Копипаста:Норлин Илонвэ:Старая Магда и колдунишка
Как-то ночью старая Магда сидела на стволе поваленной сосны, черпала кружкой добрый эль из бочки и помешивала доходящее на огне жаркое. И тут из зарослей на поляну вышел волшебник. Тоже не молодой, при бороде и с посохом — все, как волшебнику полагается.
— Здравствуй, старая Магда, — говорит он и шляпу свою учтиво снимает.
— Здравствуй, волшебник, — говорит старая Магда и вежливо кивает в ответ, — подходи, садись, я тебя съем.
— Зачем же меня есть? — спрашивает волшебник, — я же невкусный. Жесткий наверняка.
— Наверняка, — соглашается старая Магда, — а еще бородатый и тощий. Но все не подохший со старости лось. И не Илуватар поганый. Который даже когда подохнет, как свинья, мясо не произведёт.
И на котел, где жаркое бурлит, кивает. А возле него и впрямь рога виднеются. То ли лосиные, то ли илуватаровые.
— Совсем дряхлая я стала. Потеряла прыть да силу, вот и перебиваюсь, чем придется.
Волшебник на то головой покачал и говорит:
— Не дело. А давай я тебе, старая Магда, чудо покажу, а ты меня за то к костру пустишь, элем угостишь и есть не будешь?
Старая Магда затылок поскребла, в бочку заглянула да и соглашается:
— Эля-то немного осталось — слышь, как кружка по дну шкрябает. Но угощу, жадничать не буду. Чай, чудес мало видела, а посмотреть охота. Но коли не угодишь, то съем я тебя.
На том и порешили.
Волшебник шляпу свою за пояс сунул, усмехнулся и за пазуху полез. Вытаскивает руку, а в ней палочка какая-то, и на палочку будто насажано что-то. Волшебник ее так и сяк покрутил, поковырял в ней да в рот сунул. А потом щеки надул и вдруг как выдохнет — а из-за рта дым струей!
Старая Магда ахнула было, но тут же нахмурилась:
— Чудо-то чудо, вот только самый завалящий дракон огнем дохнуть может. А ты и вовсе — волшебник. Не удивил, другое чудо показывай, или съем тебя!
Волшебник тогда снова усмехнулся и снова за пазуху лезет. Достает мешочек какой-то.
— Это, — говорит волшебник, — чудесный порошок. С ним жаркое в раз вкуснее будет.
И в котел щепотку бросил.
Старая Магда ложкой в котле помешала, ложку облизала да и развела руками: было жаркое пресное да вонючее, а сделалось душистое да наваристое.
— Хорошее чудо, волшебник. Но видала я такое. Матушка моя, бывало, тоже жаркое кореньями да улитками точеными сдобрит, и оттого сразу вкуснее делается. Не удивил. Все, съем тебя!
Но волшебник от нее в сторону отскочил, в третий раз усмехнулся и в третий раз за пазуху лезет. И вытаскивает трубочку. Сама из себя красная, нарядная, а с одного конца ниточка и тростинка прилажены. Воткнул волшебник тростинку в землю, поколдовал над ней, побормотал что-то, и вдруг та как взмоет в самое небо да со свистом и ревом! Не успела старая Магда руками всплеснуть и запричитать, как с грохотом и громом рассыпались по небу разноцветные звезды, и стало над лесом светло, будто днем.
Замерла старая Магда и сидит, не шелохнется. Так и просидела, пока последняя звезда в небе не погасла. Тогда волшебник руки отряхнул, шляпу свою обратно надел, приосанился и спрашивает:
— Ну что, старая Магда, хорошее чудо вышло? Угостишь меня элем?
А старая Магда только передником старым, штопанным глаза промокает:
— Хорошее, ох, хорошее. Экие звезды-то! Один в один, как если мой старый Бен, да упокоят скалы его душу, после лишней кружки грога кулаком промеж глаз заедет. Ох, хорошее!..
Говорит старая Магда, Бена своего вспоминает, а передник штопанный уж промок насквозь. Но вот закончила слезами капать, в подол высморкалась да на поваленном стволе протеснилась:
— Садись, великий волшебник, не побрезгуй. Угодил чудом своим, не буду тебя есть.
И эль в кружку наливает. А волшебник и рад — умаялся да изголодался в странствиях своих.
Так они ночь и скоротал, а под утро разошлись. Старая Магда в пещеру свою спать отправилась, а волшебник дальше пошел, по делам.
И никого, кроме давешнего жаркого, и не съели. А все потому, что к каждой живой душе подход найти можно, вот только получается так не у всех. Но если у кого и выходит, тот самый настоящий волшебник и есть.
И потом чего только не сделаешь за кружку доброго эля.
