабальные договоры, ценовые сговоры и классовая ненависть. Опробовано с древнейших времён, в наших краях распространилось, начиная со Средневековья, из Северной Италии по всей Европе, Северной Америке, Австралии, Новой Зеландии, странам Юго-Восточной Азии и некоторым регионам Ближнего Востока (причём не всегда и не везде с демократическими институтами!). Заканчивалось по-разному, в Европе и США серьёзно пострадало к наступлению Великой депрессии. Решившие, что эта утопия недостижима, западные страны потихоньку решили сменить образцы для подражания, постепенно с благороднейшими целями вводя регулирование, которое после очередного циклического кризиса внезапно слетело с катушек и чуть не ввергло страны, применявшие его, в бездну плановой экономики. Айн Рэнд на эту тему разразилась эпичной книжкой, которую подвергли критике в игре BioShock.
• Социалистическая утопия. «Мы все равны, мы все свободны, вся власть — Советам». В теории — равенство по всем пунктам. На практике из-за отсутствия экономической стимуляции труда и нехватки мощностей для промывки мозгов в ходу ГУЛАГи (которые вообще-то лагеря при ГУЛаг — Главном Управлении Лагерей,) и плановая экономика. Как показала практика СССР — это лучше, чем вообще ничего, но хуже, чем нужно. Как показала практика Кампучии — уж лучше застрелиться. Приводит к тоталитаризму из-за того, что, по мнению воплотителей, если у власти окажется многопартийная система, то начнётся грызня между лебедем, раком и щукой, и государство в таком случае вообще не сможет держать курс, уподобившись либералам. Худшее, что может случиться — это тотальный геноцид в течение нескольких лет с последующим вторжением иностранных сил и неминуемым поражением. Лучшее — попытка построить коммунизм в отдельно взятом государстве.
• Анархизм. «Землю — крестьянам, фабрики — рабочим». Теория самоуправления мелких общин привела к процветанию те места, где она применялась. К сожалению, в более крупных масштабах применить самоуправление оказалось невозможным. Опробовано в СССР, Испании и некоторых других странах, ныне множество общин функционируют десятилетиями, периодически подвергаясь разгону со стороны властей. Слабая сторона анархистов — в отсутствии чёткого понимания всеми членами движения того, чем, собственно, является анархизм, и ввиду этого движение постоянно раздирается на части маргиналами и радикалами. Анархисты радикальной направленности — основная проблема вообще всех утопий, кроме религиозной.
• Либерально-демократическая утопия. «Личная свобода и права человека неприкосновенны». В теории всё прекрасно — люди выбирают правительство из людей, которые ответственны перед народом за то, что делают. У власти многопартийная система, гарантирующая власть большинства. На практике оказывается, что демократия основана на ошибочном мнении, что простой человек знает, чего он хочет. В итоге у власти оказываются краснобаи, способные закатить страну в болото популистскими обещаниями на выборах и оказывающиеся бессильными что-либо изменить: когда деструктивная секта доводит людей до разорения или даже до самоубийства, а их нельзя пересажать — свобода вероисповедания; когда две трети города ничего не делают и живут на пособие, не желая работать, а оставшаяся треть требует понизить непомерные налоги; когда продажные масс-медиа выполняют заказы крупных корпораций по превращению людей в гламурное быдло, не думающее ни о чём, кроме потребления, статуса, роскоши, денег и удовольствий для снабжения этих самых корпораций рынками для сбыта всякой ненужной ерунды… Протестировано в США, работает медленно, со скрипом, скрежетом и треском, причём чем дальше — тем хуже, но всё же работает. Лучше, чем ничего, но Джефферсон или Франклин вряд ли представляли себе именно это.
• Империалистическая утопия. Теория золотого миллиарда в действии — немногие избранные живут в роскоши, владея производством, размещённым в колониях. Обычно приводит к революции, колониальным войнам или ещё к чему-нибудь подобному. Как и было предсказано Марксом — все райские местечки этого типа развалились. Впрочем, ныне империализм сменил маску, и корпорации пытаются заниматься тем же самым, но под легендой глобализма. Но Маркс критиковал принцип, а не термин — когда страны, в которых делаются дешёвые товары, в конце концов достигнут необходимого уровня развития, производство будет национализировано, и власть корпораций рухнет. Именно под эту категорию подходит фашизм как наиболее крайнее проявление империализма (хотя прекрасно компонуется с меритократией (читаем Эволу и Кодряну), вождизмом (Гитлер, Франко, Муссолини, Хорти, продолжать до потери счёта) и социализмом (названия «национал-социализм» и «национал-синдикализм» вам о чём-либо говорят?)).
• Наивная утопия. В промышленности трудятся роботы, оставляя людям кучу времени на занятия искусством, покорение вершин, глубин и космоса. Обычно приводит к разврату, интригам, упадку, гражданской войне (порой за права роботов, порой — просто потому, что больше нечем заняться) или завоеванию более отсталыми и злыми соседями. В принципе, похожее (с заменой роботов на рабов) было в древнем Риме. Все помнят, к чему это привело, да?
  • Сравнение некорректно. Во-первых, в Риме эпохи упадка было не так уж много рабов, да и в любом случае все восстания рабов были успешно подавлены и не привели к каким-либо изменениям государственного строя. Дезинтеграция Римской империи — сложный процесс с огромным количеством факторов. Во-вторых, ИИ — не человек, он не может мыслить абстрактными категориями рабства\свободы, даже человек не всегда ими мыслит. В-третьих, угнетённые массы никогда не восстают только потому, что угнетены, перечитайте Оруэлла. Кризис такой утопии будет скорее проходить по сценарию «Города и Звёзд» Кларка или угасших империй из Stellaris — стагнирующее, декадентское человеческое общество, давно потерявшее пассионарность, с беспомощными людьми, неспособными без помощи робота даже в туалет сходить (образно говоря). Дальше — вымирание (плюс опционально запоздалое осознание последними из могикан, что штатный социальный дарвинист в чём-то был прав), а вы как думали? «Мышиный рай» же.
• Технологическая утопия a.k.a. Трансгуманизм. Наивная утопия, но педаль в асфальт. В распоряжении каждого гражданина — практически неограниченные возможности. Захотел — зажёг звезду, закрутил вокруг неё планетки, населил динозавриками. Захотел: динозавриков выпилил. Человеки — это сгустки энергии, свободно путешествующие в космосе. Пока в реальности мы такое не наблюдали. А если к нам прилетят сгустки энергии и решат, что этой планете станет лучше от замены Homo sapiens sapiens на Macropus siganteus sapiens (разумные кенгуру), то утопия выйдет несколько грустноватая для человеков, но прикольная для сумчатых.

Особняком стоят:

• Коммунизм. В теории — когда все люди осознают, в чём состоят высшие ценности, и избавятся от пороков, тогда все люди будут братьями друг другу и каждый будет заниматься любимым делом, плечом к плечу с товарищами, работая ради величия не человека, но Человечества. На практике, ввиду того, что люди ещё не достигли требуемого уровня самосознания, существует лишь в фантастике, и в ней величие человечества сводится к загорелым комсомолкам в белых тогах, несению света просвещения отсталым мирам, освоению космоса и прочей деятельности полубогов с высокими технологиями. Впрочем, некоторые считают, что это несёт в себе и падение нравов. Что ж, каждый думает в меру своей испорченности. Часто бывает, что переломным моментом, после которого люди одумаются, является разрушительная мировая война, но прошло уже две таких, а воз и ныне там. Впрочем, иногда получается так, что коммунисты занимаются экстремальным выживанием в крайне тяжёлых условиях с дефицитом ресурсов — последователи любой другой системы общественного устройства в таких обстоятельствах обречены на вымирание, по разным причинам: или угробят часть населения массовыми расстрелами, или будут слишком долго пререкаться и прозевают пришествие Пушистого Лиса, или будут молиться до самой смерти, или погрязнут в междоусобицах. Само собой, балансирование на грани жизни и смерти утопией назвать сложно. Да и антиутопией, пожалуй, тоже. Антиутопия начинается после перестройки.
  • Вообще, можно построить псевдо-коммунизм, который внешне не будет отличаться от настоящего, но стимулы будут те же — желание хорошо покушать и прийти в двухкомнатную квартиру посмотреть телевизор.
• Религиозная утопия. «Молитесь, поститесь, слушайте радио Радонеж и будьте счастливы». В теории, лучшая мотивация быть хорошим человеком — это вера в то, что Бог вознаградит достойных и отправит в ад всех прочих, таким образом люди стремятся быть лучше. На практике — городок, набитый религиозными фанатиками, стал третьим по распространённости местом действия для фильмов ужасов. Хотя бывают общины, где все живут мирно и спокойно, занимаются сельским хозяйством и никого не трогают, ибо их счастье не в материальных ценностях, а в духовных. Вполне себе рай земной — в их понимании, конечно. Впрочем, в реальной жизни Тибет, представлявший собой теократию, имел и рабство, и крепостное право, а поданные платили налоги на нос и уши, за неуплату которых их отрезали.
• Утопия сверхразума. Есть один главный и сверхразумный центр управления, а все остальные тела — просто дистанционно управляемые органы без своей воли (примерно как мозг человека управляет своей рукой). Из минусов такой системы можно считать неэтичность, особенно если всё происходит насильно, а не по желанию населения (все живые существа должны быть в такой системе ассимилированы Сверхразумом — знания, умения и воспоминания в базу данных, а тело — на работу под прямым управлением; и далеко не факт, что все сразу добровольно согласятся). Также стоит вопрос о том, как вообще создать нечто подобное, и хватит ли у центра мощностей думать за всю цивилизацию (а давать часть свободы воли дистанционно управляемым телам — портить всю концепцию). За исключением этого, каких-то явных минусов, которые делали бы её нежизнеспособной у такой формы правления не видно, единственное «но» — такая форма правления в нынешних реалиях нереализуема, как и коммунизм. Но если коммунизм требует недостигнутого уровня самосознания, то сверхразум требует недостигнутого уровня технического развития. Обычно сверхразум предстает злодеем, который хочет всё поглотить и присвоить, а индивиды-члены мэйнстримных форм управления его останавливают (такая неприязнь вызвана ненавистью западников к «тоталитарным» режимам, и к коллективизму в частности). В принципе, сверхразум можно считать практически любой идеологией, доведенной до логического завершения.
  • Есть централизованный коллективный разум — где есть единый центральный процессор/мозг, который за всех думает — и децентрализованный коллективный разум, когда все объединённые в него существа равны между собой, и соединены в этакую сеть распределенных вычислений, чем больше членов в коллективном разуме, тем он умнее. Децентрализованный куда лучше и устойчивее. Хотя, можно сделать и смешанный — в единой сети будут и люди, и машины, и супер-компьютеры размером с многоэтажку. Коллективный разум работает по совершенно другим принципам, чем общество из не-соединённых индивидов, а потому после его создания некоторая часть экономики, и большая часть политики и социологии, будет попросту неприменима.

Почему эти три типа общественного устройства стоят особняком? Потому что, в отличие от остальных, в основе Коммунизма и Религиозной Утопии лежит не внешнее (материализм), а внутреннее (комфорт). Понятное дело, что люди, работающие на вере в Бога или Светлое Будущее, способны на более великие свершения, чем все остальные, находясь при этом в куда худших условиях. А Сверхразум это, по сути, и вовсе не «общество» в привычном понимании.

Примеры:

• «Вавилон 5»: однажды на станцию прибыли монахи, поселились в самом нищебродском секторе и принялись работать терпеливо и смиренно, а главное — молча.
• С. Садов «Альвандер» — коммунистическая, пусть так и не называется. После того как земляне вышли в космос, проиграли войну и оказались заперты на своей же планете иными расами, за три тысячи лет они достигли невероятного уровня развития. И все поняли, что война и убийства недопустимы.

Декоративная антиутопия

Формально романы-предупреждения, содержащие аллюзии на реальный мир, также относятся к антиутопии. Но есть отличия — в литературных утопиях утопии построены, а в реальном их пытаются строить. Или не пытаются, но всячески стараются показать, что выбранный путь — единственно верный. К чему этот путь может привести, показывают писатели-фантасты. Бывают интересные совмещения с ретрофутуристикой.

Кроме этого, к псевдоантиутопиям относятся также произведения, написанные начписами, которые, не разбираясь в экономике, политике, социологии и религии, или признают это и маркируют свои произведения как социальную фантастику, описывая то, что невозможно в принципе, или не признают этого и городят чушь, уповая на актуальность, на участие в политическом дискурсе, на фанатов, на… да на что угодно. Да хоть просто в качестве антуража использовать, ё-моё.

Постапокалиптика — зачастую никакого отношения к антиутопии не имеет, однако это слово очень часто видно в списке тегов рядом со словом «антиутопия».

В чём разница? Классическая антиутопия — это критика проекта теоретически идеального мира (сродни вечному двигателю — все о нём грезят, но построить не могут), роман-предупреждение — это критика предполагаемых результатов наметившихся в реальном мире тенденций, а произведения начписов — это произведения начписов, не больше, не меньше. На примере произведений здорового человека: 1984 — не постапокалипсис, а антиутопия, хоть и происходит после мировой войны, в том числе с применением атомного оружия. Игры из серии Fallout показывают неприглядное будущее, но это, напротив, именно постапокалипсис (произведение-предупреждение), а не антиутопия (ну, разве что вы относитесь к поехавшим, у которых атомная война — единственный способ избавиться от язв общества, тогда да, для вас это будет деконструкцией).

К сожалению, в классификациях жанров редко встречаются «футурология/футуристика», «роман-предупреждение» и прочая экзотика, поэтому и серьёзные книги о не-очень-таком-светлом будущем человечества приходится вколачивать в условный салат жанров: «антиутопия, постапокалипсис, социально-психологическая фантастика». Лучший пример: «Подвиньтесь, Подвиньтесь» Г. Гаррисона.

Признаки антиутопии

Цель любой антиутопии — не угадывание того, что произойдёт, а как бы предостережение из будущего об опасностях, существующих в настоящем.

— С. Кудрявцев

Антиутопия — явление социальное, оно слабо зависит от времени повествования, уровня технического развития и общественного строя. Однако есть характерные признаки, по которым она безошибочно угадывается. Классическая антиутопия:

• Крах надежд. Люди не верят в светлое будущее, в то, что социальное зло может быть устранено каким-либо образом, они не поддерживают борьбу с существующим строем и считают, что лучше жить плохо, но стабильно, чем рисковать тем немногим, что у них есть, ради идеалистических надежд. Автоматически все партизаны становятся террористами, и на них стучат в ГБ все, кому не лень.
• Жёсткое ограничение прав и свобод человека тоталитарным правлением.
• Роль науки и техники или сводится к новым способам порабощения — потому что находятся в руках сами знаете кого, или они вообще под запретом.
• Наличие внешнего и/или внутреннего врага, оправдывающего меры, в других обстоятельствах признанные бы бесчеловечными, против которого правительство объединяет людей.
• Пессимистичный антураж.
• Сопротивление. Проверено — от долгого пребывания во тьме, холоде и тесноте разума в подвалах и на чердаках зарождается контрсила. В канонических произведениях-антиутопиях оно обречено на поражение, но в более поздних произведениях авторы таки решили дать читателю луч света, и Сопротивление нет-нет да победит. Впрочем, в большинстве случаев разрушение имеющегося порядка приводит к хаосу, кровопролитиям и тёмным векам (например, науку и технику могут запретить полностью, за этим вместо одних сил будут следить другие), так что непонятно, что хуже.
• Другой вариант для тех, кому не нравится, встречающийся в некоторых классических антиутопиях («Мы», «О дивный новый мир») — быть дикарём, аутсайдером, не конфликтующим напрямую с правительством, а живущим вне его прямой власти. Ценой такой халявы неизменно оказывается низкий технологический уровень со всеми вытекающими последствиями.
• Конформистская мораль в духе «лучший способ избавиться от конфликта с окружающим миром — это изменить точку зрения на общепринятую».
• Общество потребления — это хорошо, ибо люди, получающие блага, не горят желанием браться за автомат.

Провести чёткую классификацию признаков т. н. «социальной фантастики» ввиду отсутствия у неё внутренних стандартов трудно. Однако это вторичное явление, по большей части оно заимствует черты классической антиутопии, но кое-что меняется. Социальная фантастика:

• Антураж может быть любым — от полной разрухи до рая с гнильцой.
• Система правления тяготеет к империализму, а не к тоталитаризму — начиная от системы отношений метрополии с колониями, заканчивая транснациональными корпорациями будущего.
• Главный герой обычно занимается не определением своего места в обществе, а попытками это общество изменить или разрушить. Соответственно, фокус повествования смещается с общества на героя.
• Террористы являются повстанцами.
• Наука и техника являются эквивалентом топора в руках человека — от того, лесоруб это или маньяк, зависит то, как этот топор будет использоваться.
• Иногда имеется макгаффин, благодаря которому можно быстро изменить мир к лучшему. Если такового нет — есть главзлодей, которого можно убить и покончить со всем этим.
• Иногда автор просто использует антиутопию для создания декораций, внутри которых происходит «исследование мира» главгероем (причём велики шансы, что это попаданец, в основном из прошлого, реже — из альтернативной реальности).
• Критика общества потребления.

Декомпозиция классики

Что ж вы делаете, роман «1984» вовсе не писался как образец, по которому надо жить!

Штампы классической антиутопии (в частности, мрачная эстетика и прямой, как стрела, основной конфликт) подвергнуты декомпозиции, и теперь на первый взгляд общество выглядит вполне благополучной сбывшейся утопией, но на поверку оказывается обществом с серьёзной гнильцой. В русском языке иногда такую антиутопию называют «дистопией», но в английском языке это синонимы.

Наиболее ярким примером декомпозиции является рассказ Кори Доктороу «Выгуглен»: вполне демократическое экономически процветающее общество, только вот все запросы гражданина в Google поступают «куда следует».

Знаковые произведения

Литература

Русскоязычная

• Николай Фёдоров, «Вечер в 2217 году» (1906 г.) — один из первых русскоязычных образцов жанра. Строго регламентированное технократическое общество, где люди носят личные номера и занимаются сексом только ради размножения, крах надежд, отчаяние героев. Во многом предвосхищает более поздние произведения.
• Евгений Замятин, «Мы» — технократически-коммунистический вариант с номерными именами и подавлением чувств в пользу разума.
• Н. Носов, «Незнайка на Луне» — очень толстое высмеивание капитализма. Незнайка в компании с Пончиком попадает в общество капиталистов, разочаровывается в нём, а потом с неба спускаются другие жители Цветочного города (который не менее толсто намекает на коммунизм) и делают всем хорошо, сажая гигантские растения и тем подрывая власть латифундистов.
  • В каком-то роде общество и социал-дарвинистское: бедняк тут обречён не только на каталажку, но и на превращение в мелкий рогатый скот.
• Иван Ефремов, «Час Быка» — олигархический псевдосоциализм с жирными намёками на маоистскую КНР.
• Братья Стругацкие:
  • «Трудно быть богом» — религиозный вариант.
  • «Хищные вещи века» — потребительский вариант.
• Нуйкин, «Посвящение в рыцари»: в стране Вымрукинии самый что ни на есть жуткий тоталитаризм, и правят этим абсолютно антиутопическим обществом вполне взрослые карлики-вымруки (аллегория на полпотовских кхмеров? Судя по именам — да, но не исключено, что и по СССР автор тоже проехался). Однако детям там в определённом возрасте делают прививку, прекращающую взросление (но не старение) — глупыми и запуганными детьми управлять проще, да и росточком они получаются не выше главы государства, у которого явный наполеоновский комплекс. Впрочем, из части детей наоборот делают рослых, сильных и послушных солдат с промытыми мозгами, неспособных к самостоятельному рассуждению. В конечном счёте (аки у Оруэлла) есть намёк, что Вымрукинию таки ждёт хэппи-энд, но главгерой этого уже точно не увидит.
  • Ужас у холодильника: если людей биологически и интеллектуально оставлять детьми, они вряд ли достигнут репродуктивного возраста. А что, если вымрук Карла-Эдик завёл героев в страну специально для решения проблемы малого количества населения Вымрукинии? И, наверное, судя по тому, что вымирание стране пока не грозит, герои — отнюдь не первые несчастные, попавшиеся на эту удочку…
• Владимир Войнович, «Москва 2042». Гиперболическая сатира на СССР времён застоя — установившийся в Москве коммунизм оказался гипертрофированно-гротескной версией брежневского развитого социализма. Кроме того, режим был вынесен монархистами-фундаменталистами, отправив страну в Средневековье.
• Татьяна Толстая, «Кысь» — на базе постапокалипсиса. Дескать, люди «доигрались с АРУЖЫЕМ». Чудовищные мутации типа кошек в виде голой морды с хоботком, перерожденцев на четырёх ногах, людей усыпанных выростами-гребешками (а у кое-кого вообще из подмышек сразу ступни) пугает, но неандертальская психология в стиле лаптей и валенок добивает вообще всё. Сохранившие разум и прежнюю культуру здесь есть, но увы, рулят не они.
• Анна Старобинец, «Живущий».
• Арсений Миронов, «Тупик Гуманизма».
• Владимир Сорокин, «День опричника» и его продолжение «Сахарный Кремль». Россия пришла к монархии, начала строить Великую Стену по всей границе и в целом зажила нарочито патриархальной жизнью в квазирусском стиле в диковинной смеси с китайским (все технологии и техника идут оттуда, так что и язык приспосабливается). Как в старину, ходят юродивые с дюжими молодцами (но ещё и с электрическим псом), даже в центре Москвы топят печи (газ весь за рубеж идёт).
  • М. Кононенко, «День отличника» — сознательная полемика с Сорокиным и либерально-демократическим движением. Россия пришла к тотальной демократии и зажила такой же патриархальной жизнью уже на западный манер. Москву снесли начисто по самый Кремль — вместо домов 6 миллионов трейлеров, которые также топятся печами из-за отправки нефти и газа всему человечеству. ТВ выбросили из домов, взамен организовав сеансы коллективного просмотра концертов мучеников и первозванных апостолов демократии. Высшая мера наказания — нерукоподатость.
• Виктор Пелевин, «S.N.U.F.F.» — Биг Биз парит над Уркаиной. Оба общества мерзки и отвратительны, но Биг Биз всё-таки больше, ибо именно он сделал Уркаину такой.
• Евгений Прошкин:
  • «Загон». Меритократическая + социалистическая утопия. Тотальная Демократическая Республика, Бибирево-6, второй век Новейшей Эры. В 2062 был изобретён молекулярный конвертер: существо, перерабатывающее мусор в пищу. Так началась Новейшая Эра: товарное «изобилие»; объединение человечества в Федеративную Демократическую Республику Земля, а затем и в Тотальную Демократическую Республику; построение справедливого общества, где каждый получает в соответствии с заслугами, а заслуги определяются в зависимости от уровня интеллекта. Раз в месяц каждый гражданин проходит переосвидетельствование уровня интеллекта, и вот тут возможны неожиданности… Естественно, сканированием радужки никакой интеллект не измеряется. Выполняется идентификация гражданина и ему сообщают, насколько его таланты востребованы (а уж о талантах и способностях гражданина ТДР знает всё). Главный герой щедро наделён талантом киллера. В пятилетнем возрасте на первичном определении уровня полезности ужаснул врачей и был определён как очень малоценный гражданин (киллеры были не нужны) — чер (ЧР — «частично разумный»), однако ко времени основного действия Республике понадобились киллеры, и к финалу протагонист из недочеловека-революционера превращается в сверкающего уберменша, купающегося в роскоши. Революция? Хэппи-энд!
  • «Механика вечности» — из почти-Утопии Россия стремительно катится в антиутопию стараниями «корректора прошлого», решившего устроить себе славу-и-деньги несколько раньше, чем заслужил (впрочем, как выясняется, не заслужил и позже).
• Дмитрий Рубанов, «Хлорофилия» — на дворе XXII век, все 40 миллионов россиян живут в гиперполисе Москва и… живут счастливо. Глобальное потепление повергло в крах Европу, Америку, Африку — зато Россия договорилась с Китаем и теперь 200 миллионов китайцев трудятся в сданной в аренду Восточной Сибири. Всё чин по чину — каждому гражданину поступает энная сумма на личный депозит, так что даже последний травоед имеет свои 7-8 комнат с бесплатным ЖКХ. Главным лозунгом общества глобального отпуска стало «Ты никому ничего не должен» — публичная политика ушла в прошлое, государственное управление и даже бизнес стали восприниматься как тяжёлые и не сильно осмысленные активности, мешающие личному комфорту. К тому же, великим уравнителем выступила гигантская трава в сотни метров, выросшая в Москве — низшие слои лишились солнца, но едят имеющую наркотический эффект без всяких жутких последствий траву килограммами и потому только пьют воду и лежат, высшие втихаря едят концентрированную траву в капсулах. Вот только в один прекрасный день китайцы уходят, оставив загаженную по самый Урал Сибирь, а наиболее активные травоеды начинают обращаться в растения.
• Евгений Бенилов, «Тысяча девятьсот восемьдесят пятый» — как уже поняли самые догадливые, оммаж «1984». Гулаги и рабы, типа-интернационализм, день сурка.
• Марик Лернер, «Совсем не прогрессор» — альтернативная история. СССР — совсем милитарист, зато дожил до 2000-х.
• «Вейская империя» — внезапный зигзаг, именно развитую Федерацию автор описывает в антиутопической манере, там Загнивающий запад где целые планеты сидят на пособии и жрут грибы, а вся система обречена на скатывание, пока её не завоюют извне. При этом жизнь-то по нашим меркам в Федерации комфортная и вообще гражданам явно нравится. На Вее нищая ирригационная империя, которая ничуть не антиутопия, а просто цивилизованное государство навозного века.

На других языках

• Джек Лондон, «Железная пята» — олигархически-капиталистический вариант.
• Герберт Уэллс:
  • «Машина времени» (1895).
  • «Когда спящий проснётся» — два варианта романа: When the Sleeper Wakes и The Sleeper Awakes + мидквел «Грядущие дни».
• Э. М. Форстер, «Машина останавливается» (1909) — люди будущего почти не покидают своих комнат, ведь стоит лишь нажать соответствующую кнопку, и они получат то, что хотят, прямо на дом. Почти все работают тоже дома. Главная героиня Вашти в начале новеллы читает лекцию об австралийской музыке. «Громоздкая система общественных сборищ была давным-давно отменена; ни Вашти, ни её слушатели и не подумали тронуться с места». Слушатели, сидя у себя дома, «имели полную возможность достаточно хорошо видеть и слышать её». Люди теперь не только учатся, но и общаются на расстоянии. «У неё несколько тысяч знакомых — в известном смысле общение между людьми невероятно расширилось». «Вашти приняла пищу, побеседовала с друзьями, приняла ванну, опять побеседовала с друзьями»… Но что будет, если охватывающее весь мир устройство («Машина»), обеспечивающее людей всем необходимым и позволяющее им общаться, сломается?
• Бруно Ясенский, «Я жгу Париж» (Palę Paryż, 1927) — показана эпидемия.
• Олдос Хаксли, «О дивный новый мир» (1931) — либеральный вариант с гедонизмом в качестве госидеологии.
• Джордж Оруэлл, «Скотный двор» (1945) и «1984» (1948) — тоталитарный вариант.
• Рэй Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту» (1953) — либеральный вариант в режиме «политкорректность сошла с ума».
• Ивлин Во, «Любовь среди руин» (1953) — либеральный вариант. Первая фраза: «Несмотря на свои обещания во время последних Выборов, политики так и не переменили климата».
• Уильям Голдинг, «Повелитель мух» (1954) — первобытно-общинный вариант и декомпозиция робинзонады.
• Курт Воннегут, «Harrison Bergeron» (1961) с экранизацией — чистый белый заборчик с гипер-уравниловкой и лоботомией.
• Энтони Бёрджесс, «Вожделеющее семя» (1962) — либеральный вариант с жёстким демографическим контролем: рожать можно только 1 ребёнка, а гомосексуализм всячески пропагандируется («Гомо — сапиенс!»).
• Станислав Лем, «Футурологический конгресс» (1971).
• Роберт Шекли, «Цена риска», и Стивен Кинг под ником Ричарда Бахмана, «Бегущий человек» (1982) с идентичным сюжетом. Декоративная.
• Роберт Сальваторе, «Отступник» (1990) — фэнтезийный рэндизм, обильно приправленный хроническим спиннокинжальным расстройством.
• Роберт Харрис, «Фатерланд» (нем. Vaterland, 1994) — сытое благополучное общество бюргеров, но вот однажды скромный служащий полиции Schutzstaffel (© Герман Гёринг), перед очередным 75-летним юбилеем всеми любимого Вождя Адольфа Гитлера, расследуя смерть при странных обстоятельствах, случайно узнаёт страшную изнанку общества.
• Косюн Таками, «Королевская битва» (1999) — вождистская военная диктатура и собственно Битва как метод устрашения населения. Именно отсюда взяли начало «Голодные игры» и за ними весь жанр молодёжной антиутопии.
• Маргарет Этвуд:
  • «Орикс и Коростель» (2003). Молодёжная.
  • Более известный «Рассказ служанки» (1985), с экранизациями (фильм 1989 и снимающийся с 2017 сериал от Hulu), — религиозно-фундаменталистский вариант. Декоративная.
• Гарри Гаррисон, «Подвиньтесь! Подвиньтесь!» Человечество настолько расплодилось, что сожрало все ресурсы и теперь ест продукты переработки планктона на завтрак, обед и ужин, жильё, отопление и медпомощь считаются роскошью, удушающая жара летом сменяется жутким холодом зимой. Кстати, вышеописанное, по мнению Гаррисона, происходит в 1999 г. при населении США в 344 миллиона человек и мира в семь миллиардов (в нашем мире в 2021 в США живет всего 332 278 200, а вот в мире 7 846 000 000 человек).
• Дэйв Эггерс, The Circle (2013) — про современную тотальную слежку через соцсети и видеокамеры. В экранизации конъюнктурный пересмотр и хэппи-энд, лёгким изменением финала превращающий мрачную безнадёжную антиутопию в светлую утопию и объявляющий тотальную слежку благом.
• Фредерик Пол, Пол Андерсон, трилогия «Дитя звёзд»:
  • «Рифы космоса». Землёй мудро управляет Планирующая Машина. Каждому по заслугам! Протагонист, талантливый математик, неожиданно осуждён за диссидентство, но ему даётся второй шанс: Машина поставила задачу открыть секреты нереактивной тяги, которой, очевидно обладает привезённая из облака Оорта зверюшка, этакая летающая капибара. Так ли все равны и всё ли решает Машина? Мудрого Планирующего смещает генерал Флиммер, сумевший подправить алгоритмы Машины. В финале протагонист с дочкой Планирующего бегут в облако Оорта на Рифы, чтобы там основать новое человечество.
  • «Дитя звёзд». Рифы космоса живут более-менее счастливой жизнью фронтира, но земную Планирующую Машину это не устраивает. На Рифы отправляется экспедиционный корпус с копией Машины, чтобы прекратить всю эту анархию, а кое-кто из жителей Рифов подхватывает странную инфекцию: начинает светиться изнутри и вещать о скором приходе Дитя Звёзд.
  • «Блуждающая звезда». Диктатура Машины давно разрушена и Солнечная система вошла в Галактическую Конфедерацию. Все равны? Да ни в коем разе. Человечество входит в Конфедерацию на правах ассоциированного члена под протекторатом разумной 13-звёздной системы Альмалик.
• Фриц Лейбер «Тьма, сгущайся!» и Роберт Хайнлайн «Если это будет продолжаться…» (и немного «Ковентри») — религиозная антиутопия от христианских фундаменталистов. Разница в том, что подполье «сатанистов» у Хайнлайна — пропагандисткое клише, а у Лейбера — таки да, сатанисты.
• Эрик Фрэнк Рассел, «И не осталось никого» — натуральная антиутопия для этатиста. Гадские анархисты-ганды переманивают инопланетных ымперцев в свои пасторальные городки.
  • Что-то подобное и у Хайнлайна в «Астронавте Джонсе», но там антиутопия в фоне, а на первом плане космические приключения.
• Оса Эриксдоттер «Бойня» — война новой правящей в Швеции Партии Здоровья с ожирением (агрессивная пропаганда, вне закона мясо и мучное, закрыты фермы, церкви сданы под фитнес-залы) переросла в войну с толстяками и несогласными.

Кино

• «Метрополис» (Фриц Ланг, 1927) — капиталистический вариант.
• «Бегство Логана» (Logan’s Run, Майкл Андерсон, по книге Уильяма Нолана и Дж. К. Джонсона, 1976) — после ядерной войны остатки человечества живут в неге и достатке в подкупольном городе под управлением компьютера. Свободный секс, развлечения на любой вкус, никаких забот и хлопот… правда, такая сладкая жизнь длится недолго: для экономии ресурсов и регуляции численности населения граждане живут только до 30 лет, а затем они проходят «преображение в огненной карусели» — якобы вознесение на более высокий уровень бытия. На самом деле их сжигают мощным лазером.
• «Бразилия» (Терри Гиллиам, 1985) — бюрократура.
• «Бегущий человек» (Пол Майкл Глейзер, 1987) — фильм со Шварценеггером, сильно по мотивам одноимённой повести Кинга. Декоративная.
• «Разрушитель» с Сильвестром Сталлоне (1993) — вождистский «лже-утопический» вариант: граждане живут в том, что выглядит, как сбывшаяся утопия, а не-граждане в буквальном подполье и едят рат-бургеры из крысиного мяса. Да и наверху запрещено всё подряд: вредная пища, громкая музыка, курение, сквернословие, телесные контакты и даже секс. Уж лучше жить в канализации…
• «Гаттака» (Эндрю Никкол, 1997) — про общество, основанное на евгенике. Декоративная.
• «Королевская битва» (Киндзи Фукасаку, 2000) — экранизация романа Таками. Декоративная.
• «Эквилибриум» (Курт Уиммер, 2002) — вождистский вариант, с визуальным закосом под Третий Рейх. Декоративная.
• «Остров» (Майкл Бэй (!), 2005) — декомпозиция.
• «V значит Вендетта» (Вачовские, 2005; экранизация одноимённого комикса графического романа) — фашистско-вождистский вариант.
• «Дитя человеческое» — фашистски-милитаристический вариант, на фоне всемирного острейшего демографического кризиса и гражданской войны за права мигрантов.
• Aeon Flux (2005).
• «Идиократия» (Майк Джадж, 2006) — что-то вроде «Дивного нового мира», только не на основе гедонизма и свободы нравов, а на основе тотальной деградации всего населения США.
• Repo! The Genetic Opera (Даррен Линн Бусман, 2008) — капиталистический биопанк.
• «Время» (In Time; снова Эндрю Никкол, 2011) — фантастически-капиталистический вариант: валютой является время жизни, бедняки умирают молодыми, богачи хранят слитки-флэшки с миллионами лет.
• «Голодные игры» (Гэри Росс/Френсис Лоуренс, 2012—2015; по книгам Сюзан Коллинз, 2008—2010) — фашистско-вождистски-империалистический вариант с привкусом антикапитализма. Декоративная и молодёжная.
• «Элизиум» (Нил Бломкамп, 2013) — либерально-капиталистический вариант с жёсткой сегрегацией по имущественному признаку. В этот Рай наяву золотой миллиард не поместился…
• «Сквозь снег» (Пон Чжун Хо, 2013; экранизация комикса) — места ещё меньше, чем в космической станции, и места для безбилетников в поезде просто не было. Но когда пришёл полярный (в прямом смысле) зверь, Вилфорд по доброте своей душевной взял безбилетников. В результате имеем рай, где живёт высший класс, и ад, где живут безбилетники, питаясь брикетами из тараканов. Декоративная.
• «Дивергент» (Нил Бергер/Роберт Швентке, по книжной трилогии Вероники Рот, 2014—2016) — не очень удачный идейный последователь «Голодных игр». По идее постапокалиптическая меритократия (с сортировкой по фракциям а-ля «Гарри Поттер»), на практике же… мнээ… м-да. Кстати, упомянутый «ночной кошмар меритократов» — в лице Эвелин и её ревтрибунала из бывших Изгоев — прилагается. Декоративная и молодёжная.
• «Parallel worlds» — жизнь на двух планетах, почти соприкасающихся поверхностью, различается кардинальным образом, богатая эксплуатирует бедную.
• «Окончательный монтаж».
• Equals — антиутопия про всеобщую бетризацию, в которой местная госбезопасность по причине тотальной бетризации оказалась молодец против овец и проворонила членов местного сопротивления только потому, что им просто не пришло в голову, что кто-то может зайти далеко в своём неподчинении. ЧСХ, местное сопротивление, смахивающее больше на клуб анонимных алкоголиков, чем на повстанцев, по причине всеобщей бетризации не оказывает никакого физического сопротивления при попытке их ареста — им просто не приходит в голову применить физическое насилие, а самой госбезопасности не приходит в голову, что кому-то в голову может прийти мысль сбежать.
• The Sleeper (1973) — комедийный вариант.
• «Посетитель музея» — на Земле произошла экологическая катастрофа, многие потеряли разум, земля большей частью похоронена под грудами мусора.

Мультфильмы

• My Little Pony: Friendship is Magic — деревня Старлайт Глиммер. Оригинальный сектантский пример; натянутые улыбки и «одинаковость» прилагаются. В основе лежит мнение, что источник конфликтов в поняшьем обществе — индивидуальность. Все животные отличаются друг от друга особыми склонностями и талантами, с которыми связана волшебная фича — кьютимарка.
• «Любовь, смерть и роботы» —— в новелле «Звёздная команда» все люди периодически омолаживаются. Чтобы избежать перенаселения, полиция обязана расстреливать детей.

Комиксы

• V for Vendetta (Алан Мур, 1982—1989) — борьба мстителя в маске против ультраправой диктатуры в постъядерной Британии.
• «Сквозь снег» (Le Transperceneige; Жак Лоб и Жан-Марк Рошетт, 1982) — поезд из тысячи вагонов, путешествующий по замёрзшей Земле, с очень сильным социальным расслоением. См. выше «Кино».

Аниме и манга

• Hi no Tori 2772 (Тэдзука Осаму).
  • От него же — «Метрополис».
• Jin-Roh: Wolf's Brigade.
• Ergo Proxy — постапокалиптически-потребительский вариант. Земля непригодна для жизни, а в закрытых городах живут генетически совершенные люди из пробирок. «Покупайте больше и новое». В этом напоминает «О дивный новый мир».
• Psycho-Pass — «Полицейское, жандармское государство!» © Жириновский.
• Shinsekai Yori.
• Texhnolyze — концепция так называемого «мышиного рая». Конкретно, что будет, если люди создадут для себя идеальные условия, победят болезни и смерть, и построят рай на земле? Ответ — ничего хорошего. Перенаселение и потеря воли к жизни.

Видеоигры

• Republique.
• Time Shift — подробности самой антиутопии толком не известны, но режим явно косит под Третий Рейх и воюет против повстанцев.
• Beholder — гипертрофированный тоталитаризм во всей красе. Почти каждый день — новые, всё более бредовые запреты (например, на плач или чтение книг), и за каждым гражданином ведётся пристальная слежка. Все граждане, достигшие 85-летнего возраста, подвергаются принудительной эвтаназии. И без того мрачная картина дополняется жутким уровнем жизни, непомерной коррупцией и отсутствием даже таких благ цивилизации, как здравоохранение. Игрок выступает в роли управляющего многоквартирным домом и по совместительству агента госбезопасности, который может как открыто беседовать с людьми на провокационные темы, так и устанавливать камеры и подслушивающие устройства.
• BioShock — либертарианская антиутопия. «Ни богов, ни королей — только человек».
  • BioShock 2 — София Лэмб выжимает педаль в пол — из её философии альтруизма и гуманизма вырастает безжалостная диктатура, ставящая интересы общества выше, чем счастье отдельной личности.
  • BioShock Infinite — религиозная антиутопия. Если вы WASP (белый англосаксонский протестант), то вам будут рады в летающем городе Колумбии. Вас ждёт роскошное жильё, высокооплачиваемая творческая работа и широкий выбор развлечений для свободного досуга. А всю грязную работу пусть выполняют низшие расы, которых Господь именно для этого и создал: ниггеры, косоглазые и ирландцы со всякими индейцами. Закончилось всё очень плохо — большой кровью. Впрочем, у пророка Комстока по другому и не получается. Как и у его альтер-эго ДеВитта. Но тот хотя бы не строит из себя святого.
• Papers, Please — можно считать вольной экранизацией романа «1984». Тоталитарное государство, министерства контролирующие жизнь граждан, сопротивление и т. п.
• Half-Life 2 — вождистско-оккупационный режим с образом доктора Брина как большого брата, невозможность размножения, летающие повсюду камеры и контроль всего, чего только возможно.
• Mirror’s Edge — правительство построило тоталитаризм с негласного одобрения людей, дав им взамен комфорт, развлечения и безопасность.
• We Happy Few — город, в котором законом прописано постоянно быть упоротым наркотиками.
• Серия Watch Dogs — с прикрученным фитильком. На первый взгляд — обычные демократические Штаты, по факту — корпорации, узурпировавшие власть и удерживающие её с помощью тотальной слежки, шантажа и манипуляций общественным мнением через интернет.
• Singularity — СССР 2010 года в целом и Каторга-12 в частности.
• Ultima 5: Warriors of Destiny — в предыдущей части лорд Бритиш установил правило о восьми добродетелях, следуя которым, можно достичь духовного совершенства. Но вот наш лорд отправился в экспедицию по искоренению зла — и благополучно пропал, а его наместник Блэкторн побуждаемый некими тёмными силами решил превратить это правило в жёсткий свод законов, которому обязаны следовать все жители Бриттании — а иначе им будет очень-очень худо. Отныне если ты не следуешь добродетели Честность (то есть, говоришь хоть малейшую ложь), то тебе отрезают язык, если ты не следуешь добродетели Жертвенность (то есть, не жертвуешь половину своего дохода на благотворительность), у тебя конфискуют весь твой доход, а если не следуешь добродетели Храбрость (отказываешься принять вызов на дуэль, например), то тебя изгоняют как труса. А если ты осмеливаешься оспаривать подобное положение дел (или, хуже того, бросать вызов самому Блэкторну) — то прощайся с жизнью, мерзкий еретик!
• Cyberpunk 2077 — здесь весь сеттинг такой. Фантастические сверхтехнологии будущего так и не решили ни одной из проблем, стоящих перед человечеством. На самом деле, они даже сделали некоторые из них ещё хуже и добавили ворох новых вдогонку!

Настольные игры

• Paranoia — игра за госбезопасность в стиле подставить союзника, то есть другого агента госбезопасности.
• WarHammer 40,000. Империя Т’ау представляет собой высокотехнологичную и дружелюбную к чужакам фракцию, проповедующую философию Общего Блага (этакий аналог Федерации из Star Trek). Тем не менее, по факту они являются жестокой кастовой диктатурой, контролирующей буквально все стороны жизни членов своего общества и не гнушаются использовать промывку мозгов и стерилизацию «проблемного» населения. Впрочем, в остальной галактике дела обстоит ещё хуже.

Музыка

• Альбом рэпера Oxxxymiron «Горгород» — показывает город, в котором мэр узурпировал власть и запугал народ, но при этом неплохо промыл ему мозги, из-за чего некоторые люди даже силой борются с несогласными. Главный герой, писатель Марк, на себе прочувствовал всю безысходность жизни в Горгороде, но и покинуть родину не решился. Также в этом городе наблюдается высочайшее классовое неравенство.
• Эмма М., «Штрихкоды» — клип стилизован именно под сабж: безрадостный чёрно-белый мир, где за людьми следят летающие электронные камеры. Главная героиня клипа — революционерка, которая оставляет на стенах домов свой фирменный знак — наклейки с буквой «М» (аллюзия на «Мы» Замятина с уличными надписями «Мефи»?).

См. также

• Киберпанк — возможен в любом мире, где есть высокие технологии, экономический кризис и классовое неравенство — хоть в век микромашин и кибермозгов, хоть в век винтажных юбок и механических компьютеров. Правда, называться он будет стимпанк в XIX в. и дизельпанк — в начале XX. Псевдоантиутопичен по своей природе — в этих мирах никто не собирался строить рай на земле, цели были куда более прагматичны.
• Ангсоц в реальной жизни: В Англии ты можешь попасть за решётку за хранение шума.