Grammar Nazi
 |
Граммар-наци (англ. Grammar-nazi, Грамматический нацист) — отечественный продолжатель дела форчонговского граммар-нацизма, к сожалению, менее грамотный.
Суть[править]
Среднестатистический Граммар-наци — восторженный школьник, только что закончивший подготовку к ЕГЭ и стремящийся блеснуть полученными знаниями перед всеми посетителями сообщества.
Быть граммар-наци — значит указывать на грамматические ошибки только в споре, с целью выиграть его, а так же испытывать баттхерт при виде любого поста или текста, написанного с ошибками. На имиджбордах такие посты, как правило, сразу же сагаются, зачастую — в момент прочтения неправильно написанного слова, а сам граммар-наци не утруждает себя ознакомлением с оставшейся частью текста. С другой стороны, некоторые люди полагают, что имеют полное право писать так, как хотят, и полностью игнорируют Граммар-наци, а иногда и намеренно троллят их.
Стоит отметить, что стремление писать грамотно не означает быть ярым поборником граммар-нацизма.
Граммар-нацизм — явление скорее вредное, нежели приносящее пользу, так как «дай дураку хуй стеклянный — он и руки порежет и хуй разобьет». К тому же живой русский язык — должен находится вне рамок и категорий, дабы сохранить свою изначальную «живость».
Мнение задротов[править]
Подвергая язык анализу, грамматист отделяет форму от содержания и тем самым противопоставляет их друг другу. Противопоставление формы содержанию (смыслу) ведет к отрицанию этого последнего. Поэтому анализ явлений литературного языка, по представлениям московских книжников, в итоге оборачивается сомнением в незыблемости литературной традиции, ведущим к отрицанию сакрального содержания грамматических форм. Защитники наследия Кирилла и Мефодия утверждали, что грамматическая наука Запада, позволяющая составить мнение о предмете, в итоге ведет к сомнению и отрицанию самого предмета. Указывая на это обстоятельство и называя западную ученость «тленной», московские книжники писали: «Всемъ страстемъ мати мненiе, мненiе — второе паденiе». Потому наследники Кирилла и Мефодия не отделяли форму от содержания. По их мнению, истинное содержание предполагало истинную форму выражения и наоборот.
«Тленной» учености Запада, опирающейся на концепцию «семи свободных искусств», русские книжники противопоставляли «беззавистную отеческую науку». В России грамотным человеком считался не тот, кто знает правила грамматики, а тот, кто много читает и знает тексты Священного Писания. Такой способ обучения назывался начетничеством. Многократно перечитывая и заучивая наизусть «богодухновенные» тексты, человек становился грамотным, то есть начетчиком.
В этом, кстати, обнаруживается связь между славянской книжной традицией и учением древних эллинских философов. Ведь еще для античных авторов Слово было вещно, оно обладало цветом, весом и глубиной. Грамматисты и писатели ощущали неразрывную связь между словом и понятием, кругом предметов, который этим словом обозначен. Древние не допускали мысли, что слово может нести какое-то ложное содержание, что им может быть выражена какая-то вымышленная ситуация, существующая лишь в воображении автора, но не в действительности. Слово не отделяли от Дела. Действие воплощало Слово, со свершением Слово обретало плоть и кровь.
