Пурпурная проза

Рябая баба, ястреб, с очами безбровыми, не нежным со дна души она восходила цветком, и не вовсе грёзой, или зорькой, или медвяной муравкой, а тучей, бурей, тигрой, оборотнем вмиг вошла в его душу и звала; и будила нежных уст её усмешка пьяную, смутную, сладкую, лёгкую грусть и смех, и бесстыдство: так жерло тысячелетнего прошлого, на миг разъятое, воскрешает воспоминанье о том, чего не было в жизни твоей никогда, будит неведомый, до ужаса знакомый во сне лик; и лик восходит образом небывалого и всё же бывшего детства; так вот у тебя какой лик, рябая баба!

— Словесное порно от Андрея Белого («Серебряный голубь»)

Пурпурная проза вычурна до невозможности. Писатель будто старается привлечь внимание к своей персоне: смотрите, как я умею, полюбуйтесь, какой у меня словарный запас, оцените, какие свежие метафоры! Возможно, автор даже умеет хорошо. Одна проблема: читатель отвлекается на стиль написанного и потихоньку забывает содержание. Как результат — книга ставится на полку. Читают не фиолетово-цветистое, а где идеи интересные и герои живые.

Почему пурпурная? Термин введён Горацием в начале новой эры. В Риме фиолетовая краска была дорогой, оттого в пурпуре ходили патриции, а кое-кто из бедняков украшал поношенную одежду пурпурными заплатками. Поэт находил пурпурную прозу (в меньшей мере — стихи), такой же глупостью, как попытка казаться богаче, чем ты есть на самом деле.

Признаки пурпурной прозы:

• Использование редких слов, которые не во всяком словаре найдёшь. Почему автор пишет «эквине» в ситуации, когда прекрасно подходит слово «лошадиный»? Исключения — в стихах.
• Изобретение новых слов для замены общедоступных. Внимание: «мифрил» и «Авада Кедавра» сюда не относятся; эти изобретены автором, потому что описывают доселе неизвестный читателю и/или не существующий в реальности предмет. А вот «сбекренная фуражка» у Солженицына — это как раз наш троп. «Корпус русского языка» слова «сбекренный» вообще не знает. А вот «набекрень» знает не только уважаемый Корпус, но и почти все лица, пользующиеся в повседневном общении Великим-и-Могучим. Нафига Солженицыну такой неологизм?
• Длинные, пространные описания, которые можно заменить коротким предложением. Сравните: «В дискомбубутации, Анна простёрлась на аквамариновом шермисовом покрывале и прокручивала в сознании мириады доступных альтернатив». Не лучше ли «Не снимая покрывала, Анна прилегла и задумалась, с кем бы пойти на свидание»?

Иногда авторы сознательно уходят в пурпурную прозу, если не могут выдать достойный обоснуй. В примере выше автор не смог придумать отличий в характерах героини и трех её любовников — все высокие, стройные, нарядные, жутко умные, благородные, и даже говорят одними и теми же словами (словами автора). Как тут не дискомбубутировать?

Есть мастера, которые ненадолго «уходят в пурпур» через каждые пять-шесть страниц, прерывая таким приёмом монотонность текста. Часто такой пурпур привязывается к гурман-порно или пейзажам. Тут главное соблюсти меру, а то читатель примется пролистывать описания. Пурпурно писать не возбраняется для словесной характеристики. Если персонаж «пурпурно мыслит», получается забавно. Но вообще остерегайтесь цветистой прозы.

Фиолетовую прозу не следует путать с налитой водой или бонусом для гениев. И то, и другое может быть написано без следа пурпура.

Если кто-то хочет спародировать пурпурную прозу, может появиться искушение использовать скрипучие сердца и сапоги одетые или стремительный домкрат. Не поддавайтесь. У настоящего пурпурного автора с грамматикой и смыслом слов всё в порядке, а иначе это не пурпур! «Любовники направили стопы в увитое кудзу газебо», а не в «гримуар».

Полная прoтивоположность пурпурной прозы — бежевая.

См. также Авторские неологизмы.

Примеры

Фольклор

— Алло, здравствуйте! Тут неподалёку, вперемешку с птичьим клёкотом и ненавязчивым шёпотом ветра, будто озаряя багрянцем зеленеющие волны берёзовой рощи, обдавая жаром словно летнее солнце в разгар знойного душного июльского лета, испуская лёгкую дымку подобно поднимающемуся туману от раскинувшейся глади озера на рассвете, распугивая лесных обитателей — работящих бобров, мудрых ежей и беззаботных свиристелей, догорает дом-музей Пришвина. Нет, высылать машину теперь уже не нужно.

— Анекдот, отлично отражающий суть.

Литература

Русскоязычная

• Андрей Платонович Платонов.
• Илья Масодов. Его истории о восставших из мёртвых пионерка-вампиршах мало чем отличалось бы от другого низкопробного трэша, если бы не язык, стилистически имитирующий прозу вышеупомянутого Платонова. Обороты вроде: "Кладбищенские кресты поднялись длинными неоновыми сталактитами" или "Пуля пробивает голову и выбрасывает позади неё на светлую вертикальную полосу обоев кометный хвост окровавленных мозгов" придают текстам, изобилующим жестокостью и детальными описаниями различных сексуальных извращений, особое мрачное очарование.
• Александр Исаевич Солженицын — российский кодификатор XX столетия.
• Б. Пастернак, «Детство Люверс». По сравнению с ним Солженицын пишет сухо, по-деловому.
• Андрей Белый мог писать просто, но под настроение напускал и пурпуру. И если «Петербург» выдержан в стиле доброй старой старорежимной избыточности, то «Серебряный голубь» — форменный пир духа эталон тропа в степени «глубоко фиолетово» (см. эпиграф к этой статье).
  • Вообще прозаики Серебряного века умели в этот троп, стоит почитать, например, Алексея Ремизова или Фёдора Сологуба. Стиль Солженицына и Пастернака не на пустом месте образовался.
• Золотой телёнок — кое-где злобное «На тебе». Чего хотя бы стоит знаменитое: «Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился…» Есть мнение, что это сатирический привет именно вышеупомянутому опусу Белого.
  • По другой версии — привет роману «Разин Степан» популярного писателя А. П. Чапыгина.
• Некоторая часть «деревенщиков».
• Цикл Ника Перумова об Упорядоченном во многих местах грешит этим. Николай очень любит сочные описания пейзажей по три абзаца (битвы, впрочем, описывает так же подробно), а также изобретать новые прилагательные и вворачивать в речи персонажей залихватские архаизмы.
• Корней Чуковский в статье «Высокое искусство» критиковал переводы стихов Перси Биши Шелли, сделанные Бальмонтом, именно за излишнюю пурпурность. «У Шелли написано: лютня, Бальмонт переводит: рокот лютни чаровницы… У Шелли написано: звук, он переводит: живое сочетание созвучий… Не только стихотворения Шелли исказил в своих переводах Бальмонт, он исказил самую физиономию Шелли, он придал его прекрасному лицу черты своей собственной личности. Получилось новое лицо, полу-Шелли, полу-Бальмонт — некий, я сказал бы, Шельмонт».
• В. Дудинцев, «Белые одежды» — цитолог Стефан Игнатьевич Вонлярлярский специально изъясняется пурпурной прозой. Коллега-учёный и так поймёт, а доносчикам трудновато цитировать.
• «Цветочный крест» Колядиной — сабж в концентрированном виде с примесью архаичной лексики. Широкой публике известен по слову «афедрон» (означающему попросту «жопа») и Букеру 2010 г.
  • Слово «афедрон» очень старое: есть в церковнославянском Евангелии, его употреблял ещё И. С. Барков (1732—68), да и Пушкин в эпиграмме не погнушался. Задолго до Колядиной его мимоходом употребили братья Стругацкие. Только у Колядиной церковнославянские и прочие архаичные словечки смешаны с современным читателю жаргоном. И смешон не сам по себе афедрон, но вопрос «В афедрон не давала ли?», заданный священником прихожанке на исповеди. А «хмельная сулема» оттуда же — и вовсе стремительный домкрат.
• Александр Грин. Он даже переписывал одну и ту же фразу несколько раз, чтобы она звучала более красиво.
• Хороший, годный… пожалуй, даже шедевральный, и притом, что немаловажно, приятный для чтения (!) пример сабжа — «Братья» Марии Семёновой. Эффект достигается тем, что текст насыщен НУ ОЧЕНЬ старославянскими (а иногда и угорскими, и тюркскими) словами, часть которых даже у Даля не найдёшь. Придуманных слов очень мало — одно-два на всю книгу. Талант автора таков, что этот приём даже под конец толстого тома не превращается в занудный, не надоедает и не раздражает. И изображаемая культура — смесь нескольких СФК — таким способом передана на «пять с плюсом». Поясняющие сноски принципиально отсутствуют (в отличие от всех предыдущих книг автора). Нелингвисту — увлекательная и ЛЁГКАЯ головоломка на тему «какое слово что значит» (угадывается легко, если внимательно читать, не теряя нить). Лингвисту — билингвальный бонус.
• Подарочное издание «Метрогипротранс. 70 лет — одна любовь, один проект» (текст Сергея Солоуха) по идее рассказывает в популярной форме о том, как проектируют московское метро. По идее. Реально 90 % текста книги это крайне вычурное литьё воды в стиле:

  «Опять труба! Фатальная для тугодумов и спасительное средство — для находчивых. Даже две. Диаметром равные диаметру самих перегонных тоннелей. Пять с половиной метров. Длина красавиц — восемьдесят восемь. На бережке собрали, лебедочкой скатили на понтоны, до места догребли и аккуратно положили в воду. Аптека циклопов, а не мужская дружба Подводречстроя с Метрогипротрансом. А счастлив? Счастлив пассажир!»

  — Из главы «Синтаксис»
• Сергей Лисочка, «Хроники ицкаронской Стражи» — манера не только разговора, но и мышления профессора Ли Муна.

  Вчера я недоумевал, наблюдая за моей красоткой, не понимал, что с ней происходит. Она, бедняжка, была вся не своя, смотрела на меня печально, вздыхала и отводила взгляд в сторону. На все расспросы отвечала уклончиво, не решаясь открыться мне. Ночью нам пришлось расстаться, меня позвала жажда, и я был вынужден отправиться на охоту. Она провожала меня, как мне показалось, с облегчением; видно было, что мое присутствие сильно тяготит ее. Она была подобна тонущему человеку посреди безбрежного океана, которому вдруг под руку попалась доска или какой-нибудь обломок мачты. Увы, этот обломок не способен спасти человека – вода холодна, силы на исходе, но он дает возможность отсрочить на некоторое время неминуемую гибель. С неспокойным сердцем уходил я на охоту, обещая себе по возвращении вызвать мою черную голубку на откровенный разговор, чего бы мне это не стоило.

  — Все остальные персонажи, что характерно, думают безо всяких излишних красивостей.
• Чёрная книга Арды известна в том числе за это.
• Юз Алешковский, «Кыш, Двапортфеля и целая неделя». Для повести, написанной от лица первоклассника, достаточно пурпурно. При этом годно и весьма интересно.
• Татьяна Толстая. «Милая Шура». Пример: «Потом она попадалась мне на раскаленном бульваре — размякшая, умиляющаяся потному, одинокому, застрявшему в пропеченном городе ребенку — своих-то детей у нее никогда не было».

На других языках

• Оскар Уайльд — в сказках.
• Просто семитомник Пруста «В поисках утраченного времени».
  • Пруст не был замечен в вычурности, склонности к цветистому, орнаментальному слогу и стремлению привлечь внимание к своей персоне. Он, конечно, известен длинными предложениями, но они появились у него совсем по другой причине: он пытался максимально точно передать разнообразные чувства, переживания, ощущения и т. п. — т. е., как говорят французы, «расщепить волосок на четыре части». Мнение Набокова об этом семитомном романе: «Переход впечатлений в чувства, приливы и отливы памяти, волны страстей (вожделение, ревность, творческий восторг) — вот предмет огромного и при этом исключительно ясного и прозрачного произведения».
• Пародируется в «Гаргантюа и Пантагрюэле» — «годбийо, внутренности жирных куаро». Жрали-то они какие-то пахомовские субпродукты, но каким языком они описаны! В xkcd (ниже) тоже упомянута очень похожая по структуре пародия.
• Лавкрафт. Его произведения, как правило, написаны очень цветистым языком, с большим количеством прилагательных. С этим интересно сочетается нехватка слов, когда персонажи пытаются описать какое-нибудь чужеродное чудовище:

— Нет, это было нечто совсем другое, — прошептал Мэнтон. — Оно было повсюду… какое-то желе… слизь… И в то же время оно имело очертания, тысячи очертаний, столь кошмарных, что они бегут всякого описания. Там были глаза и в них порча! Это была какая-то бездна… пучина… воплощение вселенского ужаса! Картер, это было неименуемое!

— Лавкрафт, «Неименуемое»

• У того же Лавкрафта нередки случаи, когда персонажи рассказывают о чу-чу, которых невозможно описать ни одним из человеческих языков, и тут же… правильно, описывают их чистой пурпурной прозой. Иногда — несколькими ее страницами.

• Роберт Говард. Русские переводчики «Конана», как правило, сильно прикручивают говардовский фонтан цветистых эпитетов и пафосных метафор.
• Айн Рэнд, Атлант расправил плечи — английский текст пурпурен до невозможности. Кто говорит: текст сух? Нельзя не согласиться: сухо как в Сахаре. Но сухость пурпуру не помеха! Стрелки осциллографа мечутся почти на каждой странице. «Децентрализованная неряшливость» (об осанке). «Он вывихнул экономику целой державы». «Это корни здания, полые извивающиеся под землёй корни, питающие целый город» (именно так: корни здания, сиречь туннели под ним, питают город, причём здание — контора, а не водопроводная станция). Переводчики в русском тексте перлы посмягчали.
• Робин Кук в начале творчества. Стараниями редакторов исправился.
• Кормак Маккарти любит в такое дело по-английски. Исправляют переводчики.
  • Кроме того, Маккарти обладает способностью внезапно переключаться с пурпурной на бежевую прозу и обратно, иногда внутри одного абзаца.
• Наёмный убийца Профессор из «Саги о ведьмаке» разговаривает именно так пополам с псевдонаучной терминологией. Появился всего в одном эпизоде, не успел надоесть и привёл читателей в восторг. Мораль: в малых дозах пурпурная проза бывает вполне уместна.
• Энн Райс, «Интервью с вампиром» (Interview with the Vampire): язык романа изрядно насыщен красивостями. Но здесь это сознательная речевая характеристика персонажа: так выражается рассказчик, романтичный вампир Луи. Следующие книги написаны от лица других вампиров — циничного Лестата, спокойно-деловой Пандоры и других, — и там стиль совсем другой.

Когда я почувствовал вкус крови на губах, мне показалось, что вокруг все исчезло, кроме трепещущего золотистого сияния где-то в вышине, но потом я услышал странный звук, доносившийся издалека. Вначале это был только глухой рокот, но скоро он рассыпался на фрагменты и стал походить на барабанный бой. Он становился все громче и громче, словно огромное существо медленно пробиралось к нам сквозь темный незнакомый лес и било в барабан. Вдруг к нему присоединились звуки второго барабана, как будто другое чудовище шло по следам первого, выбирая свой ритм, никак не связанный с прежним. Шум нарастал, наконец проник в каждую клеточку моего тела. Я чувствовал бешеную пульсацию этого ритма в своих венах: вначале один барабан, затем — другой. И вдруг Лестат убрал руку. Я открыл глаза и едва удержался, чтобы не схватить ее и прижать к губам. Наверное, я бы так и сделал, но тут внезапная догадка пронзила меня, подобно молнии: этот барабанный бой был биением наших сердец. Моего и Лестата.

— Эйн Райс, «Интервью с вампиром»: становление Луи

• В «Утонувших городах» П. Бачигалупи пурпурной прозой любит поговорить одноглазый крутой Тул. Впрочем, когда ситуация требует, немедленно переходит на общевойсковой жаргон «по уставу». Отлично помогает в создании трёхмерного персонажа.
• Абрахам Меррит, просто Абрахам Меррит. Одно «я услышал настойчивое и мелодичное позвякивание, словно бы кто-то исполнял пиццикато на стеклянной скрипке: такие кристально чистые нотки издавали бы бриллианты, превращенные в звуки» чего стоит!
• Роджер Желязны — как минимум, описания природы в «Острове мёртвых» и «Ключи к декабрю».
• Владимир Набоков, «Камера обскура» — таким слогом пишет Дитрих фон Зегелькранц, явный кармический близнец Марселя Пруста.
  • В романе прямо сказано, что Зегелькранц неудачно подражал Прусту «и другим новаторам». Книги Зегелькранца Набоков называет сложными и тягучими, а «В поисках утраченного времени» — «исключительно ясным и прозрачным произведением» («Лекции по зарубежной литературе»).
• Князь Пустоты — Ричард Скотт Бэккер очень любит пурпурную прозу, вплоть до того, что может вставить какое-то маленькое философское размышление между строчками диалога или историческую справку в текст, описывающий какую-то местность.

Сетевая

• «Вредные советы» для начинающих авторов, о том, как добавить (дети, никогда так не делайте, если хотите, чтобы ваши опусы нашли своего читателя!) в свой текст пурпура — Охота на килобайты. Практикум начинающего автора.

Комиксы

• Empowered: The Caged Demonwolf, чужеродное чудовище, пойманное Эмп и подружившееся с ней и с Ниндзеттой. Демонволк говорит очень пышно, с обильным использованием редких или устаревших слов, а также обожает аллитерацию. Он может говорить и обычным языком, но переключается на него только в самых-самых серьёзных ситуациях.

Вебкомиксы

• xkcd: пародируется. Автор вебкомикса замечает, что вероятность, что фэнтези-книга хороша, резко падает с ростом количества выдуманных слов в этой книге. (Упоминается, что Кэрролл и Толкин, конечно, исключения.) Предлагается разумный предел в пять новых слов на книгу. А если ему не следовать, то получится примерно следующее: «Старейшины, или фра’ас, охраняли фармлингов (детей), вооружённые крайтосами, которые вроде мечей, но гораздо круче».
• Homestuck — Именно в таком стиле всегда пишет и говорит Роуз Лалонд. Восторг у холодильника — она действительно пишет фиолетовым.

Видеоигры

• Майкл Киркбрайд, автор большей части лора TES, особенно касающегося данмеров, первых нордов, мифологии и будущего Нирна пишет именно так. Чтобы убедиться в этом, достаточно лишь посмотреть его текст о айлейдском шахтерском корабле Девятой эры. На грани с говорить словесной окрошкой.
• Darkest Dungeon — как дань Лавкрафту, здесь есть вещающий пурпурной прозой греческий хор, иногда в своих высказываниях доходящий до бафоса и постоянно капитанствующий.

Визуальные романы

• Ace Attorney: Spirit of Justice — Наюта так говорит всегда.

Телевидение

• КВН, команда «Город Пятигорск». Пурпур отлично дополняется высоким штилем песни Анастасии, за которым не сразу и понятно, что текст — полная шизофазия. Сашка, надо сказать, отвечает в том же стиле, только не стихами

Разлука — вот полночный тать российских лязг...