Алексей Михайлович Романов
Лучше слезами, усердием и низостью перед Богом промысел чинить, чем силой и славой
В тихом омуте черти водятся!
| Алексей Михайлович «Тишайший» Романов | |
|---|---|
 | |
| Годы жизни | 19 марта 1629 — 8 февраля 1676 |
| Годы правления | 1645 — 1676 |
| Предшественник | Михаил Фёдорович |
| Преемник | Фёдор III |
Алексей Михайлович «Тишайший» Романов — эпически злобный тихий тиран, мирный завоеватель и порождатель императоров чреслами. Доставляет, в первую очередь, резким контрастом между своим прозвищем в истории и реальными деяниями, по которым он во многом переплюнул как сынишку, так и одного из разрекламированных предшественников и вообще всех, кроме коммуняк. Прозвище, кстати, в те боярские времена имело несколько иной смысл: «Тишайший» (от латинск. clementissimus) — почётный титул, указывающий на спокойствие и благоденствие в стране, или же «Богобоязненный», а вовсе не на смиренный нрав августейшей особы, однако в таком толковании применительно к Алексею звучит оно ещё более лулзово.
Исторический портрет[править]
Приветливый, ласковый царь Алексей Михайлович дорожил величием своей царственной власти, своим самодержавным достоинством: оно пленяло и насыщало его. Он тешился своими громкими титулами и за них был готов проливать кровь. Малейшее случайное несоблюдение правильности титулов считалось важным уголовным преступлением.
Современным людям, перед глазами которых прошло невиданное доселе количество войн, революций, смен власти, геноцидов и прочих развлечений матушки Истории, век семнадцатый кажется тихим, мирным и абсолютно не интересным временем. Наверное, большинство читателей этой статьи, которых хоть чуточку забавляло в школе изучение жития собственного отечества, радостно пропускали этот период и спешно перелистывали свой учебник на следующий параграф, где их ждал Петр I и его буйные начинания.
На самом деле, век, в котором довелось править герою нашей статьи, несмотря на свою кажущуюся инертность, был огого каким насыщенным и «бунташным». Русь только-только начинала оправляться от бардака Смуты, ещё не замолкли пушки польских гусар-лисовчиков, а на севере и на юге подымались новые мощные государства. В то же время народ, находившийся между молотом и наковальней разрухи, налогов, а также самоуправства воевод и бояръ, ещё помнил, что такое «воля», и частенько бунтовал. Малейшая ошибка — и твоя держава рухнет в тартарары, куда ей помогут отправиться как внутренние, так и внешние силы. Срочно требовалась рука, способная бить жёстко и в то же время гладить мягко. Этой рукой и стал Алексей Михайлович.
Царем он стал очень рано — в 16 лет. Конечно, для того времени мальчик Алеша был довольно просвещенным, любил читать книжки, был вдумчив и миролюбив, был хорошо развит физически, что по сравнению с его слабохарактерным и чуть ли не юродивым отцом Михаилом Федоровичем было несомненным плюсом. Но управлять государством в одиночку, понятное дело, не мог. Помогал ему в этом сложном деле его дядька — боярин Борис Морозов, который первоначально правил за него и даже выступал в роли свахи, устроив всероссийский конкурс красоты и самолично подобрав царю хорошую невесту. После экономической аферы с солью от помощи любимого дядьки пришлось отказаться, и на его место встал патриарх Никон. Первоначально они с Алешей были в одной связке, но вскоре властолюбивый патриарх стал перетягивать одеяло на себя, утверждая, что «священство выше царства», как канонiчно и должно было быть. Царь к тому времени уже вырос, окреп, побывал в боевых походах, самолично усмирял восстания, расстрелял миллиард русских людей. В общем — стал привыкать держать вожжи в своих руках. Всякие помощники ему стали не нужны, и вскоре Никон отправился в ссылку. Но обо всех этих перипетиях гораздо подробнее вы прочтёте ниже, здесь же мы вам расскажем конкретно о самом царе.
Как уже говорилось, Михалыч был мужиком крепким. Особенно поражали габариты его живота, который, однако, по тогдашним русским эталонам мужской красоты считался очень даже сексуальным. Впечатляла также его силища — в молодости царь в одиночку ходил на медведя с ножом и рогатиной, и притом удачно, хотя однажды медведь его помял. Вообще, охоту он любил, а в особенности соколиную, которая, по его выражению, «веселит сердца печальных и забавляет весельем радостным». Даже сборник правил соколиной охоты написал, в котором значилось бессмертное «Делу время — потехе час».
Лучше всего Алексея Михайловича характеризует сделанный заезжим голландским художником портрет… его кота. Да-да, это не опечатка, именно кота. Просто самого монарха было рисовать не очень-то по-христиански, вот и изобразили его по тогдашней моде иносказательно, эзоповским языком. Одного взгляда на рисунок достаточно, чтобы понять — у царя был не простой характер. Кошачий лик суров и не располагает к уютному поглаживанию, острота усов обжигает, уши как у разъяренного корридой быка, готового пронзить обидчика. Что интересно, его сына Петра тоже звали котом за его усы. Более того, прозвище его прадеда было Кошкин. Так что вполне возможно, что у нас могла быть династия не Романовы, а Кошкины.
А вообще, образ Алексей Михайловича в народе остался вполне даже положительным. Ведь именно с ним связывались все притчи про «Царя-Батюшку, При Котором Молочные Реки и Кисельные Берега». А как иначе, ведь несмотря на все репрессии, ломку сознания, церковные расколы и прочее, он первым начал проводить политику патернализма (от латинск. paternus — отцовский), при котором за своих подданных думает хозяин. Да и внешне он был похож как раз на того, кого мы называем царь с большой буквы. Не так ли?
Что сделал?[править]
Если вкратце, то именно на Алексее лежит заслуга тяжкая вина за превращение России в ужасное-преужасное сверхцентрализованное государство. Образцом для подражания у Алеши всю жизнь был Иван Грозный. По сути, абсолютизм и соответствующее ему озалупливание церкви являлся закономерным историческим этапом любого европейского государства в ту эпоху.
Но это, ясное дело, в компетенцию Михалыча не входило. Свою задачу он знал довольно хорошо и был вполне православным тираном: все годы своего правления занимался в основном анальным доминированием своих еще не совсем покорных подданных и расширением границ. Даже создал первую настоящую секретную службу на Руси — Приказ тайных дел, который должен был следить за всякими неблагонадёжными боярами, вояками, чиновниками, да следствие вести цареугодное по делам боярскiмъ. Однако благодаря любви к военным эффектам его младшего сына Петруши, сеявшего уже на вспаханной почве и затмившего папашу перед лицом благодарных потомков, о последнем теперь часто вспоминают чуть ли не как о царе-тряпке. А зря, ведь именно его рук дело…
…выпиливание начатков общероссийской демократии[править]
Ты удивишься, мой дорогой приверженец общечеловеческих ценностей, но Рашка после смуты являла собой одну из наиболее свободных стран мира. Более того — выборы царя Михаила Романова были первыми (!) в истории Руси-Рассеи всенародными выборами — правда, по ещё не зародившейся традиции, всё шло несколько не так, как можно подумать, и выбирали абсолютного монарха, да ещё и с папашей-патриархом. Но, тем не менее, в годы правления Михаила Земские соборы собирались чуть ли не ежегодно — то есть, фактически страна являлась чуть ли не республикой.
Разумеется, по своей тихости сабж не мог без слёз смотреть на этот бездуховный беспредел. Созвав Собор в 1649 году и приняв там новые законы, царь обрёл достаточную опору в обществе и быстренько разогнал по домам всю эту свободолюбивую пиздобратию. После этого Соборы ВНЕЗАПНО стали собираться всё реже и реже — да и нахер они нужны, если царь и без того мухи не обидит?
Следует отметить, что Земский собор — это не нынешние депутаты, чьё основное занятие — весь депутатский срок пиздеть в Думе или лоббировать крупный бизнес, а орган, собиравшийся по мере надобности — чего людей от работы отрывать? Последний раз Земский собор созывался в 1681 году, то есть уже при сыне Алексея, Фёдоре.
Бизнес по-царски[править]
Алексей Михайлович любил свою страну и уделял большое внимание её экономике. А как иначе — ведь жили в те времена в условиях постоянной войны, которая штука весьма затратная. Вот и приходилось заниматься верховным лицам страны мошенничеством. Правда, все «прожекты» вскоре терпели крах, когда народ вставал на свою же защиту, и царю-государю приходилось самому выгребать все говно. Но это не так уж и важно, ведь тогда система госмашины ещё не была отлажена до конца. А всего лишь через пару веков она перестанет давать сбои, и любые махинации власти народ будет встречать покорно и с согнутой головой.
А пока на дворе век семнадцатый — век бунташный.
Не сыпь мне соль на рану…[править]
В 1646 году Алексей и уже упоминаемый выше боярин Морозов решили уменьшить тяготы народа путем уменьшения основных налогов и увеличения косвенных. Царский перст указал на соль.
Современному обывателю вряд ли будет понятна суть данной аферы. Дело в том, что тогда соль была таким же косвенным товаром, как сейчас электричество или газ. То есть без нее прожить было вообще невозможно. Ну не было тогда электрических холодильников, так что сохранить мясо в съедобном состоянии можно было только путем вяления и соления. И это бы еще ладно, ведь были же ледники в погребах, но ведь и в буквальном смысле тоже:
Солёная
Никто как бог!
Не ест, не пьет
Меньшой сынок,
Гляди — умрет!
Дала кусок,
Дала другой —
Не ест, кричит:
«Посыпь сольцой!»
А соли нет,
Хоть бы щепоть!
«Посыпь мукой», —
Шепнул господь.
Раз-два куснул,
Скривил роток.
«Соли еще!» —
Кричит сынок.
Опять мукой…
А на кусок
Слеза рекой!
Поел сынок!
Хвалилась мать —
Сынка спасла…
Знать, солона
Слеза была!..
Натрий необходим для сердечной деятельности, хлор — сырье для соляной кислоты желудочного сока. Полностью бессолевая диета смертельна.
Налог же на соль превышал рыночную цену почти в два раза. В результате царской аферы соль на рынке подорожала в 10 раз. Купцы взвыли — несмотря на необходимость товара, продать его было невозможно — крестьяне и ремесленники поплевались и понадоставали из закромов хитрые приспособления вроде двойных сундуков со льдом. А налог, как ни крути, платить было нужно. Государство конфисковало сотни тонн ходового товара, — формально, конечно же, за неуплату налогов, которые даже гипотетически невозможно было уплатить, — и уже через годик отменило налог. Итого, государству достался знатный куш в сотнях соли, ему стали должны почти все крупные и мелкие купцы, и рынок сбыта стал полностью контролируем. Четко оформилась система — кто принесёт бОльшие взятки чиновнику, выдающему разрешения на торговлю, тот и будет бизнесманом.
При этом госчиновникам открыто увеличили жалование, понадавали льгот. Естественно, простой люд смотрел на цены, заглядывал в свои тощие кошельки, потом на жирующих чинуш и стал что-то смутно подозревать. Царю послали челобитную, жалобу на бояр и потребовали созвать очередной Земский собор. Но по обычаю того времени все челобитные клались в долгий ящик (откуда и пошло выражение), где благополучно забывались. Тогда народ встретился с царем самолично. Случилось это в тот самый момент, когда Тишайший возвращался из Троице-Сергиевого монастыря с богомолья. Тот, аки Путин, бунтовщиков выслушал, пообещал разобраться и спокойно укатил домой. На следующий день чернь снова оторвала Алексея от богоугодных занятий (церковного хода) и опять за своё: «разберись, да разберись». Царь так же спокойно и рассудительно попросил их подождать конца службы (прямо как тот англичанин из анекдота про Темзу), а чуть позже отправил своих переговорщиков разбираться.
Но «Темза» вскоре вышла из берегов. Чем-то эти делегаты народу не понравились, и он обиделся по-настоящему. Огромная толпа мелких лавочников, ремесленников и просто проходимцев ринулась в бой. Москва так не пылала со времен пшекского нашествия. Белый и Китай-город сгорели начисто. Многих чиновников, бояр и стрельцов попросту перерезали. Бунтовщики отлично оттянулись за все свои несчастья, знатно пограбив многие дома зажиточных.
Итогом всего этого хаоса стал Земской собор. Налог был отменен, виновники наказаны. Царь притворился, что так оно и должно быть, но стал готовиться к реваншу. Примечательно, что своего любимчика Морозова Алеша так и не выдал, без колебаний отдав толпе на расправу другого боярина, который неудачно подвернулся под руку «доброго» царя.
Медь серебряная[править]
Одного финансового скандала Алеше не хватило — в 1662 году разразился другой. На этот раз все было серьёзней, и с первого раза даже не поймешь, что произошло-то.
В то сказочное время, да и гораздо позже, в российской казне наблюдался настоящий бедлам с монетами. Ввиду того, что своих рудников не было, монеты делали путем перечеканивания всякой иноземной лабуды типа всяких иоахимсталлеров (aka «ефимки») и т. п. в копейки и полушки. Это-то ладно, приемлемо, но дальше пошло нарушение всех экономических законов. А все из-за войны с Речью Посполитой и разворованной казны…
Суть такова. Так как серебра не хватало, по науськиванию Ордина-Нащокина (коий вообще по Иноземному приказу числился), решили считать одну медную монету равной серебряной. Меди оказалось завались, и станок так и застрекотал… Уже понятно, что из этой затеи выйдет одна только инфляция, но горе-экономисты и тут умудрились все испортить, начав собирать налог серебром, а выдавать жалование — медью. Результат предсказуем — падение меди и обвал экономики. Так как за этим тёмным делом стояли те же личности, что и за соляной эпопеей, то народ озверел. Оно и неудивительно — налоги требовали платить только серебром, жалование же служивым людям платили медяками. За два годика за 1 рубль серебром стали давать 20 рублей медью.
В тот день Алексей Михайлович мирно отбивал себе поклоны в Коломенском, как вдруг огромная и явно агрессивная толпа челяди с криками «Чему верить?» и «Казнить бояр!» вывела его на улицу, обступила со всех сторон и, хватая его, ЦАРЯ ВСЕРОССИЙСКОГО, за пуговицы, принялась нести какую-то околесицу про медные деньги. Состояние Михалыча ёмче, чем словом «охуел», не выразить. В ужасе он стал обещать толпе все, что ему приходило на ум, клялся крестом, Господом Б-гом, и даже бил по рукам с каким-то вонючим смердом…
Когда дым рассеялся, толпа повернула обратно, а руки перестали дрожать, царь понял, что или он, или его. Или опять как 16 лет назад с солью, или надо начать действовать. Видно, желая подстегнуть Алексея, та толпа, что шла из Коломенского, встретилась с другой толпой, идущей навстречу, и вместе они опять направились к царю, причём было ясно — простыми разговорами дело не закончится. Но тут на помощь Алексею из Москвы прискакал верный ему отряд стрельцов. Буквально через час эти древнерусские росгвардейцы догнали бунтовщиков, порубили их саблями, а трупы утопили в реке.
Учтя все прошлые ошибки, Тишайший начал проводить репрессии, коим подверглось около семи тысяч человек. Кого-то били, кого-то отправляли в ссылку, а кому-то выжигали клеймо с буквой «Б» — бунтовщик. Реформу же на всякий пожарный свернули и для виду наказали парочку мелких дьяков. Народ оказался в дураках, а царь при деньгах. Впрочем, на фоне махинаций, творившихся у французов (это они придумали финансовые пирамиды), это было ватненько. К слову, в Речи Посполитой подобная политика вполне проканала - там, правда, в "серебряных" деньгах действительно оставили аж 15% (!) серебра. Особенно наварился на этом арендатор королевского монетного двора в Кракове, знаменитый учёный Тито Ливио Бураттини, в память о котором эта "серебряная" монета именуется "боратинка" (ага, "Поле чудес" находилось в Кракове, так что "Страна дураков" в "Золотом ключике" - ни разу не Россия!)
Курощение Украины Малороссии[править]
Здесь царю просто сказочно повезло.
К середине семнадцатого века укры были частью Речи Посполитой, где служили пшекам и литвинам в качестве унтерменшей, дешёвой рабочей силы и пушечного мяса. При этом желающих служить именно пушечным мясом среди укров было больше, чем согласных быть простым крепостным быдлом, но вот незадача — польской шляхте были совершенно не нужны лишние солдаты у их собственного короля, которых король мог догадаться и на саму шляхту натравить, напрочь изведя wolność в Республике. Поэтому за счёт государства содержали несколько тысяч т. н. реестровых казаков, а всех остальных, в реестр не вписанных, считали просто беглыми холопами. В случае войн реестр увеличивали, в мирное время сокращали. Ни королю, ни казакам такое положение дел не нравилось.
В 1648 году король Владислав, в ответ на жалобу какого-то шляхтича на обиду со стороны одной из шестёрок магната Конецпольского, поинтересовался, а есть ли у этого шляхтича сабля и яйца, чтобы самому решить свои проблемы по-мужски. Этим шляхтичем, на беду ляхов, оказался Богдан Хмельницкий, уникальный в истории, почти единственный годный вождь-укр. Под его руководством казаки внезапно восстали и выпилили сраных ясновельможных панов с помощью крымской татарвы, отчего ляхам пришлось идти с Богданом на мировую и выполнять требования казаков. Через год горилка закончилась, бабло татарам платить стало нечем, паны отошли от первоначального перепуга и нанесли ответный удар. Украм стало ой как туго. Хмельницкий, пытаясь найти хоть какого-то годного союзника (татарва предала его в самый ответственный момент), стал проситься к царю-батюшке под крыло. Царь, обрадовавшись возможности почти забесплатно прирасти землями и одновременно сунуть ежа в ляшские шаровары, замстив им разом за Смутное время и неудачную Смоленскую войну своего папани Михаила, подмахнул реестр аж на 60 тысяч казаков и отправил послов приводить укров к присяге.
Ни один народ в лоно Рассеи ни до, ни после не принимали так, как хохлов. На Украине созвали Переяславскую раду, в Москве — Земский собор. Все это сильно напоминало, говоря нашим языком, пиар-акцию для мировой общественности и своего стада подданных. В этой вашей Москве толпу народа царь спрашивал, хотят ли они, дабы укры перешли под подданство царя. Естественно, местная пьянь, купцы да простые работяги срать хотели на каких-то там хохлов, но раз царь спросил, дык значить надо. В общем, все формальности демократии были соблюдены. Алексей Михайлович не дурак был, поэтому заставил всю казацкую верхушку, а потом и ВСЕХ (даже самых нищих укро-крестьян) в Гетманщине присягнуть ему на верность — по селам ездили специальные смешанные команды из козаков и москалей, принимавших присягу и тщательно записывавших — кто принял, а кто нет. Для того времени ход очень нетривиальный — обычно присяге подвергались только всякие блахародные доны, князьки, военачальники, а на простой люд время не тратили. Сразу было ясно, что Алексей планировал вцепиться в хохлов всерьёз и надолго. А у тех и выбора-то и не было — либо паны заново вздрючат, либо идти под Турцию и принимать ислам.
Хмельницкий не успел и спохватиться — помер. Вместо него гетманом внезапно стал полулях Иван Выговский, главный писарчук и начштаба покойного Хмеля. Он быстро смекнул, что Речь Посполитая может помочь ему удержать власть (Москва подобное бы не дала сделать однозначно), и решил переметнуться обратно, но не тут-то было — москали уже не отпустили, двинув на усмирение укров приличную армию, которая потерпела от сборной укро-татаро-пшеков одно из самых серьезных поражений за весь семнадцатый век — почти полностью полёг цвет русского дворянства (что является типичной укро-гиперболой, ибо единственный приближенный к реальности источник — сам князь Трубецкой, командовавший русскими под Конотопом и при отходе оттуда, насчитал 4179 человек убитых и пропавших без вести и составил поименный их список — смотрим здесь. Потери конкретно московского дворянства — около 5 % от списочного состава). Это была чуть ли не единственная победа протоукров над Москвой, сия победа до сих пор упоминается свидомыми по поводу и без. Но, как результат: укрообщество крепко раскололось. Пшеки наладить гетманскую вертикаль власти не смогли, да и не стремились, вместо этого предложив Выговскому урезать осетра в плане реестра, прав и свобод казачества. Такие шутки не понравились никому из хохлов, и Выговский был немедленно пидорнут из гетманов, чтобы ещё пару лет повоевать на стороне Республики и в конце концов стать к ляшской же стенке по подозрению в измене.
Новым гетманом стал сынок Хмеля Юрась. После битвы при Чуднове, где от польско-татарско-выговских люлей погибла очередная русская армия, он стремительно зассал и, в свою очередь, побежал прислуживать ляхам. Но наткнулся на те же грабли, что и Выговский — иттить на уступки хохлам польская шляхта не хотела, требуя вернуть всё, как было до москальской унии, включая поместья изгнанных магнатов, холопов и уменьшенный реестр для казаков. Царь же действовал более тонко: подкупами, обещаниями, агитацией. В результате — укров разорвала эпичная, но малоизвестная гражданская война Руина, длившаяся тридцать лет (1657—1687), где два (а иногда даже три) украинских государства срались, доказывая, что только одно из них тру, а другие — сраные предатели, и выпиливая друг друга под присмотром поляков, турок и царя Алексея Михайловича. При этом гетманы систематически перемётывались от москалей к полякам и туркам, чтобы затем осознать, что в Европах и Азиях они, такие красивые, нахрен никому не нужны иначе как в качестве резиновых изделий № 2 — у турок и Юрась, и ещё один знатный укровоен Дорошенко в разное время успели поработать эдакими власовыми, освящая своим гетманским достоинством янычарскую резню хохлов ятаганами. А вот крымские татары грабили и убивали сколько хотели, для них все это обернулось лютым вином.
Курощение церкви[править]
Следует отметить, что РПЦ в России до середины семнадцатого века — это вам далеко не нынешний филиал администрации президента. В народном сознании духовная власть тогда стояла выше светской. Особенно эта тенденция усилилась сразу после Смуты, когда место патриарха некоторое время занимал отец царя. Впрочем, в семнадцатом веке такая ситуация как раз была скорее общеевропейской тенденцией. Следует вспомнить, что даже в те времена церковь, а особенно монастыри, не гнушались торговли; выращивая руками своих крестьян то, что хорошо шло за границу.
Наш благонравный няша, который истово бил 100500 поклонов в церкви каждый день, ревностно следил за современными ему внутрицерковными дискуссиями. Поначалу будущий патриарх Никон и будущий мученик старой веры Аввакум состояли в одном кружке «ревнителей древлего благочестия» и в один голос осуждали дореформенные церковные порядки, прогнившие насквозь. Царь по достоинству оценил их рвение и решил воспользоваться им, чтобы устранить церковь как самостоятельную структуру вообще, а заодно и самих ревнителей руками друг друга.
Поначалу ставка была сделана на Никона, ставшего патриархом. При нём были проведены церковные реформы, заставившие срать кирпичами половину России. А дело было так: за сто лет до Тишайшего с Никоном свежепомазанный царь Иван Грозный решил, что неграмотные попы и шифрующиеся под монахов содомиты гневят Б-га и позорят Третий Рим, созвал Стоглавый собор и на нём добился утверждения определённых правил и догматов русской Церкви, вошедших в сборник «Стоглав». В их числе были и обряды крещения двумя перстами, и «сугубая (то есть двойная) аллилуйя» (припев «аллилуйя-аллилуйя, слава тебе, Боже!»), и другие колдовские спеллы родом из византийской старины. Всех, кто Стоглаву не следовал, ждали анальные кары и отлучение от Церкви. В то же самое время у греков православие развивалось, все старые обряды пересматривались в пользу новых, и даже внешний вид попов менялся под турецкую моду. Везде за пределами России, в том числе и у хохлов, новогреческий обычай принимался, а у нас задирали нос и подражать каким-то потуреченным не желали. В итоге греки и прочие православные, хоть и брали взятки от Москвы, но нос от «московских раскольников» всё же воротили. При Рюриковичах на это можно было начхать, потому что земли хохлов и бульбашей, независимо от веры, были «отчинами и дединами» московского князя, как ближайшего родственника когда-то правивших в Киеве и Полоцке русских князей, и уже на этом основании он имел право пытаться отобрать их у нынешних польско-литовско-шведских хозяев.
А вот Романовы, бывшие царёвы холопы, в реконкисте русских земель совсем не могли упирать на свои наследные права, которых не имели. Национализм тогда ещё тоже не изобрели, и аргумент, что власть инородцев — это что-то плохое, понимания у угнетённых ляхами-свеями масс не находил. Всё, что оставалось, это вопрос веры — короли-де с султанами все сплошь латынцы альбо басурмане клятые, веру предков рушат-угнетают, а у нас тут исконно православный царь-батюшка есть! Но с православным обрядом от отечественного производителя царь не годился в освободители: как же оборонять православие у хохлов с бульбашами, когда они все троеперстно по-царьградски крестятся, а у нас за такое Стоглавом постановлено от Церкви отлучать? В общем, решил Тишайший унифицировать обряды, и сделать это в том же духе, что и его сынишка, за счёт попрания отечественной Духовности — заимствовав у греков ПОДЧИСТУЮ ВСЁ, вплоть до срезания лишней перекладины на восьмиконечном кресте и выбрасывания мощей, у которых пальцы не так сложены.
Народ с таких новаций просто охуел. Часть прогрессивного клира, включая вышеуказанного Аввакума, тоже. Никон и царь сделали вид, что всё хорошо, а кто не с нами, тот козёл и за базар ответит. Как результат — единственное, блджад, в дореволюционной истории России действительно массовое преследование схизматиков. Преследование самое настоящее, с (само)сожжениями, массовыми ссылками и многолетними осадами мятежных монастырей. В этом месте сынок сабжа Петя нервно курит своё любимое антихристово зелье, да. Никон был также отличным коммерсантом, на своем посту он удачно подсуетился и стал главным торговым партнером для голландцев, которые в тот период вовсю делали бизнес на внутреннем рынке Московии.
Причём весь цимес здесь в том, что инициатором выпила неугодных была не церковь и не курируемые ею структуры (как это имело место в той же Европе), а вполне себе светское государство. Словом, на Б-га здесь откровенно возложили болт, и святошам было ясно показано, кто в доме хозяин. Они хорошо усвоили этот урок — ибо те, кто усваивал плохо, отправлялись гнить в сибирские болота (ну или в Прибалтику: именно со староверов началась массовая эмиграция из России) или гореть в келье.
Ну и, разумеется, Никона тоже отправили КЕМ сразу же после завершения реформ. А нехуй тут думать, что тоже чего-то стоишь, когда есть богоподобный царь хранимой этим самым Б-гом России. После такого экстерминатуса, учинённого церкви, неудивительно, что Петру почти без сопротивления дали делать с ней всё, что угодно. Тем более, что часть особо тупых перемен откатили обратно ещё до Петра. Но, тем не менее, вплоть до конца Ымперии раскольники-старообрядцы почитались неблагонадёжными и были поражены в правах. Отчего не стоит удивляться финансированию староверами-купцами Морозовыми и Мамонтовыми большевиков, эсеров и разных прочих борцов с самодержавием.
Курощение казачества[править]
А здесь царь повёл себя как весьма винрарный и довольно тонкий тролль.
Если кто не в курсе, то казачество по тем временам — это такие полулегальные варвары. Можно сказать, что они были вроде тогдашних степных кочевников, только «за веру» и по редким обстоятельствам «за царя и отечество». А можно — что они были вроде европейских не то пиратов, не то корсаров (причём сами толком не зная, в какую сторону придётся склониться завтра, исходя из нужд момента). В любом случае, традиционное занятие всех подобных обществ было поставлено у тогдашних казаков на очень широкую ногу.
Ну разумеется, наш тихоня не мог так оставить этого дела. С откровенным подъёбом составлялись грамоты в духе «а хули вы на персов лезете? У меня с ними мир, блджад, а ну руки прочь от их корованов на Каспии!» Разумеется, казаки не могли реагировать на это без обиды и в конце концов начали открыто посылать царя миловаться с его разлюбимыми персами. На это наложилась ещё и ситуация с церковным расколом, которому многие казаки, мягко говоря, не сочувствовали.
Главным по посыланию был назначен некто казак Степан Разин, уроженецъ донской станицы, в первую очередь известный широким народным массам бросанием персидской княжны в набижавшую волну. А вообще, он был человеком знатного по казачьим меркам происхождения, с соответствующим образованием (уклон в дипломатию, иностранные языки и военное дело), лидерскими качествами и, разумеется, амбициями. И зуб на царскую власть имел — братца его повесили за то, что тот не пошел на фронт воевать с поляками. Однако всей этой плохо организованной казачьей гопоты не могло хватить против мощи бездушной машины Системы, и после нескольких винов, впечатляющих в основном разрывом шаблона, казаки и случайные прохожие предсказуемо огребли от царских полководцев. После чего были проведены массовые зачистки всех казачьих территорий (например, Астрахани, которую вырезали с особой тщательностью, как рассадник вольницы), до которых Москва смогла дотянуться. Собственно, примерно с этого момента казачество почти умерло как свободолюбивая самоуправляемая гопота (добил же её в этом качестве опять же сынок Петенька), и уже ничто не мешало перерождению его в цепного пса кровавого царизма.
Алсо[править]
- Примерно в то же время Алёша стал вводить полки иноземного строя, активно назначая на командирские посты всякую немчуру, наверняка не особо доверяя обычным русским служилым людям. Да только ушлые европейцы скинули в далекую Россию премудрости прошлого, шестнадцатого, века, так что Петруше в наследство досталась такая же тактически на поколение отсталая армия, как и Алеше после Смутного времени.
- Алексей Михайлович построил первый русский военный корабль — фрегат «Орёл». К сожалению, повоевать сей фрегат не успел — Стенька Разин с перепою постарался. А вся слава «дедушки русского флота» досталась ботику Петра.
- Соборное уложение 1649 года — первый в России свод всех законов, действовавший 183 года аж до Николая Павловича.
Смерть[править]
Царь умер, не дожив до 47 лет, что было несколько неожиданно. Сейчас по этому поводу высказываются интересные версии, связанные со свинцовым водопроводом в Москве семнадцатого века. Якобы Алексей и все его дети, окромя Пети, пили воду из этого водопровода и потому имели нехилые проблемы со здоровьем. Пётр же, сосланный вместе с Нарышкиными за пределы Москвы с раннего возраста, был избавлен от этой участи и сохранил крепкое физическое здоровье (хотя это и не спасло его от тяжелейшей болезни на голову).
Современные в говне моченые утверждают, что причиной смерти стал сердечный приступ, но кто знает.
Всё равно, пользуйся благами цивилизации осмотрительнее, Анон!
Итоги правления[править]
Всеобъемлющи.
Из полукрестьянской-полуказацкой полумонархии-полуреспублики, по степени всеобщего распиздяйства соперничавшей с Речью Посполитой, Россия превратилась в державу с охуенными предъявами к соседям и очень сильной центральной властью. Был создан бюрократический аппарат, готовый по первому чиху текущего хозяина Кремля стаей растерзать всё, что движется в неправильном направлении. Народ приучился к мысли о том, что царь контролирует ВСЁ и больше надеяться не на кого. Словом, Система была создана, шестерёночки закрутились.
Унылый двадцатилетний холивар между Нарышкиными и Милославскими, последовавший за смертью Алексея, на первый взгляд походил на ослабление гаек. Но на самом деле Система просто выжидала, пока у неё появится достойный главный винтик — и дождалась, пока подрос Пётр Алексеевич. Тогда подразболтавшиеся гайки и были затянуты до срыва резьбы.
А почему всё-таки Тишайший?[править]
Так хитрожопейший же. Это сынишка мог куражиться по полной — более того, от него даже ждали этого. Алексею же приходилось многократно ломать сопротивление самых разных слоёв общества, и потому ему было жизненно важно изображать из себя доброго дядю хоть перед кем-нибудь. И действительно, «своих приближенных» он старался не репрессировать, а максимум вламывал им персональных пиздюлей руками и ногами, что по тем временам канало за отеческую ласку. И то потом заглаживал свою вину подарками.
Кроме того, как уже говорилось, внешне царь проявлял лютую набожность. Это было нужно ещё и для того, чтобы показать себя перед народом не только Хозяином, но и настоящим авторитетом в вопросах веры — чтобы хоть как-то примирились с пиздецом, учинённым над апологетами этой самой веры.
Следует признать, что Алексей не только достиг основной своей цели — закрепления неограниченной власти за домом Романовых на двести с хуем лет и построения сверхмощной империи, — но и умудрился выебать мозги вообще всем. Похлопаем стоя.
Галерея[править]
Алексей Тишайший имеет непосредственное отношение к хохлосрачу
Польский гусар — большая анальная боль времён Алёши. Вследствие этого, был при нём же скосплеен
Русские солдаты из полков иноземного строя (1647). И кто сказал, что Пётр был первым?
Конотопская битва. Укры набигают на москалей
Степан Разин смишной
См. также[править]
- Пётр I — ближайший потомок
- Бессмысленный и беспощадный — в тему бунтов и репрессий
- Николай I
- Николай II
