Копипаста:Норлин Илонвэ:Недоразумение
Поздним осенним вечером, когда часы на стене уверенно придвигали стрелки к двенадцати, а на улице сонно моросил прохладный английский дождь, в доме номер 20 по Нортмур-роуд все еще горел свет. Пожилой дедушка многие лета сидел в своем кабинете за рабочим столом и с трудом проверял сданную ему сегодня студенческую работу. Хотя, конечно, определение «работа» было слишком громким для столь бессмысленного и, возможно, даже беспощадного опуса. Профессор изнывал от вынужденного лицезрения чужой глупости и лени, выраженной на бумаге, хотел спать и отчаянно зевал, а ведь закончить проверку следовало именно сегодня. Ситуация складывалась неприятная, и к тому же работать профессору старательно мешали.
Самовольно набившиеся в не самый просторный кабинет подозрительные для постороннего глаза личности бродили из угла в угол, шебуршались за спиной, шептались, хихикали, о чем-то спорили и то и дело задавали ученому несвоевременные вопросы. Кто-то даже попытался устроить ссору, и в шуме голосов явственно прозвучал лязг извлекаемой из ножен стали.
Неудивительно, что в итоге незлобивый английский мистер вспылил:
— Хватит! Замолчите все. Сейчас же.
Разговоры оборвались, шум в комнате резко стих, меч вернулся на место, а пара десятков голов с выражением обиды и изумления на лицах обратилась в сторону рассерженного профессора.
— Вы можете хоть ненадолго замолчать и дать мне поработать? — уже тише добавил Толкин, невольно поежился, глядя на одухотворенные лики, и попросил: — Пожалуйста.
Безмолвствующее собрание разношерстных личностей принялось озадаченно переглядываться. Кто-то виновато потупился и отошел в сторону, кто-то, наоборот, принялся возмущаться громким шепотом и воинственно поглаживать висящее на поясе оружие. Наконец, сидящий на рабочем столе профессора рослый черноволосый мужчина вальяжно потянулся, зевнул и, очевидно, выразил общее мнение присутствующих:
— Неопределенность судьбы не способствует душевному равновесию.
— Я понимаю. Но зачем же так шуметь? — устало взмолился профессор. — Берите пример с… с сира Гавейна и его товарища.
Сидящий в углу комнаты молодой рыцарь изящно склонил голову, его облаченный в зеленое «товарищ» сделал тоже самое. После чего оба вновь обратили взгляды к шахматной доске.
— Сир Гавейн и этот второй уже пять лет как упокоились, — мрачно заметил другой мужчина. Тоже рослый, тоже черноволосый и тоже сидящий на профессорском столе. — А у прочих присутствующих в жизни полнейшая неопределенность. Поверх студенческого опуса плюхнулась кипа листов с черновиками к очередному докладу, и мужчина, припечатав ее пальцем, прошипел: — Здесь ошибка.
— И правда. Да, верно… — Мистер Толкин потянулся за перьевой ручкой и задумался над поправкой
— Сиру Гавейну хорошо… — все так же вальяжно протянул первый из подавших голос. — С ним все давно ясно. То ли дело, наш «лесной» — или не лесной? — друг…
За спиной профессора раздался гневный рык и уже знакомый металлический лязг.
— Турин, прошу тебя! Я обязательно продолжу твою историю. Когда-нибудь.
— И она обязательно закончится хорошо. Как и у большинства присутствующих, — важно и нарочито убежденно покивал первый мужчина.
— Вот только мнение Моринготто-то спросить позабыли, — ядовито заметил второй и снова углубился в изучение доклада.
— Феанаро, пожалуйста, не ругайся, — устало попросил профессор, но новое слово все же украдкой записал.
— Я даже не начал.
— Разжалую обратно в простолю… Разжалую из принцев, — незлобивый ученый опять начал терять терпение.
— Буду мешать на лекциях, — пообещал названный Феанаро.
— Прокляну и утоплю.
Это уже было чересчур, и Феанаро в кои-то веки предпочел не усугублять. «Случайно» спихнул на пол черновик доклада и с оскорбленным видом ушел к окну.
Но разбирательства на этом, конечно же, не прекратились.
— А мой Город, профессор?
— А мое происхождение? Что там с орчьей кровью?
— А я все-таки ном или человек?
— А количество моих детей?
— А у меня когда-нибудь настанет определенность с именем?
— А у меня жена будет?
— А меня от моих избавят?
— А…
Галдеж за спиной вновь начал нарастать. Профессор тяжко вздохнул, потер глаза и устремил усталый взгляд на лежащее перед ним сочинение. И внезапно, выражение его лица переменилось. Сонливость и утомленность исчезли, появилась задумчивость, а потом и интерес. Вздох суеверного ужаса прокатился по рядам замерших за спиной мистера Толкина личностей, и даже оставшийся сидеть на столе обозванный Моринготто поспешил слезть на пол.
— Нет. Только не это, — пробормотал он, возводя очи горе, — теснимся, братия.
— Мы будем сидеть тихо и не будем мешать, — простонал схватившийся за вышитое на груди алое сердце высоченный воин в доспехах.
— Никогда-никогда… — заверил успокоившийся было Турин. — Я готов заколоться прямо сейчас. Чтоб не мучиться.
— Поздно, — мрачно сообщил все-таки отлепившийся от окна и нависший над профессорским плечом Феанаро. Но отключившийся от реальности и субреальности Толкин уже не реагировал и быстро водил по пустому месту на странице доклада перьевой ручкой.
— И кто там? — прошептала вцепившаяся в рукав своего спутника прекрасная дева. Тень страха плескалась в ее широко распахнутых огромных синих глазах.
— Какая-то ерунда, — Феанаро нахмурился и вытащил бумагу из-под руки глубоко задумавшегося профессора. — «В норе под холмом жил да был хоббит». Что это еще за «хоббит»?
— Какое-то недоразумение, — сообщил Моргот, глядя на материализовавшегося в дальнем углу нового героя. И нервно рассмеялся.
1. «…в доме номер 20 по Нортмур-роуд…» — дом в Северном Оксфорде, где Толкин жил с 1930 по 1947 год.
2. «Сир Гавейн и этот второй уже пять лет как упокоились…» — перевод поэмы «Сир Гавейн и Зеленый Рыцарь» со среднеанглийского на современный английский был сделан в 1925 году и стал первой публикацией Толкина.
3. "…"лесной" — или не лесной?…" — один из вариантов имени Турина было «Урин», что на тот момент означало «лесной».
4. «Разжалую из принцев» — в «Утраченных Сказаниях» говорится, что Феанор был не сыном короля нолдор (на тот момент «нолдоли»), а простым мастером-кузнецом.
5. «Прокляну и утоплю» — по одной из версий Феанор погиб, утонув.
6. «А мое происхождение? Что там с орчьей кровью» — согласно «Падению Гондолина» высказывались мнения о том, что в жилах Мэглина (Маэглина) течет орчья кровь.
7. «А я все-таки ном или человек?» — по одной из ранних версий будущий Арагорн был из нолдор (ном).
8. «схватившийся за вышитое на груди алое сердце высоченный воин в доспехах» — согласно «Утраченным Сказаниям» элементом герба Тургона было алое сердце.
9. "«В норе под холмом жил да был хоббит» — с этой спонтанно возникшей фразы, записанной на подвернувшемся под руку листе бумаги в самом начале 1930-х, завязалась история «Хоббита».
