Соцреализм

Жил-был на свете король. Он был крив на один глаз и хром на одну ногу. Однажды он призвал к себе художника и попросил написать свой портрет. Художник изобразил его с обеими здоровыми ногами и глазами. «Но это же лакировка действительности!» — воскликнул король и приказал отрубить художнику голову. Так родился и умер романтизм. Он призвал другого художника и тот, памятуя об участи предшественника, нарисовал короля как есть: с хромой ногой и кривым глазом. «Но это бесстыдная клевета!» — воскликнул король и приказал отрубить голову и этому художнику. Так родился и умер реализм. Третий художник долго думал и наконец изобразил короля в профиль, сидящим верхом на коне. Хромой ноги и кривого глаза было не видно. Король пришел в восторг от своего портрета и богато наградил художника. Так родился, живет и процветает социалистический реализм.

— Анекдот советских времён

Соцреализм  — направление в искусстве, вмещающее в себя официальное искусство СССР и некоторых других стран соцлагеря примерно с 1930-х и до середины 1980-х. Провозглашалось логическим развитием реализма, в особенности — критического, фактически являлось… тем, чем являлось.

Откуда это пошло

В основе художественной концепции соцреализма лежит представление о том, что главной целью искусства в условиях угнетения трудящихся масс буржуазными кровопийцами и накала классовой борьбы должна быть мобилизация пресловутых трудящихся масс на борьбу с пресловутыми кровопийцами — подобные идеи возникли у некоторых большевиков задолго до революции, в частности, один из активных пропагандистов соцреализма, будущий нарком просвещения Анатолий Луначарский носился с этой идеей ещё в 1900-е годы (называть подобное искусство он предлагал то «пролетарским реализмом», то «социальным реализмом»). Как ни странно, представление это вполне разделили многие модернистские авторы из числа тех, кто приветствовал Октябрьскую революцию — например, художественная формация ЛЕФ, учреждённая по инициативе Владимира Маяковского и Осипа Брика, в 1923 г. писала о пропаганде и указании человечеству путь в светлое коммунистическое будущее как о своей главной задаче. Беда была в том, что модернистское и особенно авангардное искусство требовало от читателя, зрителя и слушателя незаурядных усилий, приложенных к пониманию, а также определённой психологической готовности вникнуть в разбросанные по странице странным образом строки или непонятные сочетания геометрических фигур. Несмотря на то, что у авангардистов были свои сторонники в рядах партии (уважительно, хотя порой и обрушиваясь с критикой, относился к модернизму Лев Троцкий), а Ленин в вопросы искусства и культуры предпочитал не вмешиваться, справедливо полагая у себя отсутствие компетенции в столь тонких материях, ЛЕФ и прочие «попутчики» (как называли в те годы сторонников большевиков из числа бывшей буржуазной интеллигенции) быстро попали в опалу.

Оппозиционный авангарду фланг начал складываться уже в первые месяцы после Октября — его основой стали группы «пролетарских писателей» и «пролетарских художников», создававшие преимущественно кустарные образцы живописи и поэзии на идеологически одобряемые темы. Ко второй половине 1920-х эти группы оформились в РАПХ и РАПП — Российские ассоциации пролетарских художников и писателей соответственно. На основе РАППа и РАПХа были созданы Союзы писателей и художников СССР, куда в добровольно-принудительном порядке загоняли уже всех. Удобный ярлык для отделения классово верного и понятного пролетарским массам искусства от тлетворного буржуазного модернизма предложил Максим Горький в 1934 г., став официальным автором термина «социалистический реализм». Ирония была в том, что сам Горький начинал как яркий неоромантик — то есть фактически был модернистом, да и в более поздних его текстах модернистская закалка очень видна.

Как это выглядит

…тех цековских деятелей культуры, которые некогда требовали от Теофиля Очепки, чтобы он перестал малевать гномиков, а начал изображать достижения коммунизма, ибо коммунизм существует, а гномики — нет.

— Анджей Сапковский, «Нет золота в серых горах»

Целью соцреализма провозглашалось реалистическое изображение действительности (то есть без элементов фантастики и модернистских вывихов языка или предметов на полотне), но непременно в контексте классовой борьбы или строительства социализма в стране победившего пролетариата, а главными ориентирами провозглашались реалисты XIX в.: передвижники в живописи, классики той же поры и критические реалисты вроде Чернышевского — в литературе.

На практике подобная консервация искусства в его состоянии примерно 50-80-летней (на тот момент) давности оборачивалась сильной унификацией и потерей художественной выразительности большинства произведений: редкий искусствовед отличит полотна одного художника-соцреалиста от другого, если речь не идёт о самых известных представителях, а соцреалистическая литература (в изобилии породившая производственные романы с их фирменной борьбой хорошего с отличным) тяготела то к уныло-протокольной бежевой прозе, то к воспроизведению давно устоявшихся языковых и сюжетных штампов.

Были, однако, в числе соцреалистов и по-настоящему выдающиеся авторы — например, живописцы Александр Дейнека и Гелий Коржев. Но, как и в случае с Горьким, художественная выразительность их произведений обеспечивалась не благодаря, а вопреки концепции соцреализма — в их полотнах невооружённым глазом заметна модернистская закалка. Современно (относительно мирового искусства своего времени) и впечатляюще картины Дейнеки выглядят из-за яркой колористики и характерных динамичных, остроугольных, «рубленных» форм (очевидное влияние кубофутуризма), в то время как мрачные, брутальные и бедные на яркие краски полотна Коржева могут напомнить об экспрессионизме. Соцреализм в творчестве большинства по-настоящему выдающихся авторов регламентировал лишь сюжеты — колхозные поля, заводские станки, первомайские демонстрации, счастливые советские дети.

Если суммировать, то характерными чертами соцреализма являются:

В живописи:

Реализм состоит в подражании провинциальным дагерротипам третьей четверти прошлого столетия; „социалистический“ характер выражается, очевидно, в том, что, приёмами натянутых фотографий, воспроизводятся события, никогда не имевшие места.

— Лев Троцкий

• Изображаемое напрямую соотносятся с реальностью. Никаких метафор, никаких абстракций. Исключение — «Рабочий и колхозница» — метафора социалистического государства рабочих и крестьян — эталон социалистического реализма, очень простая метафора, доступная любому человеку с нормальным IQ.
• Реалистическая манера изображения — эксперименты с формами и колористикой не допускаются.
• Сюжеты, прямо или косвенно соотнесённые с социалистической идеологией.

В литературе:

• Подчёркнуто доступный язык, в идеале понятный вчерашним ликбезовцам. Поощрялась народность языка — использование диалектных слов, пословиц, поговорок и т. п.
• В прозаических произведениях — очевидная чёрно-белая мораль (в случае производственных романов может быть бело-серой или представлять конфликт между чуть более и чуть менее белым), навязчивый дидактизм, плохой конец недопустим — или хэппи-энд, или, на худой конец, явно обрисована его возможность в будущем.
• В поэзии — абсолютное преимущество силлабо-тонического стихосложения (эксперименты с тоникой в небольшом количестве допускались, оправдываемые фигурой Маяковского, верлибристика — ни в коем случае), без редких метров, сложных рифм и неочевидной метафорики. Для раннего соцреализма (и «пролетарского искусства», из которого он вырос) было характерно большое количество технических, производственных метафор — солнце могло сравниваться с доменной печью и т. п.
• Обязательное присутствие советской Родины, борьбы угнетённых трудящихся, великих строек социализма, мудрых вождей. В идеале — всего сразу.

Как это оценивать

Политизированность направления сыграла с ним злую шутку: положительно оценивающие СССР читатели, как правило, его нежно любят, в то время как критики советского режима (а также не особо озабоченные проблемами политики ценители модернистского искусства) настроены к соцреализму критически. В их среде соцреалистические произведения сильно страдают от синдрома «не читал, но осуждаю» — мало кто из них добровольно возьмёт в руки роман эпохи сталинского ампира или застоя, но стереотип о том, что хуже этой муры ничего и вообразить нельзя, чрезвычайно стоек.

Впрочем, те писатели, художники, композиторы и режиссёры, которые реально старались создать нечто прекрасное, а не тупо мечтали о Ленинской премии и даче в Переделкине, интересны и сегодня. Захватывающая история с яркими персонажами, которые были никем, а стали всем, наполненная интересными фактами о разных профессиях («Открытая книга» Каверина) или судьба простого человека, его семьи и друзей на фоне больших политических событий («Вечный зов» Иванова) — что ж в этом плохого?

Тем не менее, даже самые заурядные образцы соцреализма представляет большой интерес для искусствоведов и других гуманитарных исследователей — прежде всего, как источник знаний о советской культурной политике. Между тем, литературовед или просто искушённый читатель, открыв Фёдора Гладкова, чьё творчество стало едва ли не синонимом занудной соцреалистической прозы про стройку коммунизма, обнаружит там много следов модернистского влияния и других интересных артефактов эпохи.

Кроме того, соцреализм важен нам как объект переосмысления и деконструкции. Ею занимались, например, яркие представители советского неофициального искусства — поэты «московского романтического концептуализма», в особенности — Д. А. Пригов, чьи убедительно стилизованные под графоманию стихи основываются на субстрате советского официозного языка. Любил пройтись по соцреалистическим штампам и некогда близкий концептуалистам Владимир Сорокин — эти мотивы звучат в «Норме», «Тридцатой любви Марины», «Голубом сале». Интересным примером переосмысления соцреалистической эстетики может послужить позднее творчество двух мэтров соцреализма — Леонида Леонова и Гелия Коржева. Леонов, удостоенный за свою образцово соцреалистическую прозу трёх почётнейших советских премий (Ленинской, Сталинской и Госпремии СССР) и аж шести (!) орденов Ленина, на излёте перестройки опубликовал мистическо-религиозный роман «Пирамида» со сложной структурой, в котором много рассуждает о советском проекте. Гелий Коржев, народный художник СССР, в последние годы жизни, не изменив характерной манеры, в которой ранее изображал борющийся пролетариат, создал ряд картин на экзистенциальные и религиозные сюжеты, проникнутые при этом духом крайней безысходности.

Некоторые современные социалистически и патриотически настроенные творцы в своих произведениях, особенно о советской эпохе, близки к соцреализму. В литературе это, например, Сергей Шаргунов (критики характеризуют его стиль как «сконструированный где-то в начале восьмидесятых специально для премии Ленинского комсомола»), в меньшей степени — Юрий Поляков и Захар Прилепин (последнего критики некогда много сравнивали с Максимом Горьким). В кино это фильмы «Территория» и «28 панфиловцев». В изобразительном искусстве — львиная доля современного творчества Студии военных художников имени Грекова.

Примеры

• Живописцы: Александр Дейнека, Гелий Коржев, автор многочисленных портретов Ленина и других вождей Исаак Бродский (нет, не тот), Фёдор Решетников (известен ширнармассам в основном картиной «Опять двойка»), Александр Герасимов (любимый художник Сталина, при Хрущёве резко исчезнувший из всех музейных экспозиций), Татьяна Яблонская (что нетипично — много критиковалась то за формализм, то за национализм), и многие другие.
• Прозаики: поздний Максим Горький, Фёдор Гладков, Александр Фадеев, Михаил Шолохов (после «Тихого Дона»), поздний Алексей Толстой (за исключением фантастики), Николай Островский и другие. Образцом соцреализма может считаться и печально известная своей нечитабельностью «Малая земля», написанная литературными неграми от лица Брежнева.
• Поэты: Демьян Бедный, Михаил Светлов, Александр Твардовский, Александр Прокофьев, Константин Симонов, очень многие советские поэты из национальных республик — Максим Рыльский, Расул Гамзатов и т. д.
  • Важно, что к соцреалистам не принято причислять вполне официальных авторов-«шестидесятников» (Роберта Рождественского, Андрея Вознесенского и т. п.), а также некоторых поэтов-фронтовиков (Бориса Слуцкого, Давида Самойлова).
• Помимо СССР, соцреализм был широко представлен в других странах соцлагеря. Например, к соцреализму относится творчество польского драматурга Леона Кручковского, румынского поэта Захарии Станку или китайской писательницы Ян Мо (не путать с китайским же писателем Мо Янем!). В СССР при этом в качестве соцреализма аттестовали творчество почти всех зарубежных авторов-коммунистов, сочувствующих СССР — даже драматурга-экспериментатора Бертольда Брехта, сюрреалиста Луи Арагона и поэта-модерниста Пабло Неруду.

Внутримировые примеры

• Милан Кундера, «Невыносимая лёгкость бытия» — Сабину в художественном училище социалистической Чехословакии принуждают творить соцреализм… а она не желает.

…Бурный романчик между женатым начальником главка и замужним технологом на фоне металла и недовыполнения плана по литью. …Десятилетия проходят, исписываются тысячи и тысячи страниц, но ничего, кроме откровенной халтуры или, в лучшем случае, трогательной беспомощности, литература такого рода нам не демонстрирует.

И ведь вот что поразительно: сюжет-то ведь реально существует! Действительно, металл льется, планы недовыполняются, и на фоне всего этого и даже в связи со всем этим женатый начальник главка действительно встречается с замужним технологом и начинается между ними конфликт, который переходит в бурный романчик, и возникают жуткие ситуации, зреют и лопаются кошмарные нравственно-организационные нарывы, вплоть до КПК…

Все это действительно бывает в жизни, и даже частенько бывает, и все это, наверное, достойно отображения никак не меньше, нежели бурный романчик бездельника-дворянина с провинциальной барышней, вплоть до дуэли. Но получается лажа.

И всегда получалась лажа, и между прочим, не только у нашего брата — советского писателя. Вон и у Хемингуэя высмеян бедняга халтурщик, который пишет роман о забастовке на текстильной фабрике и тщится совместить проблемы профсоюзной работы со страстью к молодой еврейке-агитатору.

У меня вот в «Товарищах офицерах» любовь протекает на фоне политико-воспитательной работы среди офицерского состава Н-ского танкосамоходного полка. И это ужасно. Я из-за этого собственную книгу боюсь перечитывать. Это же нужен какой-то особенный читатель — читать такие книги! И он у нас есть. То ли мы его выковали своими произведениями, то ли он как-то сам произрос — во всяком случае, на книжных прилавках ничего не залеживается.

— Братья Стругацкие, «Хромая судьба»

• Крапивин, «Журавлёнок и молнии» — нехорошим словом поминаемые «киношники». Этим «талантам» не хватает умений даже на свои сюжеты, они просто берут «киножурнал, где строители или сталевары показаны, выберут подходящий кадр — и у себя в мастерской на экран через фильмоскоп. А потом обводят, раскрашивают. Раз, два — и картина готова».
• Юрий Поляков, «Апофигей» — главгерой с возлюбленной ваяют рецензию на «Малую Землю».
• Вячеслав Рыбаков:
  • «Очаг на башне» — Сашенька Роткин и его shitдевр «Хорошо у нас на БАМе!»
  • «Дёрни за верёвочку»: один из персонажей — писатель-фронтовик. Рассуждает о том, что творчество приходится подгонять под стандарты: мол, интеллигент всегда должен быть с червоточинкой, медсестра погибнет, главгерой твёрд характером, но жесток к окружающим, процент положительных персонажей не менее…