Джузеппе Гарибальди
Что сделал ты, кем был, не это важно!Но ты при жизни стал священным мифом,
В народной памяти звенишь струной протяжной.
Горишь в веках святым иероглифом!
Что свято в слове роковом «свобода»,Что в слове «родина» светло и свято,
Для итальянского народа
Все в имени твоем объято.
Кто б ни был итальянец: ладзарони,Купец, поэт, вельможа, иль убийца,—
Он склонится, как пред царем в короне,
Пред красным колпаком гарибальдийца...
| Джузеппе Гарибальди | |
|---|---|
 | |
| Дата рождения | 4 июля 1807 года |
| Место рождения | Ницца, Франция |
| Род деятельности | Адмирал, воевал, танчики клепал; депутат парламентов Италии и Франции, пейсатель, политический деятель, пособник ZOG |
| Дата смерти | 2 июня 1881 года |
| Место смерти | Вилла на острове Капрера |
| Итоги деятельности | Италия, распространение левых и демократических идей по всему миру и Гейропке в частности, упадок ымперии Габсбургов |
Джузеппе Мария Гарибальди (итал. Giuseppe Maria Garibaldi), (также известен как Пеппино, Король Двух Миров, Меч Италии) — эпохальнейший расовый итальянский вояка, адмирал, политик, авантюрист и наёмник, одна из знаковейших фигур Европы и мира ХІХ века. Будучи уроженцем Ниццы, успел послужить Тунису Франции, Уругваю, бразильским повстанцам и в главную очередь Сардинии/Италии, к тому же едва не принял присягу печально известной Парижской коммуне. Внезапно рыба.
В первую же очередь известен за то, что послал на йух тысячелетия феодальной итальянской истории и впервые с распада Римской Империи полноценно объединил Италию под одним флагом, находясь на службе у давно ползавшего к данной цели Сардинского королевства — чего не получилось сделать у его не менее эпичного предшественника на этом поприще, Чезаре Борджиа, и многих других таких же несчастных. Нанёс чувствительный удар гегемонии Габсбургов над Италией, положил конец власти Неаполитанских Бурбонов, установил Италию региональной силой и при этом закончил жизнь народным депутатом Французской Республики. Умудрялся при помощи значительно меньшего числа солдат побеждать кратно превосходящих соперников, апофеозом чему стала экспедиция тысячи добровольцев на Сицилию, в ходе которой даже на пике (22 тыс. солдат) Гарибальди отставал почти в 6 раз от количества регуляров Неаполитанского королевства.
Первый и последний, кто обеспечил краснорубашечникам сюжетную броню.
В политической жизни был человеком-ВП: был социалистом, сочувствовал парижским коммунарам и левым силам, но при этом восхищался сугубо правыми Великобританией и США; построил всего себя на войнах (пускай и за благое дело), но был великим противником войны; был революционером, но при этом ярым противником революций, предпочитая тем размеренный прогресс и реформизм; активно поддерживал концепцию национальных государств, и при этом считал необходимым дружбу между ними — что, как покажет дальнейшая история, оказалось невозможным, ибо привет передаёт хаотичное балканоподобное расселение народов и кровавая схватка за три спорных села — и это в одной только Европушке. В будущем его кисло-сладкие идеи возьмут на вооружение т.н глобалисты, но и у них ничего не получится — да и они вроде как не против таких неудач, что какбэ намекает. По сумме всех прилагательных, может считаться рок-звездой своего времени. А что? Хоть рокк в то время ещё не ебол, он успел написать несколько романов, пьес и мемуаров. Не говоря уже о потоках прижизненной славы.
Отчасти был единственным успешным проектом орла в панталонах, великого геостратега и шохмодизда мировой политики Наполеона ІІІ. Причём что самое интересное — Гарибальди стал возможным сугубо из-за попыток Бонапарта остановить его, и в последствии итальянец отвечал ему лучами добра и любви, но после взятия Бонапарта в плен и создания военного правительства, несмотря на нелюбовь луиджиков к лягушатникам, поддержал республиканцев и записался во французскую армию. После этого жил в Италии, депутатствовал во Франции и умер в почётной старости на собственной вилле, оставив миру четверых детей разной степени винрарности. Считается отцом итальянской нации, а точнее одним из.
Есть, впрочем, и другая точка зрения: страна просто ждала какого-нибудь эффектного рыцаря в сияющих доспехах, ибо всю Италию ещё с позднего Просвещения мариновали всякие якобинцы, карбонарии, младоитальянцы (которые в будущем обеспечат рождение всяких весёлых националистов, самыми эпохальными из которых окажутся младотурки) и прочие протогарибальдийцы, о загадочном Рисорджименто говорили уже многие годы, феодальные власти почти не имели народной поддержки, а молниеносные успехи связывают с содействием сабжу соратников-жыдомасонов — т.к больно быстро он Итальяшку подмял под себя, да ещё и отказался забрать себе все бразды правления, передав весь успех сардинцам.
Ранние годы[править]
Родился будущий Король Двух Миров 4 июля 1807 года в Ницце, на то время бывшей частью Франции. Времечко припало как раз на пик правления Европой величайшего выходца из Италии со времён Да Винчи и просто интересной личности, Наполеона Бонапарта. И если у последнего французские корни таки имелись, то вот Гарибальди был чистым итальянцем, причём ещё с рождения были предпосылки к его дальнейшим приключениям — отец мальчика зарабатывал на жизнь тем, что владел небольшим торговым судном, что какбэ намекает — один такой небогатый мореплаватель сделал Испанию самой большой страной в мире на три с хером века.
Положняк в те годы был весьма удручающий. Уже двумя годами позднее в войне Пятой коалиции Напо с трудом поломает австрийцев, что при их статусе и статусе Бонапарта можно считать ничьёй или в лучшем случае пирровой победой, ибо оные таки подчинились. Ценой большей части французской армии, немалого числа годнейших генералов и одного из главных друзей Бонапарта и маршалов Империи, Ланна. А весьма большой ЧСВ потухающей империи в купе с её искренней верностью французскому делу и вовсе превращает исход в эпик фейл. Далее, не извлекая урока из ситуации, император французов посрётся с ранее союзными испанскими Бурбонами, чем быстро откроет против себя второй фронт; а тремя годами позднее, так и не поняв своей ошибки, откроет ещё и третий. Этим зевком, несвойственным полководцу, и воспользовались давимые Парижем англосаксы и прочие гермашки, и как только последняя французская нога покинула пределы Российской империи, судьба Франции была уже предрешена — на неё накинулась вся Европа.
По итогу этих событий Европе в большей степени был возвращён дореволюционный порядок и баланс — кроме, разве что, России, обретшей в свои руки Польшу, да и в целом претендовавшей на роль мирового полицейского.
Тем не менее, сгноив Бонапарта и всю сугубо лояльную ему имперскую элиту, члены Коалиции убить идею всё же не смогли, и когда Франция пала, очаги республиканизма начали цвести во всём мире, от Италии с Германией до испанских колоний.
Поначалу будущему Папочке всей Италии грозила такая же, канонічная судьба — становление священником, ибо у тех было целое государство, да и духовенство всё ещё было non penis canina, но этот путь в будущем красиво осмеёт Стендаль. Вместо этого уже с пелёнок Джузеппе увлекался приключениями на жопу и иногда духовно обогащался — в большей степени уже много после первых шагов в своей самостоятельной жизни.
Так или иначе, в 15 лет Джузеппе начинает работать на торговых судах и из юнги-полотёра к 25 годам дослуживается до звания капитана торгового флота. Собственно говоря, будь сабж несколько меркантильнее и приземлённее, на этом можно было бы и закончить — бытие капитаном в таком молодом возрасте уже гарантировало весьма и весьма хлебную пенсию, если не просрать свой потенциал. Но Гарибальди не был бы Гарибальди, если бы на этом остановился — о простых капитанах романов не пишут.
Как раз в юном возрасте, в перерывах между драянием галюнов и палуб, наш молодой моряк знакомится с романтизмом и изучает Ренессанс, а вместе с этим и классические произведения, которые удаётся достать. Что во многом и влияет на мятежный ум оного, который ещё пока не дал знать о себе. Немало повлияли на Юзика и события в мире.
Situazione en nostra Italia[править]
Традиционно в Италии было по меньшей мере три центра власти: Венеция, Королевство Обеих Сицилий (т.е Неаполь), и папский Рим. Все эти три региона с разным успехом участвовали в амбициозных по слову, но совершенно неудачных для всех по делу войнах.
Наиболее характерными можно назвать Итальянские войны, начатые королём Франции Франциском І, и длившиеся в разной степени напряжённости 60 лет: во-первых, они остановили Ренессанс, во-вторых, в их ходе был разгромлен сильный и опасный клан воссоединителей Борджиа, сильно ослаблено некогда сильное Папство, а Неаполь (т.е половина Италии) перешёл под контроль Габсбургов и был отбит у оных только спустя десятки лет.
В этом вялом, как старческий мпх, противостоянии, все стороны конфликта интересовало сугубо подчинение себе феодальных наделов несчастного полуострова, ибо для тех времён места были очень хлебные, богатые и сильные, чему немало способствовали скатывающиеся в сраное говно Генуя и Венеция. Иностранные же миссии кончились тем, что клан Медичи едва не окуклил великих Бурбонов, а ещё спустя сотню лет из итализированной Корсики вылезло то самое чудовище в двухуголке.
Заигрывание с феодальным рудиментом пробовали даже (!) республиканцы, проведшие несколько вторжений в Италию, преимущественно проходивших по принципу «ушёл-пришёл». Т.е французы просто прошагивались по забранной у них Габсбургами земле и обратно. ЧСХ, насаждение республиканских традиций некоторые, особенно южане — встретили с особой симпатией, посему Париж был в весьма невыгодном положении, клепая танчики на санфедистов вместо похода на Австрию, а затем и вовсе отсосав у Суворова, заставив Наполеона сделать вторую итальянскую кампанию и вновь показать, что австрийцы - хуй и говно, а итальянцы вообще немощные.
Причина неприятия макаронниками ветра перемен с запада — секулярность, атеизм, ФГМнутая нестабильность самой Франции, сначала живущей по заветам якобинцев с их заменой христианства на пантеистическое НЁХ и отказ от календаря христиан, а после смерти Робеспьера вновь приходящей к религиозность. К тому же, как и для самих французов, Париж не брезговал использовать техники могилизации в отношении гордых латинян, при этом ещё и обобществляя земли как попало, что по факту ложилось на плечи местных директорий. Католикам-крестьянам, которые по своей комплекции и мотивации подозрительно напоминали восстававших шуанов, такой расклад выгоден не был и успокоились они только по приходу более подходящего Наполеона. Не без использования силы.
Бонапарт, ознакомившись с местной спецификой и понимая, что любое несогласие за пределами Сардинии и Сицилии станет какашкой для него самого, даже не пробовал в воссоединение — просто установил в герцогствах типа Тосканы своих родичей и прихлебателей, сына назначил королём римским (таким образом стырив этот титул у руководившей СРИ Австрии), остаток разделил между своим пасынком Эженом Богарне, забравшим северо-восточную Италию (и имеющим к этой Италии отношение ещё меньшее, чем Бонни) и ближайшим бро после маршала Ланна Иоахимом Мюратом — тем самым, который обеспечил Напо успешный переворот 18 брюмера. Мюрат в 1808 сменил собою унылого Иосифа Бонапарта, которого срочно отослали править в Испанию, ибо суть похожая. Там тот оподливился, не получил респекта от населения и благодаря слухам прославился как редкостный алкаш, хотя текущие историки считают сие ЛПП. Вскоре величайший из семейства просрал все полимеры в России и Пруссии, сначала ушёл на Эльбу, потом на Святую Елену, а потом в духовный запой, в котором и подавился мацой, вместе со всем своим семейством со временем, изгнанным вернувшимися Бурбонами.
По результатам Венского мира в Италии вернулось относительное статус-кво, за исключением того, что все занятые Бонапартами герцогства занимались уже Габсбургами — в т.ч, кстати, герцогство Пармское, которым 30 лет рулила вторая жена Наполеона, Мария Луиза.
Но не все были довольны дореформенным порядком. Вдохновляясь прибывшими в Италию лягушачьими мыслями и законами, недовольные ростом австрийской и бурбоновской экспансии, люди начали объединяться в тайные общества, некоторые из которых появились ещё до того, как кончилась ВФР.
Выдающимся примером подобного стали карбонарии, видным участником которых был Джузеппе Мадзини — человек, ведший дела по расширению единого италийского мира на фланге интеллигенции. А надо сказать, это было необходимо, и не только из-за венского сапога над Сапогом: традиционно более нищий юг ненавидел процветающий урбанизированный север. Поэтому если на севере республиканцев встречали хлебом-солью, то на юге всегда мешали с говном.
 |
|---|
| На тему раздела есть пара весьма любопытных историй:
Во-первых, упомянутые ранее санфедисты и в целом легитимный король Неаполя Фердинанд IV поддерживались крестьянами и люмпенами, которые были готовы собраться в армию бомжей ради царя, невозбранно идя в атаку против самих прав человека и "цивилизации". Да и в целом король, который отличался крайне консервативными взглядами, был очень популярен среди населения - в первую очередь, правда, среди низших классов, заполонивших столицу Обеих Сицилий уже в эпоху его правления. Но в 1795 тот был смещён, и несколько попыток вернуться к власти привели к полноценному разгрому. А в 1799 году, когда Париж отказался от республиканских сентиментов, в Неаполе вернулась власть легитимного короля, правда ненадолго. Ставленник Бонапарта Мюрат неоднократно водил поползновения на тему необходимости единства итальянцев. Когда в 1814 году корефан подписал позорный мир Фонтенбло и создал предпосылки для Венского конгресса, у некогда маршала не было другого выбора, окромя как идти в раж на австрийцев, которым предписывалось господствовать там, где он правил. Однако взяв Рим, сабж потерпел сокрушительное фиаско, после которого сдал Неаполь и отправился к Бонапарту, который отнёсся к тому сдержанно и приказал не мешать. Вскоре война Шестой коалиции была окончена и бывший король Неаполя оказался лишь чудом помилован австрийцами, желавшими видеть его в своём стане - выделив ему земельный надел в Богемии и титул графа. Но Иоахим вертел их на своём жезле, ибо свергал людей и покруче. Собрав на Корсике своеобразный ЧВК Редан из 250 людей, тот дважды предпринял попытку совершить свой собственный Марш справедливости в Калабрии и поднять на бунт народ. Но в первый раз помешал шторм, а во второй до Калабрии доплыло 28 человек (включая его самого), и вместо тёплого приёма их ждал покерфейс, если не свиборг. Наконец, спустя неделю их хождения по мукам ребята были остановлены неверными ментами и Мюрата посадили, после чего признали неверным стране именно его и за попытку мятежа приговорили к смерти. Доставляющее отношение неаполитанцев, передавших привет последними, видно в вылившейся от сего легенде: во время расстрела Иоахим, поцеловал медальон с портретом жены, попросил сохранить в лицо и стрелять в сердце. Намеренно или нет, но почти все выстрелы были именно в лицо, а тело похоронили в неизвестном месте. |
Начало политической карьеры ПРИКЛЮЧЕНИЙ[править]
Побег из родины[править]
Вступление Гарибальди в «Молодую Италию», которое состоялось в 1833 году, характерно и любопытно тем, что состоялось в Таганроге — куда наш моряк пришвартовался и, познакомившись с одним из релокантов, привычно прятавшихся в России от Европки, был рукоположен в члены будущих суетологов всея Апеннин.
И уже спустя чуть менее, чем год, Джузеппе удалось привлечь к делу, когда через французскую границу вместе с идущими сугубо на боевом духе революционерами в Савойю потекли малочисленные группы поляков и французов, проникшихся бедой южных братушек по несчастью. Которые были очень быстро остановлены и развёрнуты в обратном направлении — на что рассчитывали, не ясно.
Здесь будущий объединитель впервые показал себя, попытавшись устроить бунт в Генуе, но был поддержан чуть более, чем никем и был вынужден смотаться во Францию, на чём восстание и кончилось.
Через год уже без участия нашего героя в Папской Области произойдёт ещё один бунт, но при участии австрийских толстосумов воля итальянцев будет подавлена в который раз. А что наш любезный товарищ? На землях Сардинии за попытку загриферить город и восстать против власти помазанников божих его заочно отправили в небесный пидарешт гильотинушкой (или чем они там казнили в Савойе), а за сим путь на родину для джентльмена удачи был теперь закрыт. А значит, открывались совершенное новые пути и приключения…
В Южной Америке[править]
Первым перевалочным пунктом в изнурительном мировом турне стал скромный африканский и ещё относительно незалежный подосманский Тунис — здесь он служил то ли важным вельможам, то ли лично тунисскому бею, а это в его положении немалый респект и в целом повышение. Но то ли что-то пошло не так, то ли спокойная жизнь, насколько она могла быть таковой в Северной Африке, ему наскучила — в общем, долгим пребывание там не оказалось и вскоре Гарибальди, перейдя отметку в 30 лет, был зачислен в состав очередной торговой шхуны, двигавшейся в Южную Америку, где в те года горело несколько войн подряд, связанных с тем, кто сколько унёс суверенитета, полученного от испашек/португашек.
Одна из войн проходила в Бразилии, совсем недавно получившей независимость от Лиссабона. В провинции Риу-Гранди-де-Сул на юге страны, в основном зарабатывавшей фермерством, произошёл лютый экономический упадок из-за импорта говядины из соседних Аргентины и Уругвая. Новый губернатор, которого назначили уладить распри фермерской буржуазии с Рио-де-Жанейро, сделал только хуже, обвинив многих недовольных в том, что они кляті сєпаратюги. Других сфер экономики развивать региону пока не давали. Поэтому, словив попоболь от безразличия имперского правительства, местные подняли восстание, в историю вошедшее под названием Восстание Фарропилья — от португальского «оборванец». Всё потому, что эта война, как и немалое количество других, привлекла местных нищих и ряд авантюристов да иммигрантов из Латинской Америки и не только.
Как уже было упомянуто, наш Пеппино прибыл в Бразилию вскоре после вступления в Молодую Италию, а именно в 1838 году. Тогда же он, пользуясь острой нехваткой кадров у повстанцев, присягнул восстанию и заделался руководителем их флота, так как из всех сторонников бунта риуграндийцев проходимец-капитан оказался наиболее толковым судоводом. Впрочем, история покажет, что он действительно с самого начала был крутым генералом: ему удалось построить немало козней столичному правительству, смело разгромив имперский флот в бою при Имбитубе, а вскоре разграбив город Имаруи. Такому не позитивному поступку со стороны добрых демократов нашёлся весьма резонный обоснуй: оказывается, у них кончилась еда и даже одежда. В целом бунт по консистенции напоминал скорее выступление крестьян-санфедистов, ибо на стороне революционеров была только голая сила воли — и она одна обеспечивала их топливом для дальнейшей борьбы, которая продлится ещё 7 лет — не в последнюю очередь благодаря мудрому командованию одного итальянца.
Тот, в свою очередь, познакомился в Бразилии со своей первой женой — Анитой Марией ди Жесус Рибейру, которая происходила из бедной семьи и жила в провинции Лагуна, которую восставшие риуграндийцы под руководством Гарибальди заняли, провозгласив на 4 месяца Республику Жулиана. И хотя уже вскоре их отбросили из региона, Анита ушла с Джузеппе, в которого сильно влюбилась. Любовь сия выражалась не только в любовных и прельстивых действиях молодых, но и в её исключительной смелости: так, в упомянутом ранее морском бою при Имбитубе Жулиана сопровождала супруга, сражаясь в первых рядах.
Уже в 1840 году её возьмут в плен, и здесь состоится весьма любопытная история. Полковник Албукерке, под контролем которого находилась юная девушка (а ей, к слову, на тот момент не было и 20 лет), позволил ей исследовать поле битвы, в которой её пленили; полагая, что её любовник давно уже принял ислам. Но реальность полна разочарований: Анита сбежала и смогла воссоединиться с Гарибальди в небольшом поселении в республиканском Риу-Гранди. В сентябре того же года она, всё ещё не достигнув 20 лет, оседлала коня, при этом держа в руках новорождённого сына, во время их эвакуации из Бразилии в Уругвай[1].
Там их тоже не оставили приключения. Остепенялись молодые всего год: уже вскоре после свадьбы, война дошла до Уругвая, где конфликт между двумя крупнейшими партиями — Колорадо и Бланко (т.е красные и белые, ничего не напоминает?) перешёл всё-таки не в футбольный матч, а в серию боестолкновений с участием соседних стран. Остатки риуграндийцев поддержали Колорадо вместе с Францией и Британией, на стороне Бланко выступили аргентинцы.
Здесь и появились впервые так называемые «краснорубашечники» (не эти) Гарибальди: пользуясь своими связями и военным опытом, Джузеппе поддержал Колорадо и возглавил флот маленькой страны, а поскольку тот был весьма маленьким, параллельно ещё и создал свою собственную пехотную единицу, собирая представителей итальянской диаспоры. При том, что население столицы страны, Монтевидео на тот момент составляло 30 тыс. человек, а итальянцев из них — четыре тысячи, и многие из них активно участвовали в защите Монтевидео от многолетней осады — эдакой южноамериканской версии Трои, ибо город держался целых девять лет.
В ходе осады города краснорубашечники добились огромных успехов: несмотря на численное отставание, им удалось вырваться из окружения и прорваться к границе враждующих стран. Разграбив несколько городов и остров, они были защищены британской эскадрой от аргентинцев, которые их окружили и готовились нанести по ним решающий удар. Тогда адмирал Уильям Браун предложил им отпустить революционера за большую смелость, что они были вынуждены сделать, признав, что у Гарибальди самые большие яйца в Уругвае.
Здесь кстати надо уточнить, что к тому моменту сабж уже состоял в масонской ложе… в 1844 году он присоединился к ложе Монтевидео под контролем Бразилии. Так что есть мнение, что казни поциент избежал неспроста.
В 1850 году бритты и французы перекрыли кислород Уругваю, отступив и перестав направлять в город пайки, из-за чего тот рисковал либо сдаться, либо повторить судьбу Ленинграда. Но аргентинцам, удерживавшим всю остальную страну это не сильно помогло: против удерживавшего власть Хуана Мануэля де Росаса было организовано восстание, из-за чего оккупанты повторили судьбу защитников, войдя в гражданскую войну. Вскоре на сторону Уругвая перейдёт ещё и Бразилия, начнётся крупная война, но это уже совсем другая история…
Возвращение[править]
Как раз когда Гарибальди организовывал краснорубашечников, в Риме папой был рукоположен Пий IX — весьма либеральный церковник и сторонник реформ, преимущественно, разумеется, проитальянских. Флюродрос от младоитальянцев и прочих патриотов, в т.ч бежавших от преследования феодальных княжеств, при желании мог бы достигнуть космоса. Само собой, ибо в Италии как раз в нужное время появился сторонник грядущих реформ.
На дворе был 1846 год, и нельзя не сказать, что на ход грядущей революции 1848 года это повлияло. Как раз тогда Джузеппе вместе со всей своей четой и многими сторонниками перебрался в Италию, где в разных уголках страны активно вспыхивали выступления в рамках всеевропейской олимпиады, называемой небыдлом Весна народов. Соревновались же в том, кто быстрее свергнет своё ужасно консервативное правительство.
Здесь начинается уже совершенно новая страница в жизни уже прославленного генерала и полководца, который с этого момента начнёт серьёзно влиять на политику Италии…
Из революционера в служащие Сардинии[править]
Революция 1848 года[править]
По всей Италии активно вспыхивали мятежи и восстания антиавстрийской молодёжи: Сицилия, Ломбардия, Папская область… В свете этого Гарибальди предложил свои услуги умеренно-либеральному королю Сардинии — тому самому, что ещё недавно приговорил его к казни. Но Карл Альберт Савойский остался безучастен к предложению сабжа, и сильно пожалел, когда в попытках отбить Ломбардию войска Сардинии-Пьемонта оказались разгромлены австрияками, и несмотря на участие генерала-авантюриста в боях на стороне правительства Милана, неизбежное было не оттянуть.
Спустя год, когда Папа Римский покинул Рим, в Вечном городе тоже вспыхнул бунд, который уже целиком и полностью курировался младоитальянцами. И уже в этот раз Гарибальди возглавил армию новосозданной Римской Республики.
Почти сразу началась крупная война, так как на сторону папства встали поддерживающие его французы, и ещё президент Наполеон отправил в страну немалое войско против республиканцев.
И хотя поначалу игру вели краснорубашечные, в итоге в боях при Ментане и Веллетри инициатива была потеряна. У самых ворот Рима повстанцы разгромили французскую армаду и вошли в город, в следствии чего началась его осада. К 30 июня 1848 года всё было кончено: за 2 дня Рим был взят.
Остатки республиканского войска встали перед тяжёлым выбором: сдаться, продолжить партизанскую борьбу, или сбежать в Апеннинские горы, откуда вести сопротивление.
Здесь наш итальянец умудрился закосплеить уже Мао Цзэдуна: приняв третье решение, он потерял почти всю свою 4-тысячную армию, жену, многих друзей в походе из Центральной Италии в Венецию. Вот такой вот великий поход.
В Венеции уже скоро был достигнут фейл, и Гарибальди был вынужден свалить уже в Северную Америку.
Поход по миру[править]
Где бы мы ни были, это будет Римом
Потерпев катастрофическое поражение от империалистических сил, наш сабж благодаря продаже своего судна оселился в Пендосии. Там, в Нью-Йорке, он встречался с дружками по итальянскому национализму, посещал масонские ложи, недолго поработал на заводе… Пока не понял, что он — РНН-генерал, и за сим сбежал в Центральную Америку с ещё одним другом, который вёл там бизнес. Остановившись в Перу, Гарибальди снова вспомнил о капитанском прошлом, и для работы в стране даже получил её гражданство, пока не отчалил в благочестивую Цин.
Из Китая на корабле он вернулся назад, после чего продолжил свои путешествия: в Австралию, США, Чили и остановился в итоге в британском Ньюкасле. И наконец, после нескольких лет жизни в Великобритании, в 1854 году он прибыл в сардинскую Геную…
Вторая война за независимость[править]
В течении почти пяти лет 19-го столетия Италия особо не знала войны и опасностей. Всё потому, что один храбрый воин и военачальник, вернувшийся из долгого изгнания, весьма долгое время стоически выращивал капусту да картошку на острове Капрера к северу от Сардинии. Очень помогли денюшки, которые он сбыл с путешествий по всему миру в качестве копытана дальнего плавания. Времена были уже совсем не торт: жена давно померла, оставив выводок из четверых малолетних дитяток; сам мужик был уже совсем не Пеппино, а самый настоящий Джузеппе; да и песюн вроде как должен был стоять только по праздникам — правда, дальнейшие события опровергнут проблемность с этим. Наступала почтенная пенсия — и так бы она и наступила, если бы спустя пять лет до островов Тирренского моря не дошла бы удивительная новость: Сардиния и Франция объявили Австрии войну во славу Италии: наконец до Бонапартия дошло, насколько Рим мог бы оказаться полезным активом. Разумеется, пылкий патриот своего отечества, коим был Гарибальди, не мог бы не самопризваться в армию во имя воссоединения, из-за чего пришлось отказаться от пламенных республиканских идеалов в пользу сардинской короны и олдового монархизма. Конечно, тогда у Турина уже был парламент и премьеры, но они были труЪ консерваторами-ымперцами и не приемлели всякоразных либеральных сентиментов. Тем не менее, либеральнейшему из либералов дали звание аж генерал-майора.
Первое боевое крещение Гарибальди прошёл в оборонительной битве при Варезе, где, имея 3 тысячи солдат, без труда разгромил превосходивших по численности австрийцев, а затем оттеснил их и от озера Комо.
Однако, сама по себе маленькая Сардиния не могла противопоставить ничего Австрии, обладавшей более чем шестью сотнями тысяч солдат против едва 85 у Италии. Большую часть войны пронесли в соло французы, достигшие весомых винов над отстающими австрияками. И когда нависла угроза реального объединения италоговорящих граждан, Торт внезапно отступил.
Зрада пришла, откуда не ждали: Париж предложил Вене перемирие. Разумеется, реакцию итальянцев представить можно. Но выбора не было: пришлось идти на относительно позорный мир, в ходе которого Сардиния получила под контроль только Ломбардию, всё остальное Австрия оставляла за собой. Плюс был только один — влияние Габсбургов на среднеитальянские княжества сильно ослаблялось, а значит — очень скоро они могли оказаться под контролем нарастающей Италии.
Пуще удручало ситуацию то, что за содействие Франция забирала по итогам мира Ниццу и Савойю у сардинцев. Для Джузеппе это конкретное действие стало поводом для лютого, бешеного батхёрта, и причиной в дальнейшем вступить во французский парламент. Так или иначе, он это очень хорошо запомнил.
Для самого сабжа кампания прошла хорошо: в её ходе он создал отряд Альпийских охотников, которые гнали австрийцев только в путь. Это привело к тому, что о нём по всему миру пошла немалая слава, а в самой Италии нашлось целых тысяча человек, готовых пожертвовать своей жизнью для следующей экспедиции.
Рисорджименто[править]
Экспедиция Тысячи[править]
Прямое участие Гарибальди в собирании земель итальянских началось уже спустя полгода. Злые языки поговаривают, что на такое резкое решение ебануть по Сицилии повлияли не только друзья вояки в тылу врага, а и курьёзный инцидент с браком. Какое-то время наш краснорубашечный встречался с некой 18-летней ТП (что тогда ещё не было осуждаемо даже для 50+ летних) и в январе 1860 года наконец женился, когда та была беременна. Буквально после свадьбы Джузеппина призналась, что её всё-таки обрюхатил другой мужик, и Джузеппе доказал, что не терпила и куколд — расстался с ней в тот же день.
Видимо, чутка расстроенный таким неприятным событием, уже спустя четыре месяца он подготовил тысячу добровольцев (включая двух своих сыновей, целых четырёх венгров и ещё пару иностранцев). Сильно способствовало успеху то, что в отличии от мюратовских времён, в Королевстве Обеих Сицилий активно бродили крупные восстания.
Поэтому в мае 1860 года, использовав 2 паровых судна, возрождённые краснорубашечники высадились на западном берегу острова Сицилия. И хотя на стороне гарибальдийцев была Сардиния, выступив против Неаполя, тысяча должна была столкнуться с 130 тысячами солдат Неаполя — сила, с которой приходилось считаться так или иначе.
Двум небольшим судам со старыми тосканскими пушками на борту позволило попустительство британских кораблей у места высадки, которые прикрыли северян и позволили утопить суда только тогда, когда все солдаты Сардинии вышли за борт. В свою очередь, сопротивление Неаполь на ранних этапах почти не предпринимал, а на сам остров ринулись агитаторы Рисорджименто и революционеры. Дело пахло очень вонючими писюнами.
Далее шло только продвижение. Пеппину тысячу дополнили сицилийские повстанцы, и уже вскоре состоялся бой при Каталафими, в котором Тысяча разгромила вдвое превосходящий суммарное войско неаполитанский отряд, который намеревался защитить Палермо. Вынудив их отступить, Косарь поднял любопытство сицилийцев, и те восстали, значительно увеличив силу корпуса. Во многом, кстати, делу помогли масоны, теперь уже почти открыто — так, известно, что в деле участвовал выдающийся пейсатель и совсем не Пушкин Александр Дюма, ЛИЧНО прибыв с партией стволов и патронов в осаждаемый Палермо с целью поддержать гарибальдийцев.
И пока в Палермо входило уже три с половиной тысячи воинов, Бурбоны неистово фалломорфировали. Коррумпированное руководство и ужасное снабжение ослабляли боевой дух огромной армии, и та продолжала отступать всё дальше и дальше, пока ниццианец продолжал творить чудеса. За неделю вторая столица сдалась при посредничестве британцев, и 20-тысячный (!!!) гарнизон города покинул его в июле.
А между тем весь прогрессивный люд активно рукоплескал таким деяниям. И Дюма, и Жорж Санд, и Маркс с Энгельсом, и итальянские масоны с американскими газетёнками — ВСЕ, кроме былинных консерваторов Европы, вприсядку флюродросили на великие успехи Короля Двух Миров. Вероятно, именно тогда и начал появляться его титул, поскольку так разгромно Неаполь ещё не отсасывал. И хотя король велел гарнизонам оставшихся Мессины и Сиракуз укреплять позиции, судьба острова была уже предрешена, и тот был полностью сдан 1 августа.
Став на короткое время диктатором на острове, сабж умудрился ввести социалочку вдовам и семьям погибших солдат, и направить послов во Францию, Британию и Савойю. На тот момент со всех уголков мира ежедневно приезжали добровольцы, которые были ошеломлены успехами Гарибальди, и формировали собой уже не охотников и не краснорубашечников — Армию. К августу 1860 число людей достигло 22 тысяч человек, и всё было настолько плохо, что премьер-министру Сардинии Камилло Кавуру пришлось запретить выезд из портов страны, ибо резервистов для грядущей войны на севере могло тупо не остаться. Между тем благодаря договорнячку Франции, России и Британии Австрию удалось вынудить съебать в ужасе из Центральной Италии, сдав Тосканию, Парму и Модену в руки савойцам.
Уже две недели спустя (!) вся гульба солдат высадилась в Калабрии, и здесь уже Джузеппе действовал без одобрения Турина. Вернее, готовивший войну с Папской областью премьер осудил сей поступок, а вот король Виктор-Эммануил вполне одобряэ. И здесь красные рубашки не ждало никакого сопротивления — бурбонцы дали только один бой, после чего приняли решение потихоньку разоружиться.
В актах агонии королевские власти вздумали поднять вечно верных Бурбонам бомжей да крестьян, но тех хватило только для террора против мирных неаполитанцев, сочувствовавших делу объединения Италии. Переход силы Неаполя в Унылое Говно не заставил себя долго ждать, и 7 сентября без особых прений король Обеих Сицилий Франциск ІІ покинул Неаполь, навсегда.
В это же время регулярная армия формирующейся страны атаковала Папскую область, желая соединиться с Гарибальди. Тот, заручившись поддержкой прибывающих из Пьемонта стрелков, вынудил остатки роялистов отступать всё севернее и севернее, пока в самих Сицилии и Неаполе устанавливались зелёные человечки референдумы по переходу в состав Сардинии, что сформировало бы Королевство Италия. Результаты подозрительно напомнили события в другом полуострове, но так или иначе процесс воссоединения был закреплён окончательно. Остатки войск Франциска барахтались на севере страны вплоть до февраля 1861 года, когда остатки превратившейся в разбойников армии Неаполя не закрепились в Риме окончательно, вместе с королём, вставшим под протекцию Папы.
Конечно, ещё предстояло мириться с остатками крестьянского белого террора, а точнее восстания организованных разбойников как раз на юге страны, с которыми затимились все внутренние враги либеральной савойской короны, но Италия была почти воссоединена. Осталось всего несколько штрихов…
Последние шаги[править]
Дипломатические проволочки[править]
Итак, Королевство Италия уже окончательно появилось на карте мира, что без деяний маэстро было бы утопией ещё лет так двадцать. Получив с барского плеча Австралию центральные княжества, правительство страны переехало во Флоренцию, ожидая последнего удара.
Бонапарт не был идиотом — несмотря на то, что он дал итальянцам возможность взять Анкону и подчинить себе часть территорий Святого Престола, Рим отдавать он не собирался. Для Франции Ватикан был всё равно, что Сирия для России: прекрасный сдерживающий плацдарм, который гарантировал ослабленность итальяшек даже в том случае, если объединение остальной страны было бы уже неизбежным.
Есть расхожее заблуждение, что в то время Рим был мухосранском и особого значения не имел. На самом же деле население города превышало 200 тысяч человек, что хоть и меньше Милана с Неаполем, но куда больше Флоренции и Турина. Таким образом для лягушатников открывалась вполне удобная локация и база в Средиземноморье, что давало немалые профиты — сдавать её савойской короне и уж тем более сомнительному проходимцу Гарибальди, сильно тяготевшему к левому флангу (который для реакционно-полицейской Империи был хуже яда и Гитлера). Плюс возрождение торадиций в Париже при союзе с Папством выгодным образом обеспечивало доминирование над всем католическим миром — ибо в большинстве сражений Папу и епископов защищали именно французы.
Однако пока Гарибальди набирал добровольцев на Сицилии, где уже наладил весьма обширные контакты и был народным героем, у него появился новый соперник. В Калабрии двигавшихся на Рим краснорубашечников задержали… войска их собственной страны. Да, регуляры остановили 2 тысячи солдат, и, признаться честно, ещё неизвестно, кто бы победил. Но Гарибальди отказался поддержать френдли фаер, и приказал своим бойцам не открывать огонь по братушкам, после чего все были взяты в плен. Большинство из пленных в скором времени отпустили домой, но вот самых рьяных поцреотов приказали содержать в заключении, пусть и в хороших условиях. Здесь, опасаясь разрыва с Францией и возможной войны, которую бы Руритано-подобная Италия тупо не выдержала, вмешался король и не стал препятствовать кабинету действовать против сильнейшего генерала. Получилось почти как с Пригожиным, но так как до авиации оставалось ещё полвека, то сбивать было некого.
Причём главная причина нелюбви к Папству со стороны нашего революционера была даже не в препятствовании итальянскому единству, а в лютейшем антиклерикализме. Что, вероятно, было следствием активного посещения масонских собраний, где ветра ранней повесточки ещё витали. С другой стороны, и католическая церковь на тот момент пребывала ещё на уровне века так шестнадцатого, что для человека думающего в той эпохе было весьма-таки ХГМ.
Спустя 2 года состоялась амнистия неудачливых зеков, так как смелая жопа Виктора Эммануила нуждалась в прикрытии. Австрия, которая давно соперничала с Пруссией в контексте их собственного Рисорджименто, вступила с оной в войну. А так как Берлином заведовал некто Бисмарк, то далее события развивались с неумолимой неизбежностью. Вена почти подавилась мацой, и Габсбургам мог прийти вполне себе резонный конец, но по итогу вовремя был подписан мир, который закрепил твёрдо и чётко влияние прусского орла над германскими княжествами.
В это же время страна пиццы и пасты решила под шумок спиздить у австрияк Венецию, сильно обломав им малину: не будь у них такой обузы, вполне вероятно, немцев они бы затащили. Но так как Австрия, аки Шарий или какой-нибудь жадный чинуш, возжелала посидеть на двух стульях, то просрала объединение и Германии, и Италии.
Наш же охотник в красной рубашке вновь повёл своих добровольцев, коих набралось уже сорок косарей, в Альпы. И пока регулярные войска сосали хуйца, Гарибальди едва ли не в соло рашил позиции австрийцев, которые, опасаясь просрать оба фронта окончательно, всё таки одумались и решились заключить мир и с Италией, и с Пруссией. Под контролем Вены оставались только две преимущественно итальянские территории: Тироль и Австрийское приморье, вместе с контролируемыми некогда Венецией городами типа Дубровника, Фиуме и прочих. Сама территория города-государства была передана с барского плеча Флоренции, а в 1870 году территория Папской области таки оказалась оккупирована: Париж вошёл в войну с Берлином и, демонстрируя отсутствие моска, проёбывал регион за регионом, просрав все полимеры за год. Отъездом французских войск на защиту отечества воспользовались итальяшки и уже скоро Рим стал их столицей, а Папуля вместе с конклавом заперся в Ватиканском соборе и вплоть до 1929 года Ватикан, несмотря на смену нескольких глав, считал 99,9 % своей территории оккупированными, всё ещё претендуя на все занимаемые земли. Вполне вероятно, отсутствие постоянного населения и довление со стороны итальянских мужей привело к необходимости послевоенных реформ в католицизме, из-за чего он медленно, но верно начал скатываться в повесточку.
Падение героя[править]
Наступил 1870 год, и вот, наш активный доброкулачник перешёл отметку в 60 с хером лет. Думаете, на этом он закончил? Да хрена с два! Было у него и ещё одно приключение.
Жизнь во Франции[править]
Французы обосрались под Седаном. Хорошо так. Уже очень давно глава государства, пришедший возглавить войско, не попадал в плен к врагу, но вот это случилось. И хотя Гарибальди ненавидел французского императора, ни для кого не было секретом, что во Франции он такой не один — левые идеи там обрели только большую силу, чем в годы якобинства. Распространялись десятки разных движений и школ социалистической мысли, которые в том числе влияли и на ум самого Джузика, и за сим, желая поддержать братьев багетохрустов, Джузеппе Гарибальди возглавил целую добровольческую армию. Которая, правда, в ходе войны мало чем отличилась, ибо прикрывала юго-восток страны, который пруссаки не сильно то и желали атаковать — Париж-то был уже в блокаде. Но так или иначе, немцы до Лиона не дошли, а значит задача красных рубашек выполнена.
За содействие умирающей стране республиканцы дали Гарибальди место в парламенте, ибо, с точки зрения тогдашнего закона, тот был уроженцем Франции и мог без труда претендовать на получение кусочка законодательной власти.
Тем временем Бонапарт, который был младше и богаче одного из своих величайших соперников, здох под британским флагом — вполне вероятно, его двоюродный дедушка в те дни вращался аки БАК в Доме инвалидов. А всё потому, что излишне бахатая и роскошная жизнь и отсутствие живительных пиздюлей военных операций в купе с замечательной генетикой родичей подарили ему мочекаменную болезнь, а затем и уремию, от которой сабж помер, не дожив даже до 65 лет.
Старик Гарибальди наконец закончил свой вояж, напоследок перед уездом на любимый островок отметившись участием в формации Первого интернационала и в парламенте уже Италии. Ещё он написал маляву в адрес турков, осудив гнобление братушек-славян, греков и прочих угнетённых, нечаянно поддержав тем самым грядущую русско-турецкую войну.
Смерть[править]
Последние два года своей жизни Гарибальди проведёт на вилле, вместе с женой. Прикованность к кровати, вызванная жутким артритом, не помешала напоследок вернуться в места боевой славы кампании Тысячи.
Незадолго до кончины, на своей третьей свадьбе, старик признался, что никогда не был католиком, и предпочитает протестантизм. С учётом антиклерикального формата масонских орденов, промывших моск правдорубу из Ниццы — в это верится.
Известно, что последний раз, когда Джузеппе решил вспомнить про свою связанную с водами судьбу, был у него на смертном одре: Джузеппе попросил передвинуть его кровать к морю, чтобы он мог насладиться оным в последний раз, после чего и умер 2 июня 1882 года.
Значимость[править]
Для своей страны и для многих людей по всему миру дело Гарибальди стало примером из палаты мер и весов. Так уж получилось, что не одни пиццаеды оказались под колониальным гнётом, и в итоге немалое количество движений по деколонизации примет разные итерации красного флага.
До самой смерти и после неё весь люд, помнивший этого добряка, относился к оному с большим уважением, несмотря на прослеживаемый след ЗОГ в его деяниях. В разных странах мира, в том числе родной Италии и США, в честь него называли отряды и дивизии. Немало своим революционным стилем, в т.ч в одежде, он повлиял на моду и стиль Европы: а разгадка в том, что любимые им круглая фескоподобная шляпа и пончо происходят из Южной Америки и культуры аргентино-бразильского аналога ковбоев, о чём Гарибальди предположительно поведала его первая жена Анита. Весь его образ превращал его в популярного романтического героя IRL, подобного Д'Артаньяну, в реальной житухе которого и близко таких приключений не было, что уже говорит об удивительных ачивках поциента.
В конечном итоге, он был одним из тех, кто реализовывал идеи народовластия и СЖВ на практике словом и иногда делом, сильно повлияв на весь мир своими деяниями. И самое главное — он породил собой Италию, какой она есть — ибо до появления Гарибальди вероятность того, что её объединит именно Сардиния, была гораздо меньше. Такие дела.
Интересные факты[править]
- В 1862 году во время боя на горе Аспромонте - того самого, в ходе которого гарибальдийцы попали в плен, их вожак был серьёзно ранен в ногу шальной пулей. От ампутации и инвалидизации сабжа спас никто иной, как известнейший медик Крымской войны и ныне малозаметная фигура хохлосрачей Николай Пирогов.
- Упомянутый неоднократно в статье Камилло Бенсо, граф ди Кавур, служивший премьером Сардинии, был личным противником Гарибальди в начале карьеры последнего, несмотря на вынужденный союз. Всё дело было в том, что первый не верил в грандиозные успехи Джузеппе и считал, что в европейском положняке воссоединение государства могло бы занять ещё несколько десятков лет, а таинственный вояка из Ниццы быстро падёт под влиянием обстоятельств. Собственно, он и вовлёк во всю эту историю упомянутого в начале Бонапартия, а затем обеспечил интеграцию Центральной Италии: так как без содействия Парижа все остальные успехи кладенца Италии были бы просто невозможны. Однако расчётливый политик до воссоединения страны даже близко не дожил, узрев лишь лютый вин сицилийцев в Неаполе и интервенцию в часть папских регионов, а вот его главный враг, несмотря на вечный риск и постоянное дартаньянство пережил 11 годовщин её провозглашения.
- Более всего ироничны обстоятельства смерти Кавура. Остановив энергичного генерала от взятия красными рубашками профранцузского Рима, Бенсо считал необходимостью провести переговоры с Францией о статусе итало-французского альянса и Рима, который в обмен на выгодное соглашение должен был стать столицей Италии. Однако стоило ему подготовить этот проект переговоров, как он заболел и уже скоро перестал быть интриганом Италии №1 в связи со своей кончиной.
- В честь Гарибальди что только не называли. Его имя носили отряды Иностранного легиона и польских повстанцев, в Италии - революционные бригады, сражавшиеся против Муссолини, а также 5 кораблей, в т.ч авианосец; в Канаде - вулкан... Не говоря о бесчисленном количестве населённых пунктов, памятников, пехотных бригад и улиц, одна из которых расположена внезапно (!) в Караганде.
- Авраам Линкольн был так восхищён успехами Гарибальди, что предлагал оному возглавить всю армию федералов в годы Гражданки. К сожалению или счастью, тот отказался - более, чем 40 тысячами солдат тот никогда не командовал, да и был скорее тактиком, чем стратегом. Поэтому далеко не факт, что при его лидерстве Север одолел бы Юг быстрее. ЧСХ, в честь сабжа южане назвали целый легион европейских добровольцев - несмотря на его дружбу с Линкольном.
- В период жизни в Британии сабж активно чатился с неким А.Герценом, который стал одним из его личных друзей.
