Копипаста:Норлин Илонвэ:Последний разговор
Окно кабинета было распахнуто настежь, и через него внутрь без препятствий долетали раздающиеся внизу громкие голоса. Это мешало, и Саурон, одной рукой придерживая накинутую на плечи плащ, обогнул стол и надавил на створку, заглушая шум. Стало тихо. Сквозняк тоже пропал, и пламя наполнивших комнату свечей и факелов перестало тревожно метаться, выровняв легшие по стенам тени.
Шелест шагов по ковру показался теперь почти оглушительным, и нужно было, наконец, чем-то прервать тягостное молчание, но необходимые слова, которые он подбирал по дороге в королевский дворец, теперь казались пустыми и неубедительными. А ведь хотел именно этого — убедить…
Коснувшись пальцами угла стола, над которым с момента его появления в кабинете молча стоял глядящий перед собой Феанаро, майа собрался было хоть как-то начать, но он не выдержал первым.
— Зачем ты пришёл сейчас? — Саурон невольно вздрогнул и поднял взгляд, впервые за годы посмотрев в глаза величайшего из эльфов: — Не семь лет назад, не сразу, как только все случилось. Не тогда на площади. Почему сейчас, когда — ты сам это знаешь — поздно возвращаться?
— Еще не поздно. Пока нет. Давай вернём Камни вместе. Я выступлю против Мелькора.
— Ты отвечаешь не на тот вопрос.
— Ты изменился, — помолчав, майа со вздохом качнул головой, перекладывая лежащий на столе исписанный лист бумаги, — и уже давно. Боюсь твоего пути, ведущего к смерти. Боюсь того, что случится со священными Камнями.
— Тогда не уходи. Оставайся рядом, помоги советом, удержи от неверного шага. Не это ли твой долг как советника и Мелхиседека?
— Разве я не пытаюсь сейчас помочь и удержать? И ты отмахиваешься от моих слов.
— Я слышу тебя. Но говорю «нет». Я должен идти. Валар бездействуют, а я не могу. Я должен вернуть Камни сам, должен отомстить за отца сам. И я не могу остаться здесь, где так называемые Мудрые стремятся все решать за нас, но не могут или не хотят уберечь от себе подобного.
— Я уверен, они не бездействуют, — глядя, как ожесточенно он рубит рукой воздух, Саурон закусил губу и сделал шаг вперед, невольно сжимая кулаки: — Подожди, и они явят нам свое решение. Но пока твое нынешнее стремление, твоя Клятва приведет вас всех только к одному — к смерти.
— Ждать чего? Укрепления Моринготто? Часа, когда он соберет слуг, восстановит Утумно и будет готов отразить удар? Нет, Саурон, бить нужно сейчас, когда он еще слаб и боится возмездия, но рассчитывает на наше замешательство. Поэтому дорого каждое мгновение — чем быстрее мы выступим, тем больше шансов на победу. А смерть… Я не боюсь ее, — Феанаро чуть заметно улыбнулся, — риск всегда чреват, но преступлением перед самим собой будет остаться и сидеть сложа руки.
Саурон смотрел в его лицо, тщетно надеясь увидеть малейшую тень колебания, за которую еще можно ухватиться. Ничего. Он отвел глаза и обвел кончиками пальцев резной орнамент на краях столешницы и опустился в стоящее рядом кресло, устремив невидящий взгляд перед собой. Надежда на успех этого разговора изначально была слабой, но тяжесть опустившейся на плечи обреченности казалась невыносимой.
— Слишком поздно, — негромко сказал Феанаро, — даже если бы я хотел — они уже поклялись. Они остались со мной после предательства Арфы, отправились в ссылку и готовы идти сейчас. Ни разу я не звал и не просил их, но они сделали свой выбор. Я тоже.
— Я Мелхиседек и я вижу тень будущего. Ты зовешь меня смотреть, как вы погибаете один за другим.
— Тогда тем более! — Феанаро, потеряв самообладание, дернулся вперед и, крепко ухватив кузнеца за плечи, ощутимо встряхнул: — Ты хочешь остаться в стороне?! Если твои видения верны?! Если нас ждет гибель, кого они будут звать в бреду? Кого буду звать я, зная, что через море ты не услышишь?!
— Услышу, — сказал Саурон.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, прежде чем Феанаро разжал руки и, тяжело громыхнув доспехом, развернулся.
— Как раньше уже не будет, — тихо проговорил Саурон, когда Феанаро замолчал, — мир ждёт страшная судьба.
Они стояли в тишине, так и не разжав рук, и смотрели на лежащий перед ними Тирион. Его белые стены будто слабо светились во мраке вернувшимся из небытия призраком того, прежнего города, который был прекрасен и безмятежен, до того, как его сердца коснулась Тьма. До того, как стал исполняться испорченный Замысел мрази Илуватара. Вокруг вдоль стен комнаты слабо трепыхалось глотающее воск и масло пламя, а за дверью изредка раздавались чьи-то быстрые шаги. И когда время пришло, и остановившийся за порогом воин в тяжелых доспехах уже поднял руку, чтобы постучать и позвать своего Короля, они пообещали друг другу.
— Я позову.
— Я приду посмотреть на конец, — и в этот момент Саурон говорил вовсе не про питона.
