Копипаста:Норлин Илонвэ:Выход есть
— Так вы же сами распорядились! — еще имел наглость оправдываться майа, глядя Намо прямо в глаза. — Убрать!..
Они стояли перед опломбированной дверью с предельно понятной надписью: «Не входить!» и с наклеенной под надписью картинкой — с черепом и с бьющей в него молнией. Картинка просто и красноречиво обозначала опасность проникновения внутрь, но для себя Намо пояснял ее еще проще — в случае какого-то эксцесса Манвэ его по голове не погладит.
Началось все, как всегда: буйные пациенты расшумелись, требуя соблюдения каких-то прав, пересмотров, послаблений режима, а некоторые, буйные особо, традиционно выступали с конкретными предложениями и остальных активно подначивали. Никаких самооправданий: Намо проявился слабость. Это было плохо, может даже непростительно. Но что делать — случилось; он потерял терпение, растолкал собравшихся и этого — особого, засевшего уже в печенках — сволок с возвышения за шиворот и пихнул первому подвернувшему майа с наказом: «Убрать с глаз моих долой! Чтобы я его больше не видел!». Так разозлился, что даже не обратил внимания на очевидную тавтологию.
И сразу помогло. Сразу стало спокойнее, тише, умиротвореннее. Пациенты перестали бузить, кто-то демонстрировал явный прогресс в процессе тюремной активности, кто-то даже покинул Чертоги с чистой совестью… В приподнятом настроении Намо тогда разыскал и прихватил за рукав попавшегося на глаза того самого майа, спросил его: этот-то где? И майа привел его к двери.
— Здесь же пломба?! — возмутился Намо и подергал свисающие с замка шнурки — целая пломба действительно была на своем месте.
— Так я навесил новую, — сообщил майа.
— Как?! Как так?! У тебя разрешения нет!
— Мне в канцелярии дали. Ключ выдал Старший майа, он тоже ваше распоряжение слышал, — Старший майа стоял рядом и глядел в пол, на утверждение только мрачно кивнул, — а печать в Канцелярии. Да все слышали! «Убрать с глаз долой!» Устное распоряжение высшего руководства. А куда тут уберешь, как не за эту дверь?
— Но здесь же написано: не входить! — Намо потряс руками перед табличкой и только что не схватился за голову. Мимо этой опломбированной двери в дальнем конце Чертогов он ходит все это время — пусть не каждый день, но довольно часто. И ничего не заподозрил!.. Канцелярия — вот ведь…
— Я и не входил, — пожал плечами майа.
— А этот?
— А этого я впихнул.
Намо посмотрел на него внимательнее: прекращать дурацкие оправдания он явно не собирался и глядел так уверенно еще, почти нагло!
— Ты откуда такой взялся?
— Из правового отдела. По ротации.
— Мда, — только и оставалось тут сказать.
Позади собрались другие майар, топтались, выглядывали. Старший майа по Чертогам содержания пациентов так и терся рядом и по-прежнему смотрел в пол.
— Да что там, за дверью-то? — спросил кто-то.
— Карцер. Особый. — глухо ответил Старший майа.
— Что ты врешь-то? Не знаешь, а придумываешь.
— Говорю: карцер.
— Бункер.
— Бойлер.
— Цербер.
— Что?..
— Так, — оборвав обмен предположениями, повысил голос Намо. — Ты: писать объяснительную. Ты, — он посмотрел на Старшего майа, — выговор. Ключ давай сюда.
Срезали шнуры пломбы и открыли дверь спустя пять минут.
Внутри ожидаемо было пусто. Большой прямоугольный Чертог хорошо освещался, и спрятаться в нем — в нем самом — было негде.
— Замечательно. Просто замечательно…
— Так может сейчас поищем и найдем? — предположил другой майа, явно неосведомленый.
Они гурьбой, с некоторой опаской зашли внутрь следом за Намо и заозирались по сторонам.
— Что вот тут, например? — он шагнул к ближайшей двери — те вереницей тянулись по стенам Чертога, как двери каких-нибудь кабинетов. Только очень уж разные все они были.
Эта, первая дверь, была круглая, зеленая, с бронзовой ручкой по центру. Когда майа ее распахнул, из сумрака внутри пахнуло выпечкой, потом еще какой-то вкусной едой, а потом донеслась тихая красивая мелодия.
— Попробуй, — предложил Намо, и майа, уловив нотки сарказма, замялся и дверь прикрыл.
— А тут что? — спросил кто-то еще, покрутившись, наугад потянул другую дверь.
Вторая была белая, деревянная, с вырезанным на дереве лицом — из пустых глазниц и открытого рта недобро сочился красный сок. А из ее темного задверного нутра тут же повеяло сначала стужей, потом, сразу, без перехода, сильным жаром. Майа на всякий случай сунул внутрь голову, поаукал, но, никакого ответа не услышав, прикрыл, пожал плечами.
— Да куда угодно, — вздохнул Старший майа. — Хоть сюда, хоть сюда, — он кивнул на дверь, которая дверью и не была, а была зловеще крутящейся сине-черно-бело-лиловой воронкой портала. — Бр-р. Ненавижу порталы.
— А это? — с интересом спросил тот, первый майа и постучал костяшками по кирпичной кладке. В ней вообще прохода не было — ни контура, ни щелочки, только выше роста торчала из стены табличка — «9 ¾».
— Это если головой биться.
— Такое как раз не исключено, — мрачно произнес Намо.
— А это? Прыгать? — первый майа как будто всей серьезности момента не понимал и только с любопытством озирался и все заглядывал в новые двери. Никаких следов там, естественно не было. Да и какие тут следы?..
— Это нора, — уже охотнее пояснил Старший. — В нее лезть. А это — дыра. В нее прыгать.
— О как.
— Зачем это все вообще надо? — созрел спросить кто-то.
— Эвакуационный выход, — еще более мрачно ответил Намо. Все равно терять было нечего. — На самый крайний случай.
— А почему на нашей территории?
— Если никакие другие варианты не сработают, то все уже так или иначе окажутся у нас.
— Логично…
Все майар уже разбрелись по Чертогу: увлеченно хлопали створками, заглядывали внутрь, комментировали увиденное. Кто-то почти полностью — одни башмаки наружу торчали — залез в двустворчатые, мебельного вида двери, и повозившись там среди висящих шуб, вылез обратно довольный и со снежком в руках. Снежок, описав дугу, впечатался в чью-то спину. Нет, пора было заканчивать.
— Так! — Намо трижды хлопнул в ладоши, дождался внимания. — Бесполезно. Объяснительная и выговор отменяются. Сам дурак, что таких дураков воспитал. Ты, — он обернулся, нашел глазами того, главного виновника переполоха, — возвращаешься в свой правовой отдел. Готовишь на каждого из присутствующих подписку о неразглашении…
— На вас тоже?
Нет, ну каков. Хорошо, что на самом деле Илуватару нет дела до мира, а если бы он существовал, как говорится в мифах, айнур бы долго не выдержали.
— Тоже! — рявкнул Намо, — и в следующий раз по ротации отправишься в Чертог приемного покоя!
— Да был я там… Раз пять… — пожал плечами и замолчал, как будто сделал большое одолжение.
— Так-то! — добавил зачем-то Намо. — Канцелярии: подготовить приказ за моей подписью. Пациент такой-то такой-то переводится на особый режим содержания ввиду особого своего состояния и для благополучной реабилитации других пациентов. Предварительный срок завершения реабилитации согласно прогнозам специалистов — Дагор Дагорат. Добавите своей канцелярской мути, мне покажете. Всё. Все на выход. Запереть и опечатать.
Майар с видимым сожалением гуськом потянулись прочь, а Намо подождал и пошел последним. Походя остановился, дернул еще какую-то, наугад попавшуюся по пути дверь, заглянул внутрь: там в темноту уходила лестница с обклеенными флуоресцентной лентой ступеньками. Стены были густо изрисованы беспорядочными картинками, в том числе малопристойными: стадо красных быков, голые женщины, голые мужчины и их фрагменты, белые кресты, плоские шагающие фигуры, слова из трех и более букв, рыбы, птицы, звезды, солнца… Намо ступил на первую ступеньку, заглянул во мрак и покричал туда:
— Чтоб!.. не жаловаться мне потом!
Больше ничего говорить не стал — еще объявят, что опять напутствием своим кого-то проклял.
В конце концов, оставалась надежда, что нечаянный беглец собственными стараниями скоро обнаружится на закономерном месте — в Чертоге. Ну а в крайнем случае — до конца мира где-нибудь да обнаружится. А что до Манвэ и прочих… Если успокоиться и все взвесить, то в общем можно не переживать — туманные и многозначительные формулировки его приказа удовлетворят их всех.
