Маркиз де Сад
Тот не преступник, кто изображает поступки, что природа нам внушает.
.png)
Маркиз де Сад (Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, фр.Donatien Alphonse François de Sade 1740—1814) — французский писатель, философ, циник и дебошир, любитель театра и превосходный актёр, человек с противоречивым характером, буйной фантазией и добрым сердцем. Истинный аристократ, отпрыск древнего и знаменитого рода. Проповедовал освобождение человека от гнёта устаревшей морали и религии. Впрочем, предтечей сабжа можно считать жившего в 17 веке Джона Уилмота, по мотивам насыщенной жизни которого даже был снят фильм The Libertine, с Деппом и Малковичем в главных ролях.
Старая добрая Франция[править]
Маркиз де Сад жил в весёлое время и в счастливой стране, что и отразилось на его творчестве.
Свобода[править]
Свобода состоит в возможности делать всё, что не наносит вреда другому
Французские короли XVIII века наслаждались свободой, как никто другой. А чего бы не кайфовать, если ты абсолютный монарх? Распилы казённых денег достигали легендарных масштабов. Казна ведь не кошелёк — просто так не потратишь. Надо было быть поистине сказочным долбоёбом, чтобы не замечать перманентного кризиса и тотальной нищеты в стране, где все доходы шли на содержание высокородных идиотов. Аристократия хоть и была лишена политических прав, но старалась не отставать от короля в грабеже своих подданных. Низшие сословия, лишённые вообще всех прав, свободно наслаждались безработицей и массовым голодом. Быт крестьян напоминал каменный век. Короче, все были счастливы.
Равенство[править]
Все равны перед законом
Все равны, но сумевшие подстелиться под короля — равнее прочих. Не единожды в XVIII веке власть во Франции осуществляли профессиональные, хорошо обученные придворные проститутки. Это вроде и не страшно: шлюхи всегда управляют государством, да только количество, пардон муа, блядей при дворе последних Людовиков превышало всякие пределы. Частота ротации кадров порою достигала примерно одной штуки в неделю, но и каждая из уже протестированных продолжала иметь от казны профит, к вящей радости французского народа. И всё это на фоне очень суровых законов, грозивших анальными и прочими карами поборникам безнравственности. Впрочем, есть же ещё божеский закон. Церковь добродетельно управляла королевским двором, поставляя туда этих самых блядей. Так что опять же все были довольны.
Братство[править]
Делай по отношению к другим такие благие поступки, какие хотел бы по отношению к себе
Были люди, что задавали правителям скромные вопросы, мол, не хватит ли уже распутничать и подданных грабить, не пора ли, извините, делами заняться? Ответом был знаменитый лозунг: «после нас — хоть потоп». Но нельзя сказать, что правители были какими-то чудовищами. Попадались и умные экземпляры. Например, Людовик XVI любил конструировать всякие механизмы. Это он усовершенствовал гильотину и вскоре испытал ее на себе же в 1793 году (ходит слух, что не по своей воле). В общем, все было хорошо.
Таково время, на фоне которого проходила жизнь де Сада. Что любопытно (и одновременно делает маркизу честь) — будучи, как и многие дворяне, развратником, в отличие от них, он никогда не занимался интригами и честно сражался на войне.
Садист[править]
Маркиз де Сад, до конца испивший чашу эгоизма, несправедливости и ничтожества, настаивает на истине своих переживаний. Высшая ценность его свидетельств в том, что они лишают нас душевного равновесия. Сад заставляет нас внимательно пересмотреть основную проблему нашего времени: правду об отношении человека к человеку.
Франсуа де Сад обладал бешеным темпераментом и любил женщин. Или не столько женщин, сколько сам процесс. Вот его слова: «коли бог создал половые органы, то будьте премного уверены в том, что он сделал это для нашего удовольствия». По молодости лет маркиз любил довести половую партнёршу до криков и экстаза. Но получалось это не всегда, а ведь хотелось бы чтобы наоборот. Поэтому молодой раздолбай использовал подручные средства типа моченых в воде плёток.
Так, рассказывают, что де Сад заманил к себе в дом молодую нищенку, обещая сделать своей служанкой, но вместо этого сделал ей больно: с громкими криками выпорол плёткой, отчего бедолага в негодовании выскочила голой на улицу и заявилась в полицию, которая и забрала маркиза, и лишь бабло спасло его от тюрьмы.
Были и другие случаи, когда маркиз старался удержать у себя в доме понравившихся красоток. Одни от него убегали, другие с удовольствием оставались. Всё как положено. Вообще его поступки не были хуже или лучше развлечений тогдашней аристократии. Он и сам это знал и называл себя «распутником, но не преступником».
Однако люди косо смотрели на увлечения маркиза. Так что, когда он посватался к младшей дочери господина де Монтерей, тот ему отказал, зато предложил взять старшую дочь, которую не так жалко. Склонность к невинным шалостям в маркизе не угасала и после женитьбы. Жена, хоть и не понимала любви мужа к театру, веселью и другим развлечениям, но всё-таки любила его. Основные же неприятности де Саду, как в бородатом анекдоте, доставляла злая тёща.
Тёща и довела его до тюрьмы. Дело было так: де Сад пригласил друзей в родовое поместье, посмотреть на комедию собственного сочинения. Комедия плавно перешла в эпическую вечеринку с применением сомнительного афродизиака (шпанских мушек, вызывающих поражение почек), нескольких девиц, плётки и одной общей для всех кровати. Веселью не было предела, но одна из девиц, злоупотребив упомянутыми мушками, почувствовала сильную боль в животе, отчего заподозрила маркиза в попытке отравления. И всё бы обошлось, но де Сад был обвинён также в содомии, что должно было караться смертной казнью. Осознав, что цугундер неминуем, маркиз предпочёл покинуть Францию. С ним в изгнание отправилась младшая сестра его жены. Это вызвало негодование упомянутой выше тёщи, и она выпросила у короля разрешение на арест маркиза.
Вот так любовь к свободе в поступках и суждениях, а также презрение к морализаторам привели маркиза в тюрьму. Общая продолжительность отсидок составила около 30 лет. В казематах де Сад предавался фантазиям и философствованию, которые и стал переносить на бумагу, одарив человечество бессмертными литературными шедеврами.
Философ[править]
Принято считать, что философия де Сада направлена против морали, но это не совсем так. Убеждения маркиза мало отличались от философии великих гуманистов эпохи Просвещения (вспомним хотя бы «Нескромные сокровища» за авторством Дидро) и во многом предвосхитили работы более поздних философов (тезис «Собственность — это кража» он легко обосновал одним абзацем, в отличие от Прудона, которому понадобилась немалая книга) и даже этнографов (в его книгах множество ссылок на обычаи разных народов). Маркиз следовал лозунгу просветителей: «Имей мужество пользоваться собственным умом», просто он довёл его до логического конца, или до абсурда (на этот счёт есть разные мнения). Просветители хотели освободить Человека, а маркиз таки взял и освободил. Пусть любознательный анонимус сам прочтёт, что творят освобождённые герои де Сада.
А уж как читатель судит — давно известно, и подтверждением тому прискорбный факт, что имя де Сада стало в народе нарицательным. Многие критики тоже не ушли далеко от общей массы. Упомянутые критики, правда, обходили вниманием или тупо ниасилили исторические исследования де Сада, где он осуждал пороки, о которых знал не понаслышке. Отзывы добродетельных современников похожи на кудахтанье старой девы, наткнувшейся на целующуюся парочку:
Здесь только одни окровавленные трупы, дети, вырванные из рук матерей, молодые женщины, которым перерезают горло в заключение оргии, кубки, наполненные кровью и вином, неслыханные пытки, палочные удары, жуткие бичевания. Здесь разводят огонь под котлами, сооружают дыбы, разбивают черепа, сдирают с людей дымящуюся кожу; здесь кричат, сквернословят, богохульствуют, кусаются, вырывают сердце из груди -- и это на протяжении двенадцати или пятнадцати томов без перерыва; и это на каждой странице, в каждой строчке, постоянно, — о, какой же неустанный злодей!
В то же время, хотя де Сад любил вбрасывать на тему «моралфаги сосут» и иже с ней, маркиз приходил к довольно интересным выводам, когда пытался представить общество, живущее по подобным правилам. Особо стоит отметить «120 дней содома», где сам же де Сад приходит к мысли, что люди, полностью свободные от любых норм и законов, превращаются в полусумасшедших маньяков или животных. При этом он умудрился так расписать в книге гуро и сексуальные фетиши, что последующие критики утверждали, что такие подробности могли быть известны только опытным специалистам вроде психиатров или даже патологоанатомов. Понимал ли маркиз внутри, что серьёзная жизнь по его идеям может привести к ёбаному (ч)аду кутежа, или же просто стебался, перемежая в книгах прон с философствованиями и детальными описаниями гуро, — тайна, окутанная одеялом мрака.
Потомкам философия де Сада досаждала даже не как шило в жопе, а как целый черенок от лопаты. Посему люди постарались выдернуть память о ней из мыслительных органов, а самого философа представить сумасшедшим. Сын де Сада уничтожил все рукописи отца, которые смог найти. Масла в огонь подлил и сам маркиз, который, вполне в духе собственной философии, пожелал, чтобы на его могильном камне не было надписи — дабы, цитируем, «даже имя мое навеки изгладилось из человеческой памяти». Но бурление негодующих масс, начавшись при жизни маркиза, не вполне заглохло и в наши дни — почти через 200 лет после его смерти!
Человек[править]
Существует много сомнительных рассказов о «злодеяниях» де Сада. Непредвзятый читатель, сравнив источники, поймёт, что они наполнены ложью. Из описания похождений де Сада видно, что его «извращённость» не простиралась за пределы принятых в то время в высшем обществе сексуальных шалостей. Кроме того, что-то заставляло его жену до самой революции заступаться перед властями за беспутного муженька, а это позволяет предполагать в маркизе некие достоинства, которые не вяжутся со сложившимся у обывателя представлением о маркизе как о насильнике и извращенце. Сохранившиеся официальные документы свидетельствуют, что де Сад любил половой терроризм, но не был жесток в обычной жизни.
До конца жизни де Сад сохранял чувство внутренней свободы и независимость суждений. Презрение к толпе с её инстинктами маркиз проявлял, критикуя конституцию, отказываясь от сытных должностей, не скрывая своего сочувствия королю во время революции. После революции, в качестве освобождённой из тюрьмы жертвы кровавого режима, де Сад работал на довольно высоких должностях. Не занимал должности, а работал! Так, он лично инспектировал парижские больницы, заботясь об улучшении содержания больных. Когда Конвент начал составлять проскрипции — списки богатых людей, которых надо было истребить для пользы революции, а все их имущество передать казне, у маркиза была возможность вписать туда родственников жены, от которых он немало натерпелся. Но маркиз не стал мстить. Более того, он решительно выступал против смертной казни, считая, что государство не имеет права лишать человека жизни, и являлся автором (по крайней мере, зачитывал в Конвенте) петиции, призывавшей учредить во Франции повсеместный культ Добродетели. Со своих должностей вылетел за то, что помог скрыться от казни нескольким аристократам.
Инициатива о культе Добродетели вызвала множественные разрывы шаблонов у людей, знакомых с произведениями де Сада. Были попытки объяснить такое предложение маркиза очередной насмешкой над презираемым им обществом. Однако ко времени написания пресловутой петиции революционеры уже смотрели на де Сада с подозрением, и назревал вопрос об очередном аресте буйного аристократа — теперь уже в качестве человека, не угодившего революции. Так что мозговзрывающее выступление объясняется отнюдь не тем, что де Сад троллил и нарывался на очередной тюремный срок. Просто он был смелым, искренним человеком с собственным кодексом чести, и его поступки не зависели от настроений быдла, будь то аристократия или революционное правительство. Действовать иначе он просто не мог.
Писатель[править]
Но зачем тебе деньги, Жозефина? На тряпки? А мне они нужны на задницы, на мужские члены. Видишь, какая большая разница!
Учитывая темперамент маркиза и неизбежный в одиночном заключении спермотоксикоз, становится понятно, почему теме секса отведено столь важное место в произведениях этого литератора. Печально, что при разгроме Бастилии в 1789 году восставшая чернь снесла и камеру де Сада с оставшимися там рукописями, отчего многие великие произведения никогда не увидели своего читателя. Бытует мнение, будто де Сад ускорил штурм Бастилии, помахав осаждающим ручкой, но это ерунда. Учитывая тот факт, что средневековые карательные психиатры накануне штурма добились-таки госпитализации. И Великую Французскую революцию де Сад встретил уже в уютненьком Шерантоне. Куда вернулся по ее окончании.
В своих произведениях де Сад как бы говорит человеку: «Раздевайся!» Нет, скидывай не только одежду, сбрось всё, чему тебя учили, стряхни всю лажу, освободись! Оставь от себя только душу! А теперь посмотри в зеркало: видишь мерзкую рожу? — это ты! А теперь читай: вот это тоже ты! Читай, что ты начнёшь творить, если станешь абсолютно свободен. В отличие от гуманистов, приёмами которых де Сад пользовался, он не обожествлял человека. Его герои — нормальные люди, но ничто звериное им не чуждо. Популярные книги маркиза полны гуро, еблей и всем тем, что впоследствии назвали садизмом. От негодующих критиков де Сад отделывался примерно так: «Мерзости я изображаю лишь для того, чтобы вы могли проникнуться к ним отвращением, и чем они чудовищнее, тем больше это отвращение должно быть».
В следующем (XIX) веке подобные аргументы использовал Оскар Уайльд, отражая нападки моралфажеского быдлеца на «Портрет Дориана Грея». Можно сказать, что Уайльд — в некоторой степени преемник традиций маркиза, но уже только в духовном аспекте.
Немецкие психиатры, авторы собственно термина «садизм», считали произведения де Сада превосходным справочником сексуальных извращений. Начитанный анонимус в связи с этим вспомнит, что Набоков под давлением цензуры предпослал «Лолите» предисловие за авторством выдуманного доктора психологии Джона Роу. В этом предисловии мифический доктор с восторгом рассуждает о якобы описанной автором душевной болезни. Сегодняшний читатель и де Сада, и Набокова воспринимает прежде всего как художественные произведения. Что это — расширение кругозора или падение нравственности — пусть каждый решает сам.
Произведения де Сада легко найти в сети: имеющий Гугль да нагуглит. Забавно и печально, что научные исторические труды маркиза утрачены, зато популярны романы с известными сценами. Что ж, вкусы Анонимуса не изменились за последнюю пару столетий.
Мемы де Сада[править]
- Религия — опиум для народа
- Основная статья: Опиум для народа
- Бог как иллюзия
- Основная статья: Докинз
Влияние де Сада на умы и другие части тела[править]
Дань уважения[править]
Восхищенный трудами де Сада, Октав Мирабо посвятил ему роман «Сад мучений».
Почитали де Сада и французские символисты во главе с Бодлером.
А в замечательной повести Шекли «Место, где царит зло» де Сад на пару с Захер-Мазохом и Жилем де Рец даёт бой Эдгару По и французским символистам, вдохновляемым самим Сатаной. Наш герой в интерпретации Шекли — по сути, маньяк, выступает как апологет именно человеческого, а не демонического зла. Что интересно — побеждает. Правда, ненадолго.
Стоит вспомнить и чудную пьесу Мисимы «Маркиза де Сад», где наш сабж на сцене так и не появляется, оставляя свою супругу страдать от его аморальности в компании кого ни попадя.
Не забудем и итальянского режиссёра Паоло Пазолини с его «Сало или сто двадцать дней Содома». Несмотря на вольности в обращении с материалом (действие картины перенесено из Франции XVIII века в Италию времён Второй Мировой), дух де Сада передан довольно верно. Что примечательно, изобразивший фашиков содомитами Паоло в ходе подготовки фильма к выходу сам был убит в не очень вежливой манере.
Эдичка Лимонов в «Священных монстрах» также отдаёт маркизу дань уважения:
Тюрьма — вселенная Сада. Тюрьма — царство насилия государства над личностью. Лязг ключей, холодные железные койки, железные двери, решетка на окне, процедура кормления (в кормушке руки и кусок торса баландера) вывод из камеры (руки позади), обыскивание заключенных. Все ритуалы убийства воли человека. Сад прожил в тюрьме больше, чем на воле. Все его произведения (и пристойные моральные пьесы его и непристойные чудовищные романы — поэмы насилию) о тюрьме. Вне тюремного каземата, донжона, крепости Сад действия не мыслил. Он создал вселенную насилия, и сам, никак не склонный к насилию, всего лишь как доктор, дал свое имя одному из симптомов.
В Интернете[править]
Известный тролль Википедии Smartass считает, что де Садом разработаны фундаментальные принципы и приёмы современной порнографии. Если это так, то, значит, маркиз затроллил не только современников, но и своих последователей и подражателей. Ибо если пользоваться приёмами де Сада, не обладая при этом сравнимым талантом (а таково большинство подвизающихся в порнографическом жанре), то собственно порно превращается в жуткое говнище и причиняет не радость, а унылый висяк.
Де Сад и анонимус[править]
Дружок, мы же знаем, зачем ты читаешь эту статью. Что, не ожидал увидеть здесь рассуждения о философии? Прости, дружок, всё это написано для твоего образования. Тебя же невозможно просвещать, если не завлечь предварительно скандальной репутацией талантливого аристократа (де Сад, похоже, об этом тоже знал). Раз уж ты осилил статью до этого раздела — вот тебе награда. Устройся поудобнее. Приготовь правую руку. Расстегни… впрочем, это ты хорошо умеешь. Готов?
Начинай!
- Она положила нас бок о бок на кровать, и по ее знаку мы руками принялись возбуждать друг друга. Вначале язык Дельбены проник глубоко во влагалище Эвфрозины, а ее пальцы нежно и часто массировали нам обеим задний проход, потом она оторвалась от моей подруги и впилась в мою куночку. Таким образом, мы с Эвфрозиной, получая три удовольствия одновременно, вместе дошли до кульминации и разрядились мощно и ликующе, как мушкеты. После короткой паузы неутомимая наставница перевернула нас, и мы предоставили в ее распоряжение свои ягодицы; она впивалась поочередно то в задний проход Эвфрозины, то в мой и сладострастно причмокивала. При этом она успевала бормотать восторженные слова и покрывать поцелуями наши ягодицы, и в конце концов мы едва не потеряли сознание от восторга.
- Замечу мимоходом, что немногие женщины по-настоящему сознают, насколько важно, чтобы кто-нибудь в это время пососал им влагалище и открыл шлюзы для клокочущей и переполняющей их спермы, и в такие моменты ничто так не требуется им, как ловкий и проворный язык. И я со всем пылом своей страсти оказала ей эту услугу. Опустившись на колени между величественных бедер Онорины, я ухватилась за ее талию руками, прижала ее тело к себе и впилась языком в куночку; я жадно лизала ее, а жаркое дыхание, вырывавшееся из моих ноздрей, заставляло ее клитор разбухать и подниматься. А какие ягодицы дрожали в моих ладонях! Им могла бы позавидовать сама Венера.
- Новый приступ экстаза, и снова я извергнулась; больше выдержать я не могла: я схватила Фонтанж, подмяла ее под себя, прижала свой клитор к ее хоботку и, энергично двигая тазом, впилась в ее губы; тем временем мои наперсницы щекотали мне зад, звонко шлепали по нему ладонями, пощипывали и покусывали его, дотягивались руками до моего влагалища и не давали ему передышки; одним словом, они погрузили меня в океан наслаждения, и я выжала из себя все в момент десятого своего оргазма, залив горячей жидкостью маленькую куночку самой очаровательной и непорочной из девиц.
Пища для ума — цитаты[править]
Поклонение женщине, даже самое невинное, свидетельствует о ничтожестве и испорченности мужчин. То, что называется любовью, — это всего лишь желание получить удовольствие: пока это желание существует, поклонение бесполезно, а когда вы его удовлетворили, поклонение бессмысленно.
Хотя Природа благоволит к вашим подданным, они живут в страшной нужде. Но не по своей лени, а по причине вашей политики, которая держит людей в зависимости и преграждает им путь к богатству; таким образом, от их болезней нет лекарств, и политическая система находится не в лучшем положении, чем гражданское правительство, ибо черпает силу в собственной слабости. Вы боитесь, Фердинанд, что люди узнают правду, ту правду, которую я говорю вам в лицо, поэтому вы изгоняете искусства и таланты из своего королевства. Вы страшитесь проницательности гения, поэтому поощряете невежество. Вы кормите народ опиумом, чтобы, одурманенный, он не чувствовал своих бед, виновником которых являетесь вы сами. Вот почему там, где вы царствуете, нет заведений, которые могли бы дать отечеству великих людей; знания не вознаграждаются, а коль скоро в мудрости нет ни чести, ни выгоды, никто не стремится к ней.
Слабость физической природы, недостаток умственных способностей, проклятые предрассудки, в которых нас воспитали, бессмысленная боязнь религии и законов — вот что отвращает глупцов от дороги преступления, вот что мешает им наплевать на мораль. Но всякий энергичный, полный сил человек, наделенный душою деятеля, который, как это и должно, предпочитает себя другим, умеет находить равновесие между их интересами и своими, умеет не бояться смерти и презирать рамки закона. Такой человек понимает, что огромное множество несчастий других, которые он никак не может ощутить физически, не идет ни в какое сравнение с тем, пусть самым маленьким, наслаждением, которое выпадает ему. Наслаждение его радует — оно в нем, а преступление не задевает — оно вне его. Итак, я спрашиваю, какой же человек не предпочтет то, что его радует, тому, что ему чуждо, совершенно не трогает, ради того, чтобы доставить себе удовольствие?
— Надо отжарить ее, братец, — заявила Дюбуа, — и отжарить как следует, другого способа наставить ее на путь истинный я не вижу: любая женщина быстренько воспринимает принципы того, кто ее сношает. Хорошее совокупление только сильнее разжигает факел философии. Все моральные и религиозные принципы мгновенно рушатся перед натиском страстей, поэтому дай им волю, если хочешь перевоспитать девчонку.
Идиоты! Какова же эта мораль, которую вы проповедуете? И неужели человеку нужна такая мораль, чтобы жить в довольстве? Мне, дитя мое, известна лишь одна: та, которая делает меня счастливым, несмотря ни на что, мне не надо отказываться ни от чего, что может послужить для моего благополучия в этом мире, пусть для этого придётся смущать покой других, присваивать их добро.
Так разве Тот, Кто всё соединяет, Кто определяет все побуждения наши, не является Тем, Кого мы полагаем самым дорогим, самым почитаемым, к Кому мы питаем все те восторженные чувства, кои Он вложил в нас?
Галерея[править]
Первая оргия Жюстины
Алсу?[править]
- Владимир Сорокин
- Гийота
- Бомарше
- Вольтер
- Дидро
- Жан-Жак Руссо
- Философия
- Христианство
- Мораль
- Секс
- Любовь
- БДСМ
- ББПЕ
- NSFW
- Месье знает толк в извращениях
