Современная история Китая
В каком виде страна подошла ко вторжению иностранных держав[править]
В дерьмовом. Китай был всё тем же скопищем деревень, что и века назад, разве что многонациональным. Отношения в обществе были сугубо клановые, а ритуалы и культ предков закрепляли их в сознании на всю жизнь. Единственным способом выжить было припадение к государственной пипиське: отношение доходов чиновников к доходам земледельцев к доходам торговцев (предпринимателей) составляло 3:2:1. Любое ремесло существовало только коллективно — его воплощали цехо-гильдии, да и вообще доктрина государства была: «прежде всего заливное земледелие, прочее — вторично».
Дрочка на традиции зашкаливала. «В Поднебесной нет ничего, не принадлежащего Императору, и никого, кто не является слугой Императора», — да, именно отсюда Маркс черпал идеи «классовой борьбы». Император считался Сыном Неба® и неограниченным хозяином всего государства, «отцом и матерью» всех китайцев. Чиновник тоже был едва ли не богом в своих владениях, равно как и его семья. И все фапали на своё величие, стараясь смешать с грязью нижестоящих — так и возвышались, да.
Да, Поднебесная собрала под свою руку самые разные земли — но они так и оставались разными. Постоянно упоминаемые в китайских документах «царства» и «княжества» — не фигура речи, а констатация того факта, что власть Императора признавалась вне столицы ровно настолько, насколько это было выгодно местным царькам. Очертания «провинций» в начале XX века мало чем отличались от очертаний «провинций» хоть XV, хоть X веков. Это в России Императоры могли кроить и перекраивать какую-нибудь окраинную Вологодскую волость, то выделяя из её состава Архангельскую губернию, то вовсе подчиняя первую последней; в Китае ни один Император даже помыслить не мог о том, чтобы перекроить какой-нибудь окраинный Шаньдун или Хэбэй. Власть на местах находилась у кланов, прочно сидящих у кормушки, и готовых на что угодно для сохранения своих мест. В случае чего местный царёк мог ну вот «никак не суметь» изловить разбойников; мог в разгар мятежа или войны «не найти возможности» послать в столицу подкрепление; мог вообще заявить, что разбойники и мятежники гонца из столицы убили, и письма о помощи получено просто не было… Несмотря на все заверения и всю идеологию, ни один царёк не брезговал даже малейшим шансом подставить вышестоящего (вплоть до Императора) из любых соображений. В статье про средневековый Китай описывалось, как начальник стражи Стены во время гражданской войны, узнав о падении династии, попросту открыл ворота степной орде и мило пригласил кочевников поразвлечься на землях Поднебесной — просто потому, что ему, начальнику стражи Стены, хотелось поднасрать победившим мятежникам. Сгорел сарай — гори и хата! Там же описывалось, как глава стражи Закрвтого Города за взятку пропустил боевой отряд сектантов «Чистого разума», которые едва не ликвидировали Императора в его же покоях. Это была не коррупция, а способ существования.
Да, Поднебесную населяли самые разные народы — но они так и оставались разными. Поскольку почти всю еду у крестьян (а их было почти 95 % населения) забирало начальство, в стране хронически случались мятежи и вторжения, а вменяемой связи между царствами и княжествами фактически не было, то и народы Поднебесной не спешили превращаться в единый китайский народ. Жители каждой провинции из поколения в поколение варились в своём собственном соку, а таких провинций имелось более двух десятков. В итоге жители какой-нибудь Сычуаньской долины банально не знали, что творится в Шэньси, а обитатели прибрежной Цзянсу были не в курсе происходящего на побережье Чжэцзяне. А в Гуандуне про всё это перечисленное могли бы сказать лишь что оно находится на севере. Строго говоря, изоляция была такой мощной, что население соседних провинций могло говорить на разных языках и тупо не понять друг друга. И все они очень удивились бы, если бы кто-то сказал им, что все они — китайцы, один народ. Попытка отложиться от центра по законам могла быть оценена как мятеж и предательство, но население любого княжества или царства никак не ощущало себя связанным с соседями (тем более — центром) хоть чем-то кроме спущенного сверху закона. И да, это ещё не считая северных (заселённых потомками монголов и прочих кочевников) и западных (заселённых потомками тюрков) провинций. Даже в ΧΧΙ веке, говоря о едином китайском языке, всё же сообщают о его 10 диалектных группах, 30 диалектных ветвях и почти 100 диалектах — а надо заметить, что разница между многими «диалектами» китайского примерно как между немецким и русским. А до прибытия европейцев всё было ещё веселей, вспоминаем постоянные внутренние войны.
Да, в Поднебесной было искусство и философия — но они были неинтересны никому за пределами Срединной империи, а внутри неё — доступны только образованной части общества (письменный китайский отличался от языков, используемых в провинциях стократно сильнее, чем латинь от польского, а обучение занимало порядка 10 лет). А ещё стоит помнить, что это была за культура: приличной литературой считались жанры, максимально оторванные от реальности (гувэй, например), тогда как новеллы, пьесы и романы считались сугубо быдляцким ширпотребом (да, w:Четыре классических романа — тоже). Стоит помнить, что это была за философия — все школы являлись этатократичными, крайне левыми в вопросе подавления личности. Любой мало-мальски воспитанный китаец, занимающий хоть какое-то положение в обществе, на вопрос «как тебя зовут?» отвечал церимониальной заученной фразой «моё ничтожное имя…»; на вопрос «сколько тебе лет?» — церимониальной заученной фразой «мною зря прожито … лет». Китайская классическая культура сызмала внушала человеку, что он — никто и ничто, его судьба предопределена заранее, единственно возможная модель поведения — абсолютная покорность. Китайская культура принципиально не могла породить писателя уровня Шекспира или хотя бы близкую к нему фигуру — просто потому, что описываемые им сюжеты и персонажи в классической китайской культуре были порицаем, табуированы. Для читателя, выросшего в классической китайской культуре невозможно было сочувствовать Ромео и Джульетте — ведь они же очевидно нарушают волю родителей и Неба, а потому достойны вовсе не сострадания, а порицания и смертной казни. Невозможно было без омерзения читать про Гамлета — по всем классическим китайским представлениям презревшего родителей мятежника, святотатца и разбойника, поправшего Волю неба. Описанные Дюма мушкетёры короля в классическом Китае не могли быть положительными персонажами — ведь они покрывали шашни королевы-блудницы, да ещё сами еблись и убивали направо и налево; уважения заслуживали скорее Ришелье и его гвардейцы. Воспетая европейскими бардами, менестрелями и минизингерами любовь была равно табуирована, речь о ней полагалось вести иносказательно: выражение «ветер и луна в зелёном окне» означало любовь девушки из бедной семьи, а «луч солнечной зари в девичьих покоях» — любовь девушки из богатой семьи. Ну а про стёб в стиле «Гаргантюа и Пантагрюэль» можно даже не заикаться — в традиционном Китае могли бы, наверное, и убить. Благодаря традиционному воспитанию личность из человека вытравливалась сызмала. Покорность на границе с раболепием давно стали идеалом поведения, никакой инициативы и новаторства не приветствовалось — таков был идеал образованного, «благородного мужа». Ничего подобного в Европе и близко не было.
Да, у страны была богатая история и амбиции. Но за долгие века единообразия всё это успело выродиться в словословия, не имевшие никакой практической ценности; общество (и, соответственно, государство) находилось в состоянии фрустрации, и требовался только пинок для начала конца. Секты, тайные общества, коррупция, недоверие ближнему и неверие в завтра сделали Китай одной большой пороховой бочкой, которая уже искрилась и попрыгивала.
Вторжение европейских (и не только) держав[править]
Первая опиумная война: сумерки Империи[править]
К XIX столетию (для тех, кто в танке: началось в 1801 году, закончилось в 1900-м) Китай в очередной раз благополучно просрал все полимеры, оставив за собой только кучу китайцев и территорию. Внезапно оказалось, что могущественное Срединное царство™ не такое уж и царство — однако прирождённая гордость не позволяла косоглазым признать себя отсталыми. На европейские ценности все смотрели как на говно, а на европейцев — как на лаоваев, которые не понимают возвышенного и утончённого иероглифического письма.
Однако простой люд видел творившийся вокруг пиздец и, даже не видя Европу, из одного простого любопытства задался вопросом: «А вдруг там жизнь слаще?» Чтобы народ понял, где жить лучше, императоры использовали старый проверенный метод тотального самоограждения. Торговля разрешалась только в одном городе; и только 13-ю фирмам; и только с избранными странами[1]. Понятно, что европейцам было жаль терять миллионный рынок покупателей. Чинуши справедливо полагали, что распространение информации о европах плохо скажется на политической стабильности, и потому максимально ограничивали европейских торговцев во всём. Но предпосылкой к вторжению послужили, конечно, не беды простых китайцев, а экономические проблемы европейских держав.
Англия, как основной партнёр Китая, тратила миллионы серебра на чай, востребованный по всей Европе. Столь большой отток серебряных монет грозил подорвать экономику страны, и потому правительству была поставлена задача — открыть и максимально расширить торговый канал, одновременно найдя способ расплачиваться не серебром. В 1793 Джон МакКартни возглавил миссию Ост-Индской компании в Пекин и был очень тепло встречен императором Цяньлунем — благо, предложения британцев были исключительно мирные и выгодные. Но все предложения были отвергнуты под предлогом «нахрен нам нужны ваши безделушки». И тогда от военных потребовали решительных мер.
После долгих поисков был найден один-единственный товар, нужный Китаю — опиум. Многие вещества до начала ХХ века считались полезными и даже лечебными в Европе. Читай Холмса, например. Причём, говорить об этом было как-то нехорошо: в Индию ввоз опия был запрещён, а в Китай… ну, это уже не Ост-Индия, это всё дело рук частников… Проблему заминали как могли. Тем более что прибыли были огромны. ИЧСХ, наиболее сильно на опий подсели не бомжи, а верхушка правительства и представители «восьмизнаменитой системы»! Что скрывать — к 40-м годам наркоманило около 2 миллионов китайцев. Линь Цзэнсюй убедил императора Даогуана конфисковывать всю дурь, предлагая таким образом эмбарго. За один день с фактории Гуанчжоу была изъята 1 тыща ящиков опия, а с плавучих складов — ещё 20 тыщ.
Это и стало поводом для начала войны — в 1839 году дипломаты замолчали и заговорили пушки. Китайцы быстро охуели от мощи интервентов — уже в 1840-м Пекин оказался в окружении! А разгадка одна — саблями, копьями и джонками против винтовок, пушек и пароходов особо не повоюешь… да ещё и с таким говнокомандованием, почти ничего не знавшим даже о прямых военных противниках. Масштаб технологической отсталости можно оценить по факту, что один китайский управитель волости испытал разрыв шаблона, узнав, что колеса пароходов вертят не специально обученные быки, а паровые машины.
В итоге англичанам был передан Гонконг, а на нём открыта первая в мире оффшорная зона. Ещё через 2 года Китай согласился выплатить контрибуцию в 21 млн лян серебра, параллельно открыв 4 порта для торговли. Так, методом живительных пиздюлей, страна была выведена из состояния анальной огороженности и была торжественно введена в состояние анального же рабства.
Вторая опиумная война: чьё Высшее Благо™ выше?[править]
После эпичного слива Китаем — и кому? каким-то пучеглазым европейским лаоваям! — рейтинг династии Цин начал стремительно падать, а ксенофобия в отношении маньчжурцев — расти в геометрической прогрессии. А рост налогов перевёл геометрическую прогрессию в экспоненциальную. Особенно сильной НЕНАВИСТЬЮ были заряжены обедневшие крестьяне, которые, из-за того, что им было уже особо нечего терять, уходили во всяческие полумафиозные группировки.
Летом 1850 г. в центральных волостях Китая началась самая затяжная за предыдущие сотни лет гражданская войнушка. В ходе восстания было создано государство Тайпинтяньго, потому воевавших за сию светлую идею товарищей и прозвали коротко — тайпинами. Вождь восстания — Хун Сюцюань, учитель сельской школы с запущенным ПГМ — именовал себя младшим братом самого Иисуса и проповедовал идеи «свободы, равенства, братства» ©. Он мечтал о свержении Циней, изгнании маньчжуров из Китайщины и построении нового мира — «мира великого спокойствия и справедливости». В общем, прямо как Тау из Вахи… В 1851 г. Хун Сюцюань был объявлен императором Тайпинтяньго и начал претворять в жизнь свою Великую Идею. Принятый ими «Земельный закон» провозглашал совместную обработку земли и уравнительное распределение материальных благ.
Цинская империя, понятно дело, на это спокойно смотреть не могла. А тут ещё в 1856 г. Англия и Франция начали новую «опиумную» войну. Дошло до того, что осенью 1860 г. англо-французские войска аж набижали на Пекин (уже покинутый императором и его вельможами) и устроили там конкретный чад кутежа. Тогда же был выпилен эпичный Летний дворец императора — легендарное сооружение из 200 частей, полных хабара в виде предметов роскоши, произведений искусства и ремесла. Хотя делить лут пытались цивилизованно, «поровну» и «по заслугам», для чего даже организовали какую-то там комиссию, в итоге получилось как обычно — из-за острого приступа жадности бравые воены растащили всё, до чего дотянулись их руки-крюки, а что растащить не получилось — спалили КЕМ. Император понял, что два фронта страна не потянет, и сдался. После этого просвещённые европейские державы стали помогать маньчжурцам в раскатывании тайпинов в сверхтонкий блин[2].
Первая война с Японией: новый виток японосрача[править]
В 1894 году в обновлённой Японии, потыкав в глобус, ВНЕЗАПНО узнали, что Японию на нём без лупы-то и не видно. Тем более, по сравнению с такими гигантами, как Британская империя, Российская империя… Поскольку реформы Мэйдзи шли под лозунгом «Европейские методы, японский дух», методичные японцы копировали с европейцев всё, что только могли — так, среди прочего, было решено скопировать и колониальную систему. Зачем Японии колонии — никто в правительстве толком ответить не мог, но раз они есть у европейских стран — то пусть будут и у Японии. В качестве объекта зохвата был выбран Китай — одряхлевший, ослабевший, но имевший под собой немало жирных территорий, за которыми и тащиться-то далеко не придётся. Ту же Корею, например. И вот тут у Японии проснулись давние имперские амбиции. Микадо после недолгих раздумий решил прихватизировать эти территории, пока они не достались гайдзинам.
23 июля 1894 случайно оказавшщиеся в Сеуле японские войска устроили переворот и привели к власти своих людей, которые первым делом запросили японцев о какбэ защите от Китая. Но японский флот уже 25 июля, по старой самурайской традиции — без объявления войны (официально объявили только 1 августа), утопил близ острова Пхундо пароход «Гаошэн» с китайскими военами. Китайское командование было унылым и страдало отсутствием единства. Главнокомандующий китайской квази-армией — старый пердун Ли Хунчжан — имел опыт войны только с тайпинами и уже четверть века не командовал боями. Каждый наместник решал, будет ли его армия воевать за империю или нет, так что до конца года против ниппондзинов воевали только Хуайская армия и Бэйянский флот.
Спешно набранные новобранцы, направленные в Корею, дисциплиной не отличались (как, впрочем, и вся тогдашняя армия Китая) и начали воровать@убивать в деревнях. Корейцы фалломорфировали от таких «защитников» и предпочли независимость, пусть и при помощи японцев (впрочем, некоторых хороших и годных китайских генералов, например, Не Шичэна, корейцы любили и уважали). В сентябре Китай слил Японии Корею, после чего успешно просрал целый ряд битв. Кончилось дело тем, что 17 апреля 1895 года в Симоносеки заключили договор, по которому Китай сдал Японской империи Пэнху и Тайвань (насчёт переговоров — это отдельная тема для срачей).
Попытки реформ (давно пора!)[править]
После того, как Китай полвека просирал все полимеры отстаивал свою независимость, страна всё более приобретала признаки полуколониальной державы. Вся верхушка госаппарата была выращена на идеях конфуцианства и продолжала отвергать идеи реформ, даже видя военную мощь западных «торговых партнёров». Но вот среди молодёжи, постоянно слышащей стоны олдфагов «ах, какую страну просрали!», эти идеи цвели буйным цветом. Причём не чурались ни научно-технических заимствований, ни заимствований политических — в итоге выдали китайский национализм, соединяющий Великие Традиции Предков™ и заимствованный опыт. Очень многое оппозиция подчерпнула из реставрации Мэйдзи, прошедшей в Японии буквально за несколько лет до того.
Лидер этого движения, Кан Ювэй, оказался тонким политическим троллем. Он понимал, что отступления от Великих Традиций Предков™ быть не могло, а потому писал работы по конфуцианству. Вот только в этих работах Кун-цзы представал переосмыслителем традиций предков, а не их первооткрывателем; фактически, Кан Ювэй выставил Конфуция первым реформатором в истории Китая. Ну а дальше — ход конём: если Конфуций был таким, то чем мы хуже? В свои 27 он уже сдал экзамены на высшую государственную должность — аккурат в последние дни Японо-Китайской войны! Вместе с сотоварищами он запилил «Меморандум 10 000 слов», в котором призывал не только к постепенной индустриализации страны, но и к отказу от подписания мира с Японией, а также к переносу столицы вглубь страны. ИЧСХ, положение в стране было столь жопное, что из 1200 чинушей 604 подписало-таки этот документ. Император Гуансюй, тоже ещё весьма молодой, был согласен на реформы — но вся власть была сосредоточена в руках его тётки Цыси. В итоге в 90-х страну делило 2 группировки: консерваторы (Цыси и Ко, рассчитывавшие на помощь России) и модернизаторы (Гуансюй и Ко, рассчитывавшие на Великобританию и Японию).
Тут в дело снова вступили европейцы. Воспользовавшись убийством двух миссионеров в Шаньдуне, Германия не стала мелочиться и зохватила всю провинцию, а до кучи объявила монополию на железнодорожное строительство на захваченной территории. С криками: «Налетай, братва!» остальные европейские державы начали активно осваивать китайские территории. Англия по торговому соглашению взяла в аренду полуостров Цзюлун — всего-то на срок в 99 лет (больше по своим же законам не могли), а Франция — остров Хайнань. Алсо Россия тогда же оттяпала полуостров Ляодунь с городами Дальний и Порт-Артур.
В 1898 г. до правительства дошло, что пора предпринимать серьёзные меры. За 3 месяца было издано 60 указов, причём впервые было разрешено частное предпринимательство. Невероятно, но только тогда был создан Приказ Сельского Хозяйства — хотя Китай отродясь был одним большим селом. Тогда же запилили Приказ Торговли, Приказ Промышленности и ещё кучу всего… а заодно решили, что на экзамене чиновник должен бы не писать сочинения на традиционные темы, а ориентироваться на науку управления.
Но старая власть не желала быть выкинутой на мороз. Цыси интригами добилась удаления реформаторов из окружения императора, а император в ответ решил захватить столицу и арестовать буйную тётку. Но нашлась крыса в лице Юань Шикая и заговорщиков раскрыли, переловили и казнили (Кан Ювэй таки сбежал в Гонконг). Собственно, это стало точкой невозврата для традиционного Китая: всякие мухосрански всё больше требовали независимости и защиты от интервентов, двор замыкался в себе, а страну уже аккуратно делили между собой иностранцы.
Революция[править]
Восстание ихэтуаней: канун БП[править]
Революционеры хотели свергнуть маньчжурцев и установить — ВНЕЗАПНО! — республику. Руководитель движения, Сунь Ятсен, был болен ПГМ чуть менее чем полностью — отрицал религиозные взгляды предков, считая их ересью, а в целях просвещения соседей избивал идолов в кумирнях. Идеи его были, как и у любого колхозника: посадить на важные места патриотически настроенных деятелей — раз, и оказать поддержку национальному предпринимательству — два. Собственно, идеи на том и кончались. Так что неудивительно, что при дворе его вовсе не приняли. Тогда-то Сунь Ятсен и понял окончательно: чтобы спасти Родину, нужно свергнуть правительство. Итак, забросив работу врача, Ятсен ушёл в глубокое подполье и начал готовить первое восстание «Союза возрождения». Как и Лысый, работал он в эмиграции — аж в Японии. Впрочем, 10 попыток «Союза» устроить революцию закончились ничем.
В то же время на Севере действовала тайная организация «Отрядов справедливости и мира», но цели её были не патриотические, а ксенофобские. В войне с Японией виноват кто? Японцы. Лодочники и транспортные рабочие теряют работу из-за железных дорог — виноват кто? Немцы. Товары ремесленного производства неконкурентноспособны — виноват кто? Англичане. Население недовольно — виноват кто? Христианские миссионеры. Придя к таким выводам, ихэтуани, или «боксёры» начали партизанить по всему северу. Императрица Цыси направила войска против ихэтуанцев, а когда кампания удалась, решила заодно выебнуть из страны и всех иностранцев. Пока китаёзы дедовскими методами захватывали отдельные форты, на берег высадилась 40-тысячная сборная Англии — Франции — Германии — Италии — Австро-Венгрии — России — США — Японии и как следует взъебала всех. Ну то есть вообще всех — Пекин захватили к августу 1900-го, двор еле унёс ноги.
В ходе переговоров (ага, если страна оккупирована, а договоры подкрепляются пиздюлями — это всё ещё переговоры) Китай стал сырьевым придатком европейских держав, а за порядком следили европейские же войска. К 1902 году страна полностью попала в анальную оккупацию. В то же время оформился мем «дипломатия канонерок» (англ. gunboat diplomacy, сейчас «дипломатия авианосцев» — carrier diplomacy) — своеобразные показательные выступления военно-морского флота одной страны перед другой. Именно при помощи канонёрок бритты и янки контролировали китайские реки во время восстания ихэтуаней.
Та самая соломинка, сломавшая спину верблюда[править]
Китай был поделён по-пацански: бриттам — юг и средняя Янцзы, лягушатникам — кусок на границе с Индокитаем, гансам — Шаньдун, России — Маньчжурия. Императорский двор что-то там изображал из себя — но было ясно, кто в стране хозяин. Шла децентрализация экономики, в армии отменяли луки, открывались мануфактуры — но деньги, по инерции, шли в карманы чиновникам. Ну и за всем следили добрые западные друзья.
Заебавшиеся бездействием правительства, предприниматели выдвинули бойкот сначала американским товарам (1905), потом — японским (1907), а потом и германским (1908). Правительство уже обкатывало альфа-версию конституции и даже планировало её ввод в 1917-м, но смерть Цыси в 1908-м значительно ускорила события: оппозиционеры конституционную монархию потребовали уже в 1910-м, отсрочку давали на 3 года. Быстро, решительно были национализированы железные дороги, после чего отданы под залог иностранцам. Охуев от такого финта ушами, провинции восстали. Дальше процесс вошёл в самоподдерживающуюся фазу.
Республика[править]
Как грамотно просрать республику?[править]
Осенью 1911 Поднебесной Империи не стало. В порыве ненависти к маньчжурцам объединились и реформаторы, и ксенофобы. Революционеры подлизнули западным странам, взяв на себя обязательства предшествующего правительства и тем самым обезопасили себя от вторжения. Север быстро откололся от Юга в политическом плане (в США этот момент долго муссировали в газетах) — к власти пришёл тот самый Юань Шикай. Впрочем, победы ни одна из сторон одержать не могла, пришлось идти на переговоры. Сунь Янсен устроил новогодний подарок соотечественникам, приняв президентскую присягу и провозгласив Китайскую Республику 1 января 1912 года. Едва узнав об этом, монархисты свалили с переговоров и стали требовать построения конституционной монархии — но кто их теперь слушал?
Столицу на радостях переместили в Пекин, создали Учредительный комитет и парламент. Сунь Ятсен тем временем отошёл от дел, скромно удовлетворившись постом Главного железнодорожника всея Китая (самая быстроразвивающаяся отрасль, если кто не понял). Тогда же монархисты подавили Национальную партию (Гоминьдан) и в 1914 фактически переписали конституцию из республиканской в монархистскую. Не стерпев такого нахальства, от монархистов отвернулись все прочие партии и устроили им зерг-раш по-китайски — да так, что в 1916-м президент/монарх Юань Шикай отрёкся от должности/трона и быстро и тихо отбыл в небытие.
Власть захватили милитаристы. Оно и понятно — устав от парламентёров-пиздоболов и чиновников-взяточников, массам хотелось Справедливости™. Ну хотя бы показной! Алсо, Китай даже поддерживал Антанту — но снова забывал про нестабильный Юг. Что и стало роковым для Республики в войне 1917—1918 годов. Прибавьте ещё, что для Китая это были первые годы после традиционного сельского уклада… Идеология Сунь Ятсена — «Каждому пахарю по полю» — была быстро отвергнута массами, и на свободное место быстро пришли… правильно, нацисты.
«Движение 4 мая»[править]
Когда немецкие концессии в Шаньдуне были просто переданы Японии, началось неиллюзорное бурление говн, вылившееся в марш несогласных в Пекине 4 мая 1919. Участники движения из интеллигенции, кроме суверенитета, ставили целью создание «новой культуры» — с обновлением языка, литературы и образования.
В России коммунисты пришли к власти и утвердились в 1917—1918 годах — так что китайцы восприняли это как новейший способ построения нового мира. Тем более, читая труды дедушки Маркса про «особое азиатское общество», китайцы с удивлением видели в них себя. Хотя что удивительного, если Маркс как раз Китаем и вдохновлялся? Коммунистическая партия Китая (КПК) была создана в 1922 по прямому руководству советских деятелей во главе с Войтинским и достаточно быстро перешла к революционным действиям. Идею новой революции старшее поколение отвергало и предлагало революционно настроенным юнцам «сделать что-то конкретное» — ну так молодёжь и сделала. Очередную революцию.
Сам Сунь Ятсен в «Движении…» ровным счётом никакого участия не принимал — наоборот, он возрождал Революционную и Национальную партии. Однако, он активно переписывался с комиссарами Советов — особенно с Чичериным. И уже отсюда пошла идея о необходимости сотрудничать с китайскими марксистами, что бы там ни вещала китайская пропаганда! В итоге уже в 1924 году была принята тройственная политика: национализм, борьба с мировым империализмом и милитаризм. Именно соединение, а не противопоставление, национализма и социализма, стало особенностью китайского устройства государства; теория классовой борьбы и вовсе была послана нахуй (sic!). Короче, нет ничего удивительного, что в Гоминьдане к тому же году заседали почти идейные коммунисты.
В 1924 г. Сунь Ятсен предпринял ряд мер по укреплению руководимой им партии Гоминьдан, договорился с коммунистами и начал формирование революционной армии при помощи советских военных советников. Но когда Сунь Ятсен 11 марта 1925 вдруг отправился в окончательный дзен, в его партии начался разброд и борьба между партийными членами за влияние. Самым успешным среди них оказался товарищ по имени Чан Кайши (1887—1975) — командующий воинством Гоминьдана, один из соратников Сунь Ятсена ещё с общества «Тунмэнхуэй» и попутно ВНЕЗАПНО имевший связи с серьёзным бизнесом и даже мафией. В 1923 г., кстати, Чан был направлен в Москву для изучения опыта русских коммунистов, но забраковал их опыт для Кетая.
Нанкинское десятилетие[править]
В ходе революции 1925—1927 годов, проводимой под нацистскими рабоче-крестьянскими лозунгами, в Китае был установлен махровый коммунизм (по правде, власть была у партии Гоминьдан и националисты, но действовали они точно как большевики, а так это было время республики). Мудрая партия Гоминьдан отбирала земли у богачей и раздавала их нищебродам, попутно избавляясь от сколь-нибудь думающих «правых оппортунистов». От пропаганды лозунгов постепенно перешли к насильственному их внедрению, а про мировую революцию совершенно закономерно забыли. Столицу перенесли от греха подальше в Нанкин, что и дало название этому периоду. Милитаристы зохватили Север и южанам пришлось отбивать страну заново. Справились за год, но дольше всех держался Тибет: далай-лама признал власть Нанкина только в марте 1921-го.
Страна Советов форсила коммунизм так активно, что советско-китайские отношения едва не накрылись медным тазом. В совке того времени было очень популярно искать врагов народа, подрывавших деятельность КВЖД — а в Китае было популярно искать коммунистов, поддерживавших совок на том же КВЖД. Японские империалисты тем временем захватывали Маньчжурию — ну а хули, всё равно там ни китайцев, ни русских не было! ИЧСХ, в Партии было много таких махровых японофагов, что японские завоевания были готовы принять и требовали установления «особых» отношений с Японией. Националисты и виабу, объединённые ненавистью к коммунистам, не просто давили на рабочих, но и выдавали хоть какую-то идеологию и льготы. А поскольку в Гоминьдане сидели почти те же коммунисты (по идеологии, но не по названию), то и реформы были чисто рабоче-крестьянские: «земля — крестьянам, заводы — рабочим». Хотя по сути это означало лишь опиздюливание иностранных монополий и просто богачей. В общем, мощной общественной опоры у партии так и не сложилось, что привело к новой гражданской войне — теперь под лозунгом советов.
Гражданская война, красный террор, и японские любители гуро[править]
Да, в Китае тоже была создана Красная Армия и Советы. Точно так же Компартия вступила в борьбу уже после первых революций (носивших, правда, националистический характер). «Красный террор» был объявлен точно так же, как и в Стране Советов. И встречались лидеры коммунистического движения тоже за рубежом. «Вся политика нашей революции есть истребление помещичьего класса как целого класса…» — слова не российского, а китайского коммуниста Цюй Цюбо. Который, кстати, был «против левых перегибов». В это время активизировался Мао Цзедун (1893—1976), правда, пока на «провинциальном» уровне. Сложилась обычная для Китая ситуация: часть страны за одну партию, часть за другую. Но никакого коммунизма тогда не построили — в ходе 4-го карательного похода 1932 года коммунисты были разбиты, а в 1934 был сдан и Центральный Советский район.
Переговоры 1936 года тем и закончились бы, если б не японская агрессия. Как ты помнишь, анон, Япония ещё со времён государств Пэкче и Когурё хотела заиметь земли на материке — а Китай отказывал; Япония хотела встать вровень с Поднебесной, а Китай брезговал; а уж сколько набегов было предпринято друг на друга… Добавим нацистско-империалистические тенденции после реставрации Мэйдзи и постоянный раскол Китая в начале 20 века… К середине 20-х годов Китай был похож на Чечню в 90-х. Власть в стране находилась в руках местных милитаристов-князьков, которые периодически объединялись в так называемые клики с целью навалять какому-нибудь особо возвысившемуся коллеге или другой такой же клике. Профит из этого бардака извлекали все, кто мог до Китая дотянуться: и англичанка, и янки, и французы, и даже Совок.
Японцам надоели всякие бледнолицые гайдзины, лезущие в их практически личные угодья. И они решили зохавать часть китайских земель. 18 сентября 1931 года внезапно взрывается участок железной дороги около Мукдена. Японцы объявили это китайской провокацией и устроили поиск провокаторов при помощи случайно оказавшейся рядом армии из нескольких сотен тысяч юнитов, нескольких сотен танчиков, тысячи пушечек и пятисот самолётиков. На зохаванных землях ниппондзины запилили нэзалэжное государство — Маньчжоу-Го, у руля коего поставили наследника династии Цин — Пу-И, нерда-биолога, которому было фиолетово до всей этой каши.
В общем, Япония начала устраивать БП. Масштаб этого ты можешь оценить по тому факту, что в ходе переговоров 1936 года КПК и Гоминьдан обсуждали создание единого национального фронта! Ну а если примирение идеологически полярных партий ради войны с общим врагом не очень понятно — то зацени, что за годы войны солдатами Императорской армии Японии было уничтожено около 10 миллионов (десяти, сука, миллионов!) китайцев. У офицеров даже соревнования проводились, кто лучше отрубит голову пленнику: пленник ставился на колени, руки за спиной, голова вперёд; рубщик отходил за спину и, по идее, с одного удара должен был снести голову. Причём за спину жертве рубщик отходил не для того, чтобы мундир не забрызгать — для того, чтобы дух убитого, вырвавшись из обрубка шеи, не утащил рубщика на тот свет. Уничтожение китайцев в Императорской армии было поставлено на поток ничуть не хуже, чем в Рейхе — уничтожение унтерменшей. Были и фильтрационные лагеря, и трудовые лагеря, и лагеря смерти… Японцы любят вспоминать, что в 1945 на их страну было сброшено две атомные бомбы — но то, что за период оккупации Китая сами японцы фактически провели геноцид, они вспоминать не очень-то стремятся. А для до Китая — так война 1937—1945 годов шла не как Вторая Мировая, а как кампания против японских зохватчиков. И таки да, фактически между Первой и Второй мировыми войнами в Китае не было периода даже относительного мира.
Та страна активно поддерживала Китай — а как же, Советские Братья против империалистических агрессоров, ололо! С 1938 по 1941 годы в качестве помощи было отряжено 140 военных советников, имеющих реальный опыт ведения боевых действий, а в боевых операциях участвовало не менее 2 тысяч советских добровольцев. Сборная армия сначала остановила продвижение японцев, с декабря 1941-го Китай вступил в антифа-коалицию. наконец, пережив термоядерный экстерминатус 1945-го, страна вышла победителем. Однако, война оказалась слишком тяжёлой для государства и народа по многим причинам сразу. Во-первых, на оккупированных территориях японцы создавали фиктивные фирмы, фактически обескровливая Маньчжурию и центральные, южные районы. Во-вторых, экономика оказалась лишена стартовой базы, а не просто подорвана. И в третьих, политическая элита переродилась в господствующий класс частных собственников. Народ испытывал лютый бугурт от творящегося пиздеца… Стоп, анон, а тебе не кажется, что эта ситуация неуловимо напоминает то, как заканчивались циклы правления всех династий в традиционном Китае?… Что за?..
Коммунизм[править]
Великий Кормчий и его идеи[править]
- Основная статья: Мао Цзэдун
Вот теперь и пришёл звёздный час Мао Цзедуна. Он отличался не просто хорошо подвешенным языком — он сочетал в своей програме несочетаемое. Коммунизм и демократия, конфуцианство и модернизм… В перспективе вырисовывалась конфуцианская национал-коммунистическая демократия. ИЧСХ, народ вёлся — да так, что за 4 года в Китае все войны закончились и установилось нечто, обозванное «китайским коммунизмом». Подробности о Мао описаны в одноимённой статье, а тут мы продолжим про историю.
Ты же не думаешь, что китаёз отпустило в 45-м? Привыкнув к постоянному пиздецу, они продолжали гражданскую войну до 1949-го. Но, как и в той стране, методы были: раскулачивание, уравниловка и опиздюливание. Политика Партии проводилась в лучших традициях: то против буржуев, то против частников, то за национального производителя, то за… всех и не упомнишь. К 1952-му страна вышла на довоенный уровень сельского хозяйства и страшно гордилась этим. История была снова переписана: теперь именно Мао Цзедун становился главным теоретиком и практиком революции, а насаждение культа личности в 50-е велось куда агрессивнее, чем в совке со Сталиным. Алсо, после выноса тела Сталина из мавзолея китаёзы даже просили отослать трупик к ним. Итак, руководство плавно отошло от новодемократического коммунизма и перешло к новосоциализму — или, проще говоря, новосоцу. Было решено построить Новый Мир без оглядки на все прочие страны, одним скачком. К середине 50-х.
Отдельно стоит упомянуть о… Тибете, до 1950-го бывшим зависимым от Китая лишь формально. То есть, при империях (те же Цин) Тибет периодически подписывал «договоры о дружбе» и формально входил в состав Поднебесной, но имел своё правительство, возглавляемое Далай-Ламой (являясь, таким образом, теократией буддистского разлива), имел свои законы и de fato являлся автономией с широкими правами (пользуясь современными терминами). Но, в целях установления диктатуры пролетариата, Великий Кормчий направил в Тибет войска то ли в 1949, то ли в 1950, то ли в 1951 — точно даже сами китайцы не знают, лол — и окончательно присоединил регион к КНР.Правительство Тибета бежало в Индию, где и существует по сей день. Ну а Тибет с той поры и до сегодняшнего для «окитаивался» — из более чем 7000 культурных памятников уцелела пара десятков, из коренного населения — около 20 %.
В 1953 Мао был единогласно избран Великим Кормчим. Бывшие его сторонники ВНЕЗАПНО были раскрыты как враги народа и показательно осуждены (дело Гао Гана — Жоу Шуши), а в историю Партии внесены необходимые изменения. За 2 года внутри Партии было выявлено 80 тысяч контрреволюционеров — разумеется, все признались и были милостливо казнены. Немногие люди вроде Дэна Цзыхуэя отваживались открыто высказывться о необходимости корректировки планов Партии — например, не создавать колхозы без подсчёта населения деревни. Однако идеи таких людей ВНЕЗАПНО оказывались идеями Великого Кормчего уже на следующем съезде Партии, а сами люди почему-то отходили от дел… А двойственная политика Партии всё крепчала, сравните высказывания: «обобществление есть… огосударствление и социальное преобразование» и «чем больше собственности, тем больше социализма». ИЧСХ, когда в 1956 «скачка» в экономике не произошло, Партия отрапортовала о том, что сельское хозяйство не только не упало, но и очень даже выросло.
В 1966 начались массовые — реально массовые — чистки. Официально (директива 16.05) целью был обозначен «разгром представителей буржуазии в рядах Партии» — ага, ведь в Коммунистической Партии Китая означенных буржуев была хуева туча. Фактически же шла расправа над всеми яркими личностями, могущими конкурировать со стариком Мао. Всем членам партии было предложено «покаяться в грехах» и «ошибках перед Партией» в письменном виде. Как в совке 30-х пошли под суд (или были убиты) все высшие чины партии, ранее пламенные революционеры и верные товарищи Ленина и (или) Сталина, теперь разоблачённые как ярые антисоветчики и контрреволюционеры — «левые оппозиционеры» Троцкий, Преображенский, Радек, Серебряков, Сосновский, Вороновский, Раковский; «правые опозиционеры» Рыков, Бухарин, Томский; «новые оппозиционеры» Каменев, Зиновьев; отрекшиеся от оппозиции Сапронов и Смирнов — так и в Поднебесной 70-х сели или погибли все высшие чины партии, ранее верные товарищи Мао — Пэн Чжень, Ло Жуйцин, Лу Динъи, Ян Шанькунь и Дэн Сяопин. Министра обороны Линь Бяо, считавшегося правой рукой Мао и его вероятным наследником, активно насаждавшего культ личности Великого кормчего, судить побоялись — в 1971 его самолёт сбили над Монголией, списав всё на несчастный случай. Параллельно с расправой над всеми руководителями верхних эшелонов власти репрессии шли и на самом низовом уровне; точных цифр за все годы неизвестно по сей день — говорят будто бы о 100 млн граэжанских — однако известно, что лишь с февраля по май 1968 было арестовано 346 тыс. жителей (из них 2/3, внезапно, были монголами). Членов партии же было ухлопано порядка 10-12 миллионов. Сталин, по сравнению с Мао, был просто мальчик (Опять же надо все это умножать на разницу в численности населения, если бы куритель трубки столько партийных бонз порешил, партия бы ВНЕЗАПНО опустела на 2/3). Основной боевой силой «культурной революции» стали молодые красногвардейцы — по-китайски, дословно, хунвэйбины. Под лозунгом «Огонь по штабам!» и «Даёшь диктатуру пролетариата!» в стране была остановлена всякая учебная деятельность; всем «красногвардейцам» был предоставлен бесплатный проезд на всех видах транспорта; хунвэйбиновская школота без какого-либо образования, но с крепко промытыми мозгами, громила всё, что хотела. И если «красные» хунвэйбины, дети партийных функционеров, ураганили в каких-то одним им известных, но всё же границах — то «чёрные» хунвэйбины, дети пролетариев, творили полный пиздец.
Особенно доставляет развернувшаяся борьба за чистоту науки, когда именные законы и названия постоянных заменялись абстрактными: не закон Ома — а закон сопротивления цепи; не уравнение Мксвелла — а уравнение электромагнетизма; не постоянная Планка — а электромагнитная постоянная… де-то это уже было….
Взяв за пример совок, китайцы решили догнать и перегнать его по части построения коммунизма. Правда, ленинизм-сталинизм в целом и лично Сталин в частности были отвергнуты — за излишнюю мягкотелость и недостаточный радикализм. Колхозы создавались численностью по несколько тысяч человек, частная собственность изничтожалась. Крестьянам запрещалось иметь домашнюю посуду (!) — Партия решила, что питаться крестьяне могут только в местах общепита. Работали люди по 12-14 часов за три миски риса (три, Карл!) в день. Именно такими путями, как предполагалось, будет достигнута коммунистическая утопия Мао — но если до 1966 в Партии были хоть сколь-нибудь сознательные люди, то после начала «культурной революции» наступил полный пиздец. Очередной, надо сказать, пиздец — Китай не впервой уже платил миллионами жизней за самодурство правителей. А после 1966 дурковали при Мао уже не генералы и не идеологи — теперь ближайшим окружением Великого кормчего стали… его няшная жена-актриса Цзян Цин, секретарь шанхайского горкома Чжан Чуньцяо, наглухо коммунистический пейсатель Яо Вэньюань и бывший фабричный охранник Ван Хунвэнь. Ну, каков был культурный уровень руководителей — такой «культурной» и вышла «революция».
Разумеется, попытки реализации маоистской утопии окончились фейлами. Чего только стоит акция по истреблению вообще всех воробьёв. Или постройка водохранилища у могильников периода Мин. Или загущение посевов риса в 7 раз (ага, на той же площади сеяли всемеро больше и ждали винов). Или создание коммун по 20 тысяч человек численностью. Или… ох, почитай историю тех лет сам — ахуевание от успехов гаранировано. И ведь рапортовали об успехах! В конце концов… правильно, были найдены и наказаны виновные контрреволюционеры. От этого охуели даже в совке и отозвали из Китая всех (то есть вообще всех) советских специалистов. Вот тогда-то Поднебесная и просралась как следует.
Реформирование[править]
9 сентября 1976 года Мао Цзэдун сыграл в ящик — и, как в СССР после смерти Сталина пересрались группировки Хрущёва, Маленкова и Берии, в Китае развернулась подковёрная борьба. Принципиальное отличие состояло в том, что смерть Мао ожидали уже не первый месяц и силы претендентов на власть были распределены достаточно ясно: радикалы готовили вооружённый переворот, «правые» готовили тихие реформы и «тихие» же посадки… Хотя исторически принято считать этот период реформистским, все идеи и лозунги были старыми: «труд — единственный критерий истины», «быстрее, выше, сильнее, экономичнее» и прочее. И, что опять отличило Китай от СССР: в Китае не стали признавать, что программа Мао Цзэдуна была противоречивой и даже вредной, как это сделали в СССР при разоблачении культа личности. Китайцы решили: Мао был отличным мужиком, а во всех «перекосах» виновата «партия четырёх» (с 1980-х называемая только «банда четырёх») и прочие внутриправительственные группировки.
Правители КНР слепцами не были. Глядя на то, как развивались Южная Корея и Тайвань, избравшие «капиталистический», а не «коммунистический» путь, они могли наглядно убедиться, который из этих двух путей более выгоден. Ну а лицезрея Северную Корею, являющуюся по сути одним большим концлагерем (в масштабах страны), сделать окончательный выбор было проще простого. Началось осознанное копирование Южной Кореи и Тайваня. Старые институты управления (КомПартия, ячейки на местах и так далее) были оставлены, как были, а вот в повседневную жизнь стали вносить элементы капиталистических отношений. Так, при обработке колхозных заливных рисовых полей был разрешён «семейный подряд», по закону дававший право семье обрабатывать часть общественной земли на «общественных началах», а наделе позволивший обрабатывать землю тем, кто мог. И не принуждавший вкалывать всех от звонка до звонка. Несколько лет спустя, в 1980-х, начнётся фактическая приватизация земли.
В 1978 году в КНР произошло просто беспрецедентное событие. В Пекине, прямо на центральном проспекте, жители расклеивали листовки с требованиями установления демократических порядков. Принято считать, что «стену демократии» проплатили некие реформаторы из правительства, но эта акция оказала большое влияние на дальнейшее развитие страны. Для сравнения: представим, что было бы, если бы через 2 года после смерти Сталина на центральных улицах Москвы население стало бы расклеивать листовки с призывами установить демократию и гарантировать права человека?.. А между тем, эта акция не была единичной: для примера, в 1986-м под лозунгом «без демократии нет реформ» проходили студенческие демонстрации, поддерживаемые населением всех крупных городов. В 1989 г. Пекин лихорадили демонстрации под лозунгами борьбы с коррупцией и демократизации политической жизни.
Конечно, хотя реформы начались незамедлительно после передела власти в 1977-м, эффект от них стал заметен только к середине 80-х, совпав с началом фактической (но не оформленной законодательно) приватизации земли. Только в 1984-м руководство КНР (особенно помогло письмо генсека Дэна Сяопина) законодательно оформило понятие частной собственности и нормативы её использования. Только в 1980-х был прекращён аналог советской продразвёрстки на селе и начат переход села на рыночные рельсы. Если ты помнишь, анон, в 80-е в той стране тоже шла перестройка, но в Китае был реализован более качественный вариант — главным образом, потому, что реформа затронула и государственный сектор. Да и ориентировка была не на совок, а на Южную Корею и Тайвань. Предприятия лёгкой промышленности (а впоследствии — и электроники), построенные иностранными инвесторами на территории Китая, ориентированные на экспорт, уже к началу 1990-х не просто окупились, но и стали приносить астрономические прибыли. Мир затопили китайские дешёвые товары, над которыми поначалу смеялись, считая «китайский» синонимом «поддельный», «некачественный» — но за какие-то 10 лет материальная база вышла на качественно новый уровень, сделав китайскую экономику самодостаточной. Следом за производством кедов-штанов-курток потянулось производство отвёрток-велосипедов, а далее — машин и компьютеров. Аграрная реформа, охватившая всю страну, позволила перейти на полное самообеспечение продовольствием, что прекратило голодные бунты (являющиеся, в свою очередь, дестабилизирующим фактором) — впервые за последние тысячелетия.
Наши дни[править]
Принято считать, что в Китае совершилось «экономическое чудо»: за период 1970—2000 годов страна совершила мощный рывок, выйдя из разряда беднейших (500$ на душу населения в год) в разряд богатейших (на 2012 год экономика Китая сопоставима и конкурентоспособна по сравнению с экономикой США, а в ноябре 2014 обогнала и её, став № 1 в мире). Потребление риса на душу населения с 1990 по 2010 выросло в 4 раза, а мяса — в 11 раз. С 2011 по 2015 Китай истратил на внутреннее строительство 6,6 гигатонн цемента — в то время, как вся Америка за весь XX век истратила на те же цели 4,4 гигатонны. Цифр много, всё по красоте. Кажется, что Китай преуспел и может почивать на лаврах — но многие международные экономисты сходятся во мнении: такие темпы роста — неспроста, и ещё аукнутся стране. В конце концов, Россия тоже прирастала на 7-8 % в год в «тучные нулевые», а потом был 2008-й, расставивший всех по углам; а о том, как прирастал СССР в 1929—1941 — и, в особенности, что с ним стало потом — можно прочесть в одноимённой статье. На конец мая 2015 года совокупный долг КНР достигал 217 % ВВП ($ 28,2 трлн) без учёта финансового сектора, что, с одной стороны, чётко свидетельствует о развитости экономики, с другой же — о её напряжённости. Сегодня КНР является не только экономикой № 1 в мире, но ещё и должником № 1 в мире (в списке чемпионов до совокупному долгу за Китаем следуют Южная Корея, Австралия, США и Канада). Для понимания масштаба происходящего: отношение совокупного долга к ВВП составляет 269 % у США и 258 % у Германии. Вот только рост долгов у других стран-чемпионов шёл с 60-х, а Китай нарастил свои показатели с 2000-го года (за 15 лет — в 14 раз). И это — самый яркий феномен последних лет. На закуску — Китай является держателем гособлигаций США за № 1, обгоняя в этом плане даже Японию. И всё это не только очень интересно, но и очень стрёмно. Разумеется, в экономике как самой страны, так и её мировом участии есть тонкости, нюансы и прочее — но именно такова установившаяся точка зрения на события последних десятилетий.
Китай формально остаётся коммунистической страной, хотя имеет рыночную экономику. С одной стороны, частный сектор и всевозможный бизнес в КНР развит, но с другой стороны, государственный сектор и административное руководство никуда не исчезли. «Социальная лаборатория» Тайваня, на который и ориентируется КНР, показывает, что возможен и безболезненный переход от такой модели к более рыночно-демократической, и КНР ориентируется именно на эту модель (благо, что экономически Китай отстаёт от Южной Кореи и Тайваня на 20 лет и имеет шикарную перспективу для анализа и недопущения ошибок). На 2010-е года основной задачей государства всё ещё остаётся госсектор, до сих пор являющийся убыточным (да, в коммунистической стране об этом прямо говорят и даже обсуждают). Вся демократия представлена исключительно возможностью ведения частного бизнеса в дозированных объёмах и некоторой социальной мобильностью; политическая же жизнь остаётся махрово-коммунистической. КНР официально, на законодательном уровне контролирует доступ в Интернет — госпрограмма называется «Золотой зонт», по ней банально нет доступа в Б-гомерзкие капиталистические соцсети и сайты. Мемы «речекраб» и «10 мифических животных интернета» (про него лучше читать в англоязычных источниках) как бэ показывают масштабы государственного контроля. Опасаясь «оранжевых революций», правительство КНР побанило доступ во все зарубежные соцсети вообще во время волнений 2012-го года в Тибетском автономном округе и Синцзянь-Уйгурском автономном районе — к счастью, только на время волнений, потом всё заработало снова. Поняв всю прелесть анального огораживания населения от внешнего мира, в 2015 правительство КНР собирается и вовсе оформить «информационный суверенитет» по типу «все данные пользователей, зарегистрированных в Китае, должны храниться на территории Китая» — ИЧСХ, уже начало реализовывать эту программу. Крупнейшие игроки рынка ИТ вроде повозмущались, но проглотили — а что им делать, если КНР остаётся потребителем № 1 (те же Apple продали абсолютное большинство своих IPhone 6 именно в Китае)? Не санкции же вводить, себе дороже выйдет. Китай сейчас, как в древнем проклятии, «живёт в интересное время».
Население Китая в середине 20 века было достаточно велико, из-за чего был принят социальный закон «1 семья = 1 ребёнок». С одной стороны, это притормозило прирост населения, сократило социальные расходы, однако возник феномен старения населения, так как живут в Китае долго, любят цигун и ЗОЖ, хотя старение населения не так страшно, потому что пенсий старикам в КНР не платят. Другое дело, что один ребёнок в семье обычно мальчик, так как любят делать аборт, если узнают на узи, что родится девочка. Поэтому в Китае возник чудовищный перевес мужского населения над женским на 50 миллионов человек. Разумеется, сейчас этот закон отменён подкорректирован: теперь тем кто родился единственным ребёнком семье (а это практически всё молодое поколение) — можно иметь не только одного ребёнка, но последствия всё ещё ощущаются.
Большое число китайцев в поисках лучшей жизни бежит в эту страну или ездит «на заработки» (подсчёт мигрантов в цифрах не ведётся досконально, а жаль). И, в отличие от вечно пьяного Вани, узкоглазый Ван способен вкалывать на семью гораздо эффективнее. Впрочем, об этом в красках расскажут жители Сибири и Дальнего Востока.
Стрижка «модельная» у русских 400 р., против китайских парикмахерских в 150 р. Они, правда по виду больше напоминают ларьки, но ценник сам видишь анон. По совместительству в этих «салонах» набивают татухи. По расценкам точно не скажу, но тоже дешево. Кит только показывал фотки сделанного на своем телефоне, вполне себе качественно, особенно обновления со временем расплывшихся татух из армии. Синевы ваще не видно.
А тем временем в/на Тайване[править]
Япония облизывалась на Тайвань ещё при Хидэёси — в XVI веке, когда у нас было Смутное время. Но зохавали Тайвань только после войны с Китаем 1894—1895 гг., по Симоносекскому договору. Сдача Японии вызвала массовый протест на Тайване. 25 мая 1895 года несогласные чиновники и интеллигенты объявили об создании на острове республики (де-факто зависимой от Китая). Когда японцы высадились на Тайвань и президент Тан Цзинсун сбежал на континент, новым лидером был избран генерал Лю Юнфу, когда-то воевавший во Вьетнаме против лягушатников. Но бравые лунные воины всё равно победили их к октябрю 1895 года.
После победы японский генерал Кабаяма Сукэнори сообщил в Японию об успешном приведении к миру и приступил к созданию полноценной гражданской администрации. Аборигенам же японские хозяева дали два года на решение — остаться под японским управлением или GTFO. Те выбрали вариант «или» и начали партизанить против ниппондзинов. Партизанили аж до 1902 года, благо что природные условия позволяют. В 1907—1915 году на Тайване произошли 13 путчей, в большинстве случаев кончавшиеся фейлом ещё на этапе подготовки. Самый успешный из них — восстание Храма Силай (1915), когда бывший полицай Юй Цинфан с отрядом два месяца держал половину Тайваня. Раскатать его смогли только при помощи армии.
С 1919 по 1939 годы началась политика «интеграции» Тайваня в Японию под началом первого гражданского генерал-губернатора Тайваня — Дэна Кэндзиро. В отличие от прежних губернаторов, заботы которых сводились к «железным дорогам, вакцинации и водопроводу», по новой политике были созданы местные самоуправления, школьная система и продвигался японский язык. После начала войны с Китаем в рамках идеи ВВАСВП началось время идеи «полной интеграции в империю» и японизации местных. Кроме мунспика, Лунная империя начала форсить свой стиль одежды, стиль архитектуры и до кучи синтоизм. С 1942 года тайваньцев также как и остальных, призывали в Императорскую армию и Императорский флот.
Когда самураев таки-принудили к миру в сентябре 1945, то вместе со всем остальным их заставили отдать и Тайвань. Естественно, Китаю. После слива гражданской войны 1946—1949 гг. Чан Кайши с партией Гоминьдан перебрался на Тайвань и запилил там свою республику со столицей в городе Тайбэй. Кроме Тайваня, Гоминьдан удержал острова Пэнху, Мацзу, Цзиньмень и кучку мелких. Переизбрать президента предполагалось скоро, сразу после победы над Мао и коммуняками, но не получилось… В итоге Чан стал пожизненным президентом, а после его смерти всем владеть стал его сын Цзян Цзинго. Что характерно, именно представитель Тайваня, а не Пекина, до 1971 года занимал место Китая в СБ ООН.
С 1949 по 1987 гг. на Тайване действовало военное положение. Однопартийная система, экономика и идеология в подчинении только и именно у Партии, запрет на проведение демонстраций и забастовок, ограничение свободы печати, прилагающиеся массовые аресты и регулярные живительные расстрелы по подозрению в сотрудничестве с коммуняками… — в общем, дела совсем как на континенте, только под другой вывеской. В то же время на островах для защиты он НОАК Мао было построено множество укреплений, а у союзников закуплено over 9000 оружия и самолётиков. Благодаря оставшейся от японцев инфраструктуре и модернизационным мероприятиям Гоминьдана в 1960—1970-х годах Тайвань постепенно развился в процветающую индустриальную страну. А в 80-90-х годах гайки всё-таки раскрутили и ввели демократический парламент и президента.
Теперь Китайская Республика — небольшое, но гордое демократическое какбэ независимое[3] государство с очень и очень высокоразвитой экономикой (19-е место в мире, что для такой небольшой страны — действительный эпик вин!) и уровнем жизни[4], а также ключевым местом в мировой электронной промышленности (думаю, про электронику ASUS вы, дорогие /b/ратья, слышали).
Отношения с КНР — ну вы понели: КНР считает Тайвань своей территорией, нагло стыренной клятыми буржуинами из Гоминьдана и лично Чаном Кайши, а Гоминьданский Тайвань считает КНР своей территорией, с которой их изгнали клятые коммуняки со своим главнюком Мао… Правда, год от года срач уже утихает, учитывая, что с недавнего времени коммунистический Китай уже испытывает на себе опыт Тайваня. Кроме Китая, Тайвань имеет зуб на Монголию (до 2002 года) и на Эту страну — за спизженную совками Тыву.
Примечания[править]
- ↑ исключение — Россия, с ней торговали через Кяхту
- ↑ ЧСХ, тайпины, в отличие от Циней, называли иностранцев «братьями», а не «варварами», и по идеологии были ближе к ним
- ↑ признана только 23 странами, а надо хотя бы сотню с небольшим
- ↑ ВВП на человека в 11 раз выше, чем у братьев по разуму с континента
Ссылки[править]
- http://www.youtube.com/watch?v=xmWczjBBEHE — модернизация стран Восточной Азии во второй половине XX века
