Луций Корнелий Сулла
Сулла — смоквы плод багровый, чуть присыпанный мукой.
Луций Корнелий Сулла Счастливый (лат. Lucius Cornelius Sulla Felix, 138 — 78 до н. э.) — расовый римский полководец и государственный деятель, эталон диктатора и изобретатель расстрельных списков. Своей деятельностью предопределил последующее превращение Республики в Империю. Позднее Суллу с успехом косплеили Гитлер, Пиночет и другие официальные лица.
Путь к успеху[править]
По происхождению — патриций из знатной, но нищебродствующей по римским меркам семейки. Детство Луций провёл с деревянными игрушками, прибитыми к полу, в юности ютился в снимаемой хибаре. Обожал бухать и блядствовать в компании всяких петросянов, эту привычку сохранил до конца жизни. Не брезгововал и альфонством, за счёт чего немного поправил финансовое положение.
Только в тридцать лет стал квестором и сразу же оказался перед выбором, к какому из консулов присоединиться. В то время один из них, Луций Кассий Лонгин, воевал с гельветами, а второй — Гай Марий — с нумидийцами. Сулла выбрал Мария и ЧСХ не прогадал! Кассия Лонгина вскоре выпилят к хуям, а вот Марий пришёл к успеху, выиграв несколько войн. Под началом Мария Сулла показал себя неплохим воякой, ибо сумел расправиться с долгое время досаждавшей римлянам маленькой, но гордой Нумидией, царь которой Йогурт Югурта с непревзойдённым совершенством пользовался издержками демократии как политической системы и потому долго оставался непобеждённым или, по крайности, непойманным. Позднее Сулла неплохо повоевал с германцами. Однако, чем ближе пацан подходил к успеху, тем больше портились отношения между ним и Марием, так как ЧСВ у каждого из них существенно превышало 9000.
После войны Люся ударился в политику и устроился в претуру. А когда надоело — отправился наместником в Киликию. В это время Сулла первым из римлян встретился с парфянами, не отказав себе в удовольствии потроллить их. Он поставил три кресла — одно для царя Каппадокии Ариобарзана, другое для парфянского посла Оробаза, а третье для себя любимого, и сам уселся посередине, какбэ намекая, кто тут главный. Оробаза за такое унижение страны после укоротили на голову, а римско-парфянские разборки будут продолжаться на протяжении трёхсот лет.
На Рим![править]
По возвращении с Востока Сулла немного повоевал с италиками в ходе Союзнической войны, в чём весьма отличился. Затем снова занялся политотой, став консулом. В ходе хитрожопых политических интриг заимел тёрки со своим шефом Гаем Марием и его протеже народным трибуном Публием Сульпицием. Яблоком раздора оказалось право командовать армией в войне с Митридатом Понтийским и, соответственно, право на последующий триумф и хорошие политические очки на следующих выборах. Когда по-хорошему договориться не удалось, в 88 году до нашей эры Сулла начал первую из настоящих гражданских войн. Луций Корнелий отправился к армии в Кампании, ещё продолжавшей зачистку местности от италийцев, и повёл её на Рим. Фалломорфировавший Марий лихорадочно пытался собрать силы, но противопоставить закалённой армии, которую он сам же и создал, было нечего: в итоге Сулла с боем захватил Рим, вынудив Мария с друзьями бежать. По предложению Суллы сенат и Народное собрание объявили Мария, Сульпиция и ещё десять человек врагами народа. Их имущество конфисковали, а их самих было приказано изловить и анально покарать.
Туда и обратно[править]
Марию после долгих приключений удалось съебнуть в Африку. Сульпиций же спрятался в одном имении, но был выдан собственным рабом. Сулла по достоинству оценил поступок:в награду даровал рабу свободу, а затем приказал сбросить его со скалы за предательство господина. Голову Сульпиция выставили напоказ на форуме.
Между тем Сулла не мог не замечать косые взгляды в свою сторону. Ещё бы — впервые в истории двинул армию на Aeterna urbs! Раздавались голоса об отмене приговора Марию. В довершение неприятностей второй консул Помпей Руф при неясных обстоятельствах помер от переизбытка железа в организме, а против самого Суллы начали судебное разбирательство.
Луций понял, что пора валить, тем более Митридат, с которого всё и началось, оставался не отпизженный. Взяв слово с новых консулов Гнея Октавия и Луция Корнелия Цинны проводить политику в его интересах и, пожелав обвинителю и судьям долго здравствовать, Сулла ушел на фронт.
Отправившись в Грецию, Люся штурмом взял Афины, помножил на ноль понтийцев и ссаными тряпками изгнал их из Греции. Затем продиктовал Митридату сравнительно мягкие условия мира, поскольку надо было срочно возвращаться в Италию, где Марий и его армия, опечаленные текущим раскладом, вернулись в Рим и учинили там расправу над акулами капитала.
К моменту возвращения Суллы Марий уже успел принять истинную веру самостоятельно. Он-то умер, а сторонники его, которых возглавил Гай Марий-младший, остались. Гражданская война продолжалась, и Сулле пришлось захватывать Рим по-новой. Благодаря своим талантливым сторонникам Сулла опиздюлил марианцев, а самого Мария-младшего фундаментально огородил в городе Пренесте. Последнему ничего не оставалось, кроме как совершить сэппуку.
В ноябре 82 года после победы в тяжёлой битве у Коллинских ворот Сулла окончательно стал новым хозяином Рима.
Тетрадь смерти[править]
Тут-то и начинается самое интересное. Через пару дней Луций Корнелий созвал сенаторов на заседание. Он втирал о своих невъебенных подвигах, о тяжком положении Родины, которое можно подправить только суровыми спасительными методами. И вдруг сенаторы услышали крики и стоны, доносившиеся издалека, и естественно немного обеспокоились. Сулла с похерфэйсом ответил, что требует внимания к своим словам, а происходящее снаружи никого не касается — там всего-то по его приказу усмиряют кучку мятежников.
Видимо на этом же заседании Сулла и предложил законодательно оформить расправу над побеждёнными — для спасения отечества, само собой. Он придумал хитрый план, который позволял и с противниками расправиться, и самому при этом рук не пачкать, да ещё и навариться хорошенько:
- Публикуем проскрипции — списки врагов народа. Тех, кто в этом списке, каждый имеет право убить, и получить за это бабло.
- Все имущество убиенного (земли, дома, рабов и прочие ништяки) забираем в казну и тут же выставляем на торги.
- Продаём эти ништяки за гроши тому, кто придёт на аукцион со словами: «Я от Луки Корнелича».
- ???????
- PROFIT!
Более подробные правила проскрипций
|
|---|
|
Но сенаторы оказались не робкого десятка и отклонили предложение зарвавшегося победителя. Впрочем, Суллу это не остановило. Он созвал Народное собрание и после заседания опубликовал первый список и тут всё заверте...
Сохранилось множество вкусных историй о расправах с проскриптами. Так Марку Марию Гратидиану, племяшу Мария, выкололи глаза, отрезали уши, вырвали язык, отрубили руки и перебили голени. И только после того, как палачи насладились мучениями обречённого, они разрубили его на куски. В числе руководителей расправы был и Катилина.
Некий Лоллий, ничего не подозревая, читал на форуме список проскриптов, и когда увидел своё имя, то попытался слинять, покрыв голову. Его убили прямо на форуме, и возможно даже менее, чем за 40 секунд.
Квинт Аврелий читал список и, найдя своё имя, промолвил: «Горе мне! За мною гонится моё альбанское имение!» Далеко он не ушел… Ну ты понел.
Подходившие к проскрипционным спискам обвинялись в излишнем любопытстве, а те, кто этого не делал —- в пренебрежении распоряжениями властей. Слёзы или улыбки, появлявшиеся при чтении проскрипций, также сурово карались. Позже Нерон воспользуется этим прекрасным примером и также будет карать за недостаточные эмоции.
Все они, будучи захвачены, неожиданно погибали там, где их настигли, — в домах, в закоулках, в храмах; некоторые в страхе бросались к Сулле и их избивали до смерти у ног его, других оттаскивали от него и топтали. Страх был так велик, что никто из видевших все эти ужасы даже пикнуть не смел. Некоторых постигло изгнание, других — конфискация имущества. Бежавших из города всюду разыскивали сыщики и, кого хотели, предавали смерти. Были убиты, подверглись изгнанию, конфискации имущества, многие из числа тех италийцев, которые повиновались Карбону, Норбану, Марию или их подначальным командирам. По всей Италии учреждены были над этими лицами жестокие суды, причем выдвигались против них разнообразные обвинения. Их обвиняли или в том, что они были командирами, или в том, что служили в войске, или в том, что вносили деньги или оказывали другие услуги, или вообще в том, что они подавали советы, направленные против Суллы. Поводами к обвинению служили гостеприимство, дружба, дача или получение денег в ссуду. К суду привлекали даже за простую оказанную услугу или за компанию во время путешествия. И всего более свирепствовали против лиц богатых.
Яркую картину творящихся беззаконий обрисовал Цицерон в речи в защиту Росция.
— Сюда, что ли?.. С головой-то… — говорил убийца, робко стуча в дверь.
Господин Сулла, сидя в кресле в легкой своей тунике и в сандалиях на босу ногу, напевая легкомысленные арийки, просматривал списки осужденных, делая там отметки и птички на полях.
Раб почтительно докладывал:
— Там опять явились… с головой… Принимать, что ли?
— Зови.
Входит убийца, бережно держа в руках драгоценную ношу.
— Позволь! — говорит Сулла. — Ты чего принес? Это что?
— Обыкновенная-с голова… Как велели приказать…
— Велели… Да этой головы у меня и в списках-то нет. Это чья голова? Господин секретарь, будьте любезны посмотреть, что это за голова.
— Какая-то, видать, посторонняя голова, — говорит секретарь, — не могу знать… Голова неизвестного происхождения, видать отрезанная у какого-нибудь мужчины.
Убийца робко извинялся:
— Извиняюсь… Не на того, наверно, напоролся, Бывают, конечно, ошибки, ежели спешка. Возьмите тогда вот эту головку. Вот эта головка, без сомнения, правильная. Она у меня взята у одного сенатора.
— Ну, вот это другое дело, — говорил Сулла, ставя в списках галочку против имени сенатора. — Дайте ему там двенадцать тысяч… Клади сюда голову. А эту забирай к черту. Ишь, зря отрезал у кого-то…
— Извиняюсь… подвернулся.
— Подвернулся… Это каждый настрижет у прохожих голов — денег не напасешься.
Убийца, получив деньги и захватив случайную голову, уходил, почтительно кланяясь своему патрону.
В общем, больше двух тысяч голов было доставлено Сулле в течение нескольких недель.
История бесстрастно добавляет, что никто не избег своей печальной участи.Именно на проскрипциях и нажили непосильным трудом себе состояние сулланские кореша Помпей, Красс и Лукулл. Они ещё сыграют не последнюю роль в истории Рима.
А террор обрушился не только на живых — например, останки Мария были вырыты и выброшены в реку, все памятники его побед были разрушены, и только Цезарь восстановил их.
О количестве погибших ходят разные слухи, но наверняка цифра была близка к пятизначной. Само же слово «проскрипции» стало мемом.
Великий диктатор[править]
Чтобы как-то узаконить творящийся беспредел Сулла стал диктатором, и не на полгода, как это обычно делалось, а на неопределённый срок — типа, спасу Отечество, тогда и уйду на покой.
Он издал хуеву тучу законов, создав так называемую «Сулланскую Конституцию». Но особенно доставил закон о даровании прав гражданства 10000 рабам, получивших родовое имя Суллы Корнелий.
Луций достиг всего, чего только мог желать смертный. Он получил высшие должности, расправился с врагами, наградил друзей, провёл реформы. Не иначе как сами б-ги благоволили ему. Поэтому Сулла присвоил себе ники Felix и Epaphroditus, ведь просто так боги милости не раздают. По постановлению сената на Форуме воздвигли бронзовую позолоченную конную статую с надписью «Луций Корнелий Сулла Феликс, император». Ни одному гражданину Рима ещё не оказывали таких почестей.
Я устал. Я ухожу[править]
Говорят, когда Сулла сложил с себя власть, он прибавил на форуме, что, если кто-либо потребует, он готов дать ответ во всем происшедшем, что он отменил ликторов для себя, отставил своих телохранителей и в течение долгого времени один, лишь со своими друзьями, появлялся среди толпы, которая и теперь еще смотрела на него со страхом. Когда он возвращался домой, лишь один мальчик стал упрекать Суллу, и так как мальчика никто не сдерживал, он смело дошел с Суллой до его дома и по пути продолжал ругать его. И Сулла, распалявшийся гневом на высокопоставленных людей, на целые города, спокойно выносил ругань мальчика. Только при входе в дом он сознательно или случайно произнес пророческие слова о будущем: «Этот мальчик послужит помехою для всякого другого человека, обладающего такою властью, какою обладал я, слагать ее». И действительно, прошло короткое время, и римляне поняли, как Сулла был прав: Гай Цезарь своей власти не сложил.
Отрезав over 9000 вражьих голов, раздав своим солдатам землю и установив новые, справедливые, законы, Сулла ВНЕЗАПНО объявил: «Квириты! Я устал. Я ухожу». ИЧСХ, действительно ушёл. Отчего фалломорфировали современники и охуевали потомки. Сулла не только возможно первым в истории добровольно отказался от абсолютной власти, но и не побоялся оказаться частным лицом, и это после проскрипций-то. Хотя, с другой стороны, чего было бояться-то, ведь все враги мертвы.
Он прожил ещё около года, бухая, развлекаясь, поёбывая девочек/мальчиков в своём поместье в Кампании и сочиняя мемуары на греческом, коих он успел надиктовать аж 22 книги, где выставил себя д’Артаньяном, а своих противников — пидарасами. Закончил он мемуары за два дня до кончины.
Умер же Сулла от какой-то странной пиздецомы — смеси вшивости и чесотки.
Все это питало болезнь Суллы, которая долгое время не давала о себе знать, — он вначале и не подозревал, что внутренности его поражены язвами. От этого вся его плоть сгнила, превратившись во вшей, и хотя их обирали день и ночь (чем были заняты многие прислужники), все-таки удалить удавалось лишь ничтожную часть вновь появлявшихся. Вся одежда Суллы, ванна, в которой он купался, вода, которой он умывал руки, вся его еда оказывались запакощены этой пагубой, этим неиссякаемым потоком — вот до чего дошло. По многу раз на дню погружался он в воду, обмывая и очищая свое тело. Но ничто не помогало. Справиться с перерождением из-за быстроты его было невозможно, и тьма насекомых делала тщетными все средства и старания.
Его хоронили как национального героя, насрав на протесты консула Лепида. Хитрожопый Луций заранее распорядился о собственной кремации, дабы благодарные потомки не смогли бы над ним надругаться.
Надгробный памятник Сулле был установлен на Марсовом поле. Надпись к нему он составил сам — «Здесь лежит человек, который более, чем кто-либо из других смертных, сделал добра своим друзьям и зла врагам».
P.S.[править]
Смерть Суллы спровоцировала очередное бурление говн. Протестовавший против похорон Луция Корнелия за государственный счёт консул Марк Эмилий Лепид поднял мятеж и двинулся на Рим, но огрёб неиллюзорных пиздюлей от сулланцев Помпея и Катула. Тем не менее, режим Суллы долго не продержался. Уже через восемь лет Помпей и Красс восстановили досулланские порядки. Но Сулла подал пример другим полководцам, которые отныне подумывали о повторении его пути. И ведь кое-кому это удалось.
Культурота[править]
- Тётка, написавшая «Поющих в терновнике», прочитав кучу инфы про Древний Рим разродилась целым циклом под названием «Повелители Рима». Первые книги практически целиком и полностью посвящены жизни сабжа. В целом годно, но у Плутарха лучше.
- Два малоизвестных композитора — Гендель и Моцарт — написали про Суллу свои оперы.
- «Спартак» Р. Джованьоли. В начале романа Сулла наблюдает за боем Спартака на арене цирка, под влиянием Катилины и Валерии Мессалы дарует ему свободу. Затем Спартак оказывается в кампанском поместье Суллы, где и становится свидетелем его смерти.
См. также[править]
Ссылки[править]
- Аппиан. Гражданские войны. Книга I
- Гай Саллюстий Крисп. Югуртинская война
- Марк Туллий Цицерон. Речь в защиту Секста Росция из Америй
- Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Сулла
Примечания[править]
- ↑ «Всё лицо его было покрыто неровною красной сыпью, под которой лишь кое-где была видна белая кожа. Поэтому говорят, что имя Сулла — это прозвище, которое он получил за цвет лица, а в Афинах кто-то из насмешников сложил такой издевательский стих...» Плутарх. Сулла
