Книжное проклятие
Книжное проклятие было широко распространённым способом предотвращения кражи рукописей в средневековый период в Европе. Книжные проклятия использовались гораздо раньше, ещё в дохристианские времена, когда для защиты книг и свитков призывали гнев богов.
Обычно в них содержалась угроза отлучения от церкви, или анафема, и чем креативнее и драматичнее были детали, тем лучше. Как правило, эти проклятия располагались на первой или последней странице тома в составе колофона и часто считались единственной защитой для ценных книг и рукописей. В то время люди верили в силу проклятий, и это было важно для их действенности. Считалось, что если человек украдёт или вырвет страницу, то ему суждено умереть мучительной смертью. С появлением печатного станка эти ругательства превратились в «экслибрисы [которые] позволяли пользователям заявлять о своих правах с помощью сочетания визуальных, вербальных и текстовых ресурсов. Впервые предупреждения, угрозы и ругательства стали мультимодальными».
Книжное проклятие может звучать, например, так: «Если кто-нибудь заберёт эту книгу, пусть он умрёт смертью мучительной; пусть его зажарят на сковороде; пусть его схватит лихорадка; пусть его колесуют и повесят. Аминь».
История[править]
Древние проклятия[править]
Самое раннее известное книжное проклятие восходит к Ашшурбанапалу, царю Ассирии с 668 по 627 год до н. э., который написал следующее проклятие на многих или всех табличках, собранных в библиотеке в Ниневии, которая считается самым ранним примером систематизированной библиотеки:
«Я записал на табличках благородные плоды трудов писца, которые не были известны ни одному из царей, правивших до меня, а также мудрость Набу, насколько она существует [в письменном виде]. Я разделил их на категории, отредактировал и разместил в своём дворце, чтобы я, даже я, правитель, знающий свет Ашура, царя богов, мог их читать. Кто бы ни унёс эту скрижаль или ни начертал на ней своё имя рядом с моим, пусть Ашур и Белит повергнут его в гнев и ярость и пусть они уничтожат его имя и потомков в этой земле.»
Другое проклятие из Ниневии гласит: «Тот, кто уберет [табличку], напишет свое имя вместо моего имени, пусть Ашур и Нинлиль, разгневанные и мрачные, низвергнут его, сотрут его имя, его семя на земле». Другие книжные проклятия были более сдержанными: «Тот, кто боится Ану, Энлиля и Эа, вернет его в дом владельца в тот же день», и «Тот, кто боится Ану и Анту, позаботится о нем и будет уважать его». . Поскольку эти таблички были сделаны из глины и их было легко испортить, существовали особые проклятия для защиты от таких действий, например: «Во имя Набу и Мардука, не стирайте текст!» Набу был вавилонским богом письменности и мудрости, сыном Мардука и Сарпаниту. Более подробное проклятие для предотвращения вандализма звучало так:
«Тот, кто разобьет эту табличку, или опустит ее в воду, или будет тереть ее до тех пор, пока вы не перестанете узнавать ее [и] не сможете заставить ее быть понятой, пусть Ашур, Син, Шамаш, Адад и Иштар, Бел, Нергал, Иштар из Ниневии, Иштар из Арбелы, Иштар из Бит Кидмурри, боги неба и земли и боги Ассирии, пусть все они проклянут его проклятием, от которого невозможно избавиться, ужасным и беспощадным, пока он жив, пусть они позволят его имени, его семени быть унесенными с земли, пусть они положат его плоть в пасть собаке.»
Книжные проклятия появились одновременно с самими библиотеками. Древние библиотекари считали похитителей книг такими же преступниками, как убийцы и богохульники. Древние библиотекари призывали гнев богов на похитителей книг и вандалов. Древние проклятия использовались даже для того, чтобы отбить у людей желание брать книги на время. Одно из таких проклятий гласило: «Да проклянут того, кто вложит [эту книгу] в [чужие] руки, все боги, обитающие в Вавилоне!»
Средневековые проклятия[править]
В Средние века многие из этих проклятий предполагали, что суровые последствия настигнут любого, кто присвоит себе произведение, принадлежащее законному владельцу. Наказания обычно включали отлучение от церкви, проклятие или анафему. Отлучение от церкви было самым лёгким из проклятий, поскольку его можно было отменить. И отлучение от церкви, и анафема требовали установления виновного, а также действий со стороны церкви. Преимущество проклятия заключалось в том, что оно не требовало вмешательства человека, поскольку это было состояние, в которое душа преступника мгновенно погружалась по воле Создателя, а не Церкви. Все три вида проклятий считались эффективными средствами борьбы с похитителями книг.
В то время эти проклятия предусматривали значительное социальное и религиозное наказание для тех, кто мог украсть или испортить книги, которые все считались ценными произведениями до появления печатного станка. Стивен Гринблатт пишет в книге «Поворот: как мир стал современным»: «Книг было мало, и они были ценными. Они придавали престиж монастырю, которому принадлежали, и монахи не были склонны выпускать их из виду. Иногда монастыри пытались защитить свои владения, сопровождая драгоценные рукописи проклятиями.»
Один из часто цитируемых примеров книжного проклятия, предположительно из Барселонского монастыря, на самом деле вымышленный, взятый из мистификации 1909 года Альманах старого библиотекаря:
«И какое наказание постигнет того подлого негодяя (ибо он не может по праву носить имя человека), который крадёт и присваивает в своих корыстных целях такую ценную вещь, как книга? Мне вспоминается предупреждение, вывешенное в библиотеке папского монастыря Сан-Педро в Барселоне. Это версия на английском языке, составленная сэром Мэтью Манханом, который видел, как она была написана на латыни в монастыре, как он сам описывает в своей учёной книге „Путешествия по Испании“, 1712. Предупреждение звучит так: „Пусть тот, кто украдёт книгу из этой библиотеки, почувствует, как она превращается в змею в его руке и жалит его. Пусть он будет поражён параличом, а все его члены будут изуродованы“. Пусть он изнывает от боли, взывает о пощаде, и пусть его агония не утихает, пока он не растворится в небытии. Пусть (…), и когда он наконец предстанет перед своим последним наказанием, пусть адское пламя поглотит его навеки.»
Средневековые переписчики чаще всего записывали проклятия в колофон книги. Это было единственное место в средневековой рукописи, где переписчик мог писать всё, что хотел, поэтому проклятия в книгах, как правило, уникальны. Иногда хитрый переписчик записывал проклятие в форме стиха:
«Не кради эту книгу, мой честный друг
Из страха, что тебя ждёт виселица,
А когда ты умрёшь, Господь скажет
А где же книга, которую ты украл?»
Книга Марка Дрогина «Анафема! Средневековые писцы и история книжных проклятий» сыграла первостепенную роль в дальнейшем понимании концепции книжных проклятий, особенно средневековых, поскольку он собрал самую большую на сегодняшний день коллекцию проклятий. По словам Дрогина, книжные проклятия свидетельствуют о том, насколько ценными были книги для писцов и учёных тех дней. Дрогин также подробно объясняет, как изготавливались книги в эпоху монастырских писцов, иллюминированных рукописей и пергамента. Физический труд и ресурсы, необходимые для создания одного тома, служат объяснением того, почему писцы были так склонны принимать радикальные меры для их защиты.
С тех пор, как Набу впервые использовал собственное имя для наложения проклятия на книгу, эта практика претерпела изменения. Использование имени владельца книги как способа обозначения права собственности на неё изменилось со Средневековья до наших дней. После изобретения печатного станка, для защиты книг рукописные проклятия превратились в печатные экслибрисы, которые наклеивались на передние обложки книг, обычно в стиле ex libris, а затем на имя владельца. Эта практика снова изменилась и вернулась к использованию рукописных имён на внутренней стороне передней обложки книг.
В противоположность этому, писец из аббатства Ившем написал: «Колофон, который восхваляет работу писца и просит в награду ему высококачественное вино (vini nobilis haustum), заканчивается проклятием, в котором вору книги желают „смерти от злых дел: да умрет вор этой книги“ (Morteque malorum: raptor libri moriatur)».
Эдвардианские проклятия[править]
Книжные проклятия сохранились и в эдвардианской Британии как один из аспектов права собственности. Однако к тому времени проклятия стали скорее традицией, чем реальной угрозой.
Проклятие документа[править]
Важной частью книжного проклятия является проклятие документа. Эти проклятия использовались во многом так же, как и книжное проклятие, но с одним существенным отличием; в то время как книжные проклятия почти всегда защищали физическую книгу (или планшет), проклятия документов обычно формулировались для защиты текста документа, который их содержал. Они часто встречались в завещаниях, грантах, хартиях, а иногда и в судебных приказах. Документальные проклятия показывают пересечение христианских верований, языческих практик и судебных разбирательств.
Одно из проклятий в англосаксонском завещании, написанном в 1046 году нашей эры, гласит:
«А тот, кто будет оспаривать мою волю, которую я только что провозгласил перед лицом Бога, пусть лишится радости на этой земле, и пусть Всемогущий Господь, сотворивший все сущее, исключит его из числа всех святых в Судный день, и пусть он будет низвергнут в адскую бездну к сатане и всем его проклятым приспешникам и будет вечно страдать вместе с врагами Бога и никогда не потревожит моих наследников.»
