Конголезский кризис

Конголезский кризис
Миротворческий корпус ООН во время операции "Красный дракон"
Дата 30 июня 1960 – ноябрь 1965 Место Демократическая Республика Конго и окрестности Итог Эпичный фейл верных социализму нигр, установление прозападного режима, скорый переворот от очень интересной личности и просто друга Бокассы, Жозефа Мобуту, НЕНАВИСТЬ восточных племён к ДРК, которая ещё не раз выйдет боком
Стороны
Конго-Леопольдвиль (ДРК, правые), CША, Бельгия, войска ООН	Свободная Республика Конго (левые), восстания Симба и Квилу, СССР, Китай, Куба и прочие сочувствующие
Командующие
Жозеф Касавубу, Жозеф Мобуту, а также примкнувшие к ним Моиз Чомбе, Альберт Калонджи; наёмники из Европы (Майк Хоар, Боб Денар, Жан Шрамм)	Патрис Лумумба, Антуан Гизенга и куча негров
Силы сторон
Тысячи их, а также посильная помощь от ООН и НАТО + наёмники	Тысячи этих, но с куда менее посильной помощью СССР и Китая
Потери
более 100 килонегров с обеих сторон, генсек ООН, респект со стороны восточных племён, геноцид для немаленькой части населения	Патрис Лумумба, потенциальный член ОВД, шанс свергнуть правительство.

Конголезский кризис — легендарный, кровавый и незаслуженно забытый взаимный негрорез и один из эпохальнейших конфликтов Холодной войны, совместивший в себе едва не все её элементы — от грызни сотен народцев до вмешательства ООН и мировых держав. Начавшись в 1960 году с желания конголезской нигры отделиться от кровавых бельгийских колонистов, уже почти сотню лет терроризировавших местных во имя лулза, превратился в генератор смертей, гуро, снаффа и войн племён — поэтому собственно войной не называется, ибо шло параллельно тысячи их. Первое, что приходит на ум обывателю, когда речь заходит о дефолтной войне в Африке. Известен участием Че, началом поддержки африканских республик странами ОВД, и наёмниками, конечно же. Стал началом неизбежного ската второй по размеру державы Африки в Унылое Говно без будущего, экономика которой находится в днище до сих пор, потому что с самой независимости страна продолжает находиться в состоянии едва не перманентной войны.

Суть вкратце: нигры захотели незалежность от бельгийских людоедов, чтоб уже наконец вести нормальную политику, после чего провели успешный чёрный майдан и вынесли большую часть европейцев вперёд ногами. К власти пришли двигающийся националист и активист Патрис Лумумба, поддержанный СССР и китаёзами (в честь него 100 % названа улица в вашем городе и целый РУДН), и Жозеф Касавубу — трад, консерва и баконговский националист, но белых тож не любил. В общаке темнокожие не поделили вообще ничего, взбунтовался местный прозападный ЛДНР в виде Катанги, ему помогла Бельгия, ООН пришли на помощь, Лумумбу кокнули и пришлось делить страну на как минимум три лагеря со своими интересами, в результате чего победило легитимное правительство с сильно изменённым составом, состоящим почти целиком из прозападных, несмотря на ярое копротивление ОВД. Долго их власть тоже не продержалась. Вскоре к власти выдвинулся ранее остававшийся в относительной тени Жозеф-Дезире Мобуту, также известный под именем Мобуту Сесе Секо, который был ещё той интересной личностью: переименовал Конго в труЪ африканский Заир, изолировал государство, додавил белых и переименовал все города, стал причиной нескольких внутренних войн и восстаний, отправил экономику в чистилище. Как и любой чёрный властелин, тоже был свергнут, но уже африканскими небратками-тутси, Угандой и внутренней оппозицией во время лечения от рака простаты у столь нелюбимых колонистов во Франции в 1997 году, а на руинах его империи годом позже началась самая кровавая война в истории Африки – по факту шедшая с эпохи кризиса.

Суть подлиннее будет в этой статье.

Маленькая Бельгия и её большое Конго

Всё началось, как и в большей части континента, с XIX века. Чёрный континент уже давно являлся местом торговли (в т.ч и рабами) и дозаправки кораблей, плававших в Азию — даже когда Колумб наткнулся на более интересное место. Так получилось, что большую часть времени западные владения в Африке заканчивались портами и небольшими концессиями, от чего прибрежные племена ловили лютейший гешефт. Среди них было и государство Конго, правда, располагавшееся несколько западнее и ныне попадающее на не менее гниющий бантустан — но не суть.

Ситуация поменялась после того, как Венский конгресс положил конец крупным войнам в Европе, а Америка уже давно слала своих предков мёрзнуть в Москве с их запросами. Осознавая, что помимо белого континента и зоны доминации растущей СШП есть и другие земли с нямкой, ресурсами и рабами людьми, которые даже не могут сложить 2 и 2, европейцы двинулись делить африканцев на сферы влияния. Первыми начали Франция и Британия: Франция в 1830 году завоевала союзный хилым Османам Алжир, после чего всё равно впала в состояние революции; Британия же ещё на Венском конгрессе отхапала Капские колонии Голландии (ныне ЮАР) и планомерно расширяла их, поедая на закуску всяких зулусов, банту и прочих коренных. Способствовали и такие манёвры, как экспедиция Ливингстона, побудившая других миссионеров и авантюристов искать своё счастье в свободной Африке, аки на Диком Западе. В большинстве своём, надо сказать, европейцев встречали радушно: чаще всего те приходили как раз тогда, когда очередной срач между племенами за две деревни вступал в позиционную стадию. Заграница помогала кому надо, а потом наёбывала на вассалитет, порабощение и медленную анальную оккупацию. Иногда бывали и обратные случаи, когда два враждующих племени не давали хитрому европейцу пересечь границу, и объединялись, но с учётом отсутствия централизованных армий, качественного вооружения и грамотного начальства отсасывали маленьким колониальным корпусам даже при пятикратном преимуществе.

От всех этих трендов не отставала и Бельгия. До 1830 года большая часть Европы на упоминание этого топонима отреагировала бы точно так же, как на упоминание Танну-Тувы веком позже, но в тот год несчастная страна наконец отделилась от Нидерландов, к которым перешла от Франции, а ей — досталась от Габсбургов.

Король Леопольд смотрит даже не на тебя, а, вероятно, на построенную им бизнес-империю

В 1865 году королём сей маленькой державы стал Леопольд II из династии Саксен-Кобург-Гота (родственнички своим не менее лулзовым соседям по Ла-Маншу) Понимая, что владение, которым он царствует — слабое, пускай и богатое УГ, он решил воспользоваться ситуацией. Британцы тогда сновали по Африке, как угорелые, но Центральную Африку кидали в игнор. Причина — экваториальное расположение региона делало экспедиторов лёгкой целью для таких весёлых болячек, как малярия и сонная болезнь, шанс умереть от которых в условиях изолированной африканской местности был выше, чем скорость копания могилы. Используя эту ситуацию, король решил сформировать интернациональную организацию и выступить как инициатор «цивилизирования» центральноафриканской забытой глубинки, создав специальную комиссию и фонд под эти дела.

Поначалу туда, конечно, привлекались люди при деле: учёные, меценаты, экспедиторы, миссионеры и прочее небыдло. Но затем Леопольд решил не жить дружно и фактически узурпировал руководство в организации, юзая ресурсы приглашённых тупо для того, чтобы предъявлять претензии на тот или иной регион в ходе Драки за Африку. В свою очередь, за бабло организации привлекались разные безбашенные путешественники вроде Генри Мортона Стэнли, занимавшиеся обходом земель несчастных центральноафриканских папуасов с целью предложить им «выгодное сотрудничество», дать совет и цивилизацию, а затем прийти с отрядом колониальных войск, наебать и показать, кто здесь власть на самом деле. Желательно более наглядно. Большинству вождей предлагалось за один кусок ткани передать все права на правление бельгийским наместникам и отказаться от будущих претензий. Стэнли, который ранее встретил Ливингстона в хижине африканской глуши, а теперь работал на Брюссель, собрал более четырёхсот таких вот договоров. Что в данном случае сыграло главную роль — неизвестно: то ли страх военного вторжения бельгийцев (нашли кого бояться, конечно), то ли банальная неграмотность, либо же шкурный интерес — ранее с таким же успехом африканские вожди продавали своих рабов торговцам с Европ в обмен на золото и пушки в борьбе с ниграми других взглядов и традиций, при этом нередко принимая западные.

Так или иначе, очень быстро кучи африканцев обнаружили себя в каббальном порабощении со стороны маленького европейского государства; и это было не просто маленькое владение, а громадина с населением в 30 миллионов человек, простирающаяся от Атлантического океана до едва ли не Индийского — на тот момент это почти Франция по населению и Германская империя по совокупной площади. Сильно планам по расширению помешал французский офицер итальянского происхождения Пьер Бразза, который передал во владение лягушачьей республике земли к западу от бассейна реки Конго, основав Браззавиль и таким образом поделив Конго по реке. Опасаясь конфликта, который бы не вывез, предприимчивый бельгиец таки потерпел, и в итоге у его колонии выход к морю состоял из небольшой писюльки, на которой появился связывающий колонию и внешний мир порт Бома. Правда это контрилось обилием рек, которые постепенно осваивались европейцами и по которым в основном и шла торговля с межколониальной связью.

А почему это именно его колония, спросите вы? Всё очень просто — де-факто до самой кончины сабжа стране данные огромные земли вообще не принадлежали. Они были личным владением короля и работали только по его указам. А вот указы у него были по-африкански кровавые и лулзовые…

Каучук, самовары, геноцид

Я взял на себя работу по Конго в интересах цивилизации и во благо Бельгии.

— Лёва Бельгийский расставляет приоритеты

Помимо традиционно-европейского крысячьего принципа «разделяй и властвуй», когда заведомо сильные европейцы принимали в войнах племён более выгодную для себя сторону, в сформированном Свободном Государстве Конго принимались и некоторые другие законы — все с целью выжать максимум с колонии, любой ценой. Надо сказать, что сама по себе страна вафелек и франкоголландцев была едва ли не самым либеральным государством своего времени, с уже вполне себе легальной социалистической партией и крайне прогрессивными реформами типа бесплатного образования и 11-часового рабочего дня, что для конца 19 века было фурором. Но жила бедненько-худенько, а Леопольд видел Бельгию государством, достойным уважения, а не рофлов с факта того, что эта страна вообще существует на карте континента, среди крупных и сильных национальных государств Европы.

Посему, как и любой здравый король, он заботился о благосостоянии своего отечества в первую очередь и выбрал сему самый лёгкий и простой путь из возможных — использовать занимаемое Конго. Как оказалось, Центральная Африка была самой настоящей золотой жилой с едва ли не всем, что было нужно европейскому рынку. Ещё так совпало, что к концу столетия спрос на каучуки вырос раз в десять (автомобили, развитие промышленности етс.) и уже тогда его усиленно осваивали в бразильских экваториальных ебенях. Не желая отставать и отдавать такую огромную денежную нямку каким-то туземцам целиком, король тут же начал делать красоту.

Сразу после того, как на Берлинской конференции бельгийский король выторговал право быть ещё и конголезским сувереном, то начал вводить очень интересные законы в своей новой вотчине. Во-первых, принудительный труд — 40 часов в неделю. Во-вторых, установленная норма каучука, которую властям был обязан выдавать каждый конголезец мужского пола, без каких-то глупых опор на возраст, состояние здоровья и прочее. За неисполенение отрубались руки. Затем добавились такие же добровольно-принудительные поставки слоновой кости, продовольствия и далее по списку. И чтобы ребята не бунтовали, хитрый и грамотный европейский руководящий состав набирал частную армию Force Publique из местных, которых хлебом не корми — дай над соплеменниками возвыситься. Со своей работой они справлялись куда лучше любых колонистов, от которых тоже по традиции набирали психопатов. Или делали.

Посему в кратчайшие сроки в колонии был наведён такой порядок, который не снился ни французам, ни уж тем более британцам. За 20 лет количество добытого каучука из 30 тонн выросло до 5900 тонн, и экономическое состояние не просто цвело, а прямо таки летело в стратосферу со своими показателями.

Инвестиции более, чем оправдались — в Бельгии на деньги с Конго началось строительство множества архитектурных объектов, обеспечивалось образование и медицина, да и качество жизни очень даже росло. Разбогател и сам бизнесмен на троне, став одним из самых богатых людей мира к началу ХХ века. Здесь стоит добавить, что вместе со всем этим немалое количество вырученных с проданных ресурсов уходило на обеспечение королевской любовницы по имени Бланш Делакруа, уроженки Бухареста, с которой король познакомился при пикантных обстоятельствах: на момент знакомства она была 16-летней парижской куртизанкой. При всём этом, у короля вполне себе была жена, на момент измен мужа страдавшая от болезни сердца и вскоре от сего почившая. Повёл ли бровью муж после её смерти — вопрос риторический, ибо браки тогда всё ещё нередко заключались совсем не по любви. Надо сказать, для загадочной дамы в лице Бланш сие знакомство обернулось лютейшим вином, ибо влюбившийся старый король бабла на обеспечение сей лольки не просто не жалел, а прямо таки срал деньгами, баронскими титулами и прочими плюшками — всем, что позволял закон государства, ибо в самой Бельгии власть сабжа была очень и очень ограниченной.

За эту роковую женщину страшной смертью умирали миллионы темнокожих, и ещё миллионы лишились ручек-ножек…

С другой же стороны, все эти достижения и успехи строились на смешанной с грязью крови рабов. За любое нарушение предписанных законов наступало отрубание рук, ног, а порой и секир-башка, если не расстрел без суда и следствия. Нанятые для обеспечения порядка Форс Пюблик нередко не брезговали наносить визит в непокорные деревни, сжигая их дотла, вместе с этим убивая и насилуя всех, кто движется, чем в будущем займётся их идейный немецкий соратник Дирлевангер в Восточной Европе, а вместе с ним — полчища ССовцев. О социальных услугах и помощи государства даже и думать не приходится — если ты не в FP, рано или поздно окажешься в земле, и это если повезёт быть погребённым. Коль не от руки наёмника-негра погибнешь, так встретишь свою смерть из-за истощения, вспышек эпидемий, переработок и банального голода. Плантаторы издевались над рабами, как могли, моря голодом и убивая за любую провинность; так, если в большинстве африканских колоний местные власти максимально поддерживали миссионерство и переход в христианство, то в Конго раб за ношение символов Христа мог оказаться почётным мучеником Католической церкви. Ну а плантаторы представляли собой уважаемые европейские компании, разумеется — в основном бельгийского, британского и голландского происхождения.

Крупных бунтов не было, ибо координации между племенами не было тоже: в непроходимой глуши влажных джунглей крайне сложно наладить связь, особенно когда за этим активно следят, не выпуская с мест работы. Вдобавок ко всему между этносами сохранялась тихая грызня, утихомирившаяся только потому, что игрок посильнее не то что сражаться мешал — просто жить.

«Всё нормально, падаю!»

Европейское сообщество об этих ебанутых приключениях узнало далеко не сразу, ибо злодей предусмотрел возможное разоблачение, в следствии чего вёл активную пропаганду и убеждал, что занимается освобождением местных, затеяв для этого даже маленькую победоносную с занзибарскими работорговцами. Когда благодаря действиям журналистов и независимых исследователей вскрылась истина, отреагировали на это с соответствующей реакцией. Законы были драконовскими даже по меркам бриттов с французами, которые отнимали у местных землю в пользу плантаторов-белых, заставляли менять веру и отказываться от языка, кидали в мясные штурмы на свои войны по всему миру и так далее. Негодование и осуждение явного людоедства законов Лёвушки ограничилось пасквилями да карикатурками: ни тебе вторжения во имя спасения демократии, ни суда над душегубом и подстрекателем карательных отрядов, ни бойкота бельгийской продукции — даже санкций мало-мальских не последовало. Неочевидный кэп и обоснуй говорит: Бельгия была нейтральной страной, у которой были хорошие связи и с будущей Антантой, и с будущими Центральными державами, чьим дипломатам было глубоко плевать на увлечения европейского соседа, находившегося между сферами влияния. И посему дружить с ними было куда выгоднее, в надежде что во время великой биды они поддержат именно их, даже несмотря на объявленный нейтралитет. И когда бида настала, так и случилось — но это уже совсем другая история, случившаяся уже много после. Плюс, нейтрал рассекал Центроафрику и служил замечательным буфером в буффонаде европейских дип.отношений, когда статус отношений стран менялся быстрее, чем солнце с луной.

И хоть прогрессивная интеллигенция зверства под прикрытием Брюсселя страшно осудила, дальше проклёнов не пошло никак — даром что в них участвовали такие лица эпохи, как Марк Твен, Артур Конан Дойль и, например, Анатоль Франс. Хотя есть мнение, что «отмена» короля повлияла на цены каучука, ушедшие на спад как раз в 1906-07 году. Как только Kongo-Vrijstaat перестал приносить доход и медленно начал идти в убыток, да и сам суверен начал потихоньку видеть Сатану, было принято решение всё-таки продать колонию родному отечеству за огромную сумму, вскоре после чего Леопольд ІІ сошёл к золе, передав бразды своему сыну Альберту. К 1915 году оказалось, что за тридцать лет плодотворного выдаивания сливок с несчастной колонии, население оной сократилось вдвое — до 15 миллионов, и к древним показателям вернулось только к концу ХХ века. Форс Пюблик же никуда не пропали и более того — принимали участие в Первой и Второй мировых войнах, оказавшись весьма и весьма боеспособным войском, способным не только негров линчевать.

Новое руководство и истоки будущего песца

Обычная улица в Леопольдвилле, 1950ые. Ныне Киншаса

После передачи руководства над конголезцами в руки бельгийскому правительству, особо безумные зверства прекратились. Наймиты, в свою очередь, завершили бесконтрольный отстрел людишек и целых деревень после Первой мировой. Образование взяли в свои руки миссионеры, которые теперь без особых препятствий рассекали по глубинкам с целью окрестить каждое живое племя в католичество. Начали открываться религиозные школы, затем — светские; строились дороги — железные и автомобильные, послаблялись драконовские законы… При этом труд населения на плантаторов продолжался, пускай и явно не в таких масштабах. Начало расти население, Форс Пюблик пополнялось… По мере реального цивилизирования местного населения начал появляться местный средний класс, представлявший собой малую элиту и интеллигенцию — каста вестернизированных чёрных, называемых Эволюэ (фр. évolué — эволюционировавший). Затем, благодаря колониальной политике разделения, начали появляться негры-миллионеры, один из которых в будущем сыграет свою роль в грядущей безумной пьесе. Армия негров, чьей главной целью было убивать, окончательно превратилась в хорошую, годную армию, способную дать отпор любой силе на материке, в чём куда большую роль сыграла муштра и усиленная выучка бойцов, нежели тактический подход (хотя, стоит сказать, немало генералов будущей Конго — выходцы как раз из Форс Пюблик). К началу Второй мировой войны белые с чёрными сражались бок о бок, правда, под руководством первых — показав ОЧЕНЬ хороший результат в составе Британского экспедиционного корпуса. Так, именно малые батальоны Армии Свободной Бельгии — так называлась армия Конго в период капитуляции сюзерена — совершили немыслимое окружение итальянских войск в Эфиопии, взяв в плен девятерых генералов, 370 офицеров и более шести тысяч солдат во время осады Сайо, при двух тысячах погибших у Италии и ровно пяти сотнях у конголезцев. Это сильно повлияло на состояние итальянского колониального корпуса, который в скором времени окончательно рухнул, освободив британцам немало сил. Солдатики вместе с этим нередко отправлялись так же в другие миссии по континенту по указанию Британии.

С цивилизированием колонии появлялись и первые сепаратистские воззрения: в начале двадцатых первое такое движение возглавил баптистский миссионер Симон Кимбангу, назвавший его в честь себя, и начавший с массовых чудотворств вроде лечения ран и воскрешения мёртвых; подкрепляя свою легитимность и тем, что одна конголезская мученица предрекала явление Святого Духа в Конго ещё при царе горохе, говоря что тот придёт с освобождением Африки — после чего была сожжена цивилизаторами-католиками. И, разумеется, в большей степени именно об этом освобождении сабж вещал в уши прихожанам.

Соответственно, в нём было больше от религиозного культа, чем от народно-освободительного движения: так, уже скоро сие движение полноценно превратилось в церковь, считавшую начитанного нигру — посланным от Иисуса пророком, а небольшой город Нкамба — новым Иерусалимом. В остальном сабж очень напоминал баптизм, с соответствующими практиками, массовыми песнопениями, альтруизмом и аскетическим образом жизни. Кстати, в отличии от множества нефартанувших сект, и идолопоклончества того же Масиаса Нгемы в почти что соседней Экваториальной Гвинее, эта церковь ныне вполне легальна и состоит из шести миллионов верных прихожан. Вот так приходят к успеху, анон!

Эволюэ, в свою очередь, создавали более цивилизованные и умеренные общества, задававшие, соответственно, совершенно другой нарратив. Если быть точнее, то они интересовались темой сегрегации, слабого продвижения цивилизационных кампаний расового неравенства в обществе, доходах, внутри Вооружённых сил и во многом другом. С увеличением количества образовательных учреждений росло и число таких людей, и риск таких обществ для колониальной администрации. Поначалу с ними боролись, но в 1955 на посиделку прибыл новый король Бодуэн, которого ситуация крайне возмутила, после чего сабж приказал проблему фиксить и уравнять чёрных с белыми в правах, ибо начинают умнеть. На самом деле, работа в этом направлении особо не двигалась — зачем менять то, что и так хорошо работает?

Семья эволюэ за столом. Бедненько, но уже неплохо

На том и порешили. При всём этом, колония была едва ли не самой процветающей во всей Африке: пускай её путь начался с ебануто-репрессивного убивания всех человеков, которые не приносят достаточно пользы хитрому бородатому германцу, в итоге именно Конго обладало наивысшими показателями среди всей Африки в 50ые. 42 % грамотности среди всех людей школьного возраста, самая боеспособная и хорошо вооружённая армия из 40 тысяч человек после войны и 22 тыщ в 1960 году (к слову, с самолётами и вертолётами), более 175 тыс. представителей среднего класса только из чёрных. Отсутствие активной дискуссии по поводу будущего региона и факт того, что тот управлялся маленьким, разрушенным войной государством, обеспечивал спокойную и более-менее стабильную жизнь.

Предпосылки к изменениям, впрочем, были. Весь континент уже охватывала активная деколонизация, начинали отделяться и вести независимую политику многие страны: Судан, Ливия, Египет, ЮАС, Алжир… Должна была наступить очередь и Конго, как самой продвинутой страны из всего региона. К тому же, ООН активно давила на необходимость выдать местным право на самоопределение, ибо Бельгия, как цивилизованная европейская страна, подписала соответствующие бумажки во время формации организации. Короче, при сепарации нигр от Лондона и Парижа, отделение от Брюсселя было лишь вопросом времени, но в тот конкретный момент никто о последующих событиях даже не догадывался — жизнь пускай и не была раем, но была куда-а-а лучше, чем у любых соседей.

Песец приближается

Гигантская территория сабжа не могла быть бедной в ресурсном плане. Страной-бензоколонкой назвать её сложно, но, как мы знаем, немалая часть архитектурных достижений Бельгии — заслуга как раз таки батрачивших чёрных. Особо хорошо дела шли, помимо каучука и слоновой кости, с медью: на тот момент на юго-востоке колонии, в регионе Катанга, сиречь местном Донбассе, как раз располагалось очень крупное медное месторождение; а вместе с этим — не менее бездонные месторождения серебра, кобальта, олова, золота, кадмия и много чего другого… Ещё в эпоху экспедиций, веком ранее, регион называли не то что богатством — сенсацией! — и именно руками катангских шахтёров добывалась львиная доля ресов региона, а от того тот оброс промышленностью, крупными городскими центрами, главным из которых был Элизабетвиль, и притоком населения. А добыча происходила под руководством спецом созданной корпорации Union Minière, выражавшей интересы владельцев шахт - — почти поголовно бельгийцев, и чуть-чуть англичан. Чтобы не навлекать на себя беды, корпораты заключили выгодные отношения с местными союзами эволюэ и добились едва ли не дружественного отношения, когда интересы белых начали по своему желанию представлять чёрные. Организации, в свою очередь, вскоре объединились и сформировали CONAKAT — правую антикоммунистическую организацию, возглавленную Моизом Чомбе.

В самой же Конго национальное движение уже более, чем бродило, и просто подыскивало себе руководителей. Немалая часть организаций среднего класса на тот момент выступала за создание в государстве единого бело-нигрского общества — сиречь, за марионеточный статус, на что как раз и рассчитывали брюссельские «партнёры». Но с учётом формации такой интересной идеологии, как кимбангизм, да многих иных недовольных таким раскладом дел, в обществе начал формироваться новый класс диссидентства, возглавленный в 1958 году Патрисом Лумумбой. Сторонники Лумумбы какой-либо зависимости и равенства с эксплуататорами не хотели, и дистанцировались от этого вопроса, предпочитая углубляться в независимость и африканские дела.

Третьей силой в этом противостоянии, которое усугубилось как раз на рубеже десятилетий, стал Жозеф Касавубу — глава Альянса баконго — собрания илиты соответствующего народа, коренного населения западной части колонии и основателей оригинального Королевства Конго, которое в итоге было разделено по одноимённой реке. Несмотря на своё рабочее происхождение, Касавубу был консервативным правым до мозга костей, и лишь чуть лучше своих катангских соседей. Нигру одолевали ымперские сентименты: он, как истинный поцреот и сторонник превосходства своей народности, желал создать королевство, которым правили бы баконговцы. Ну и так получилось, что белых он тоже не жаловал, в вопросе сепарации от Бельгии был более чем согласен и изначально занимал позиции радикальнее Лумумбы и его поклонников. Короче, к веселью страна была более чем готова.

Чуть длиннее о лидерах протеста

Главный антикоммунист всея Катанги с зонтичком, который как бы намекает

Лидер народно-освободительного движения молод, красив, подтянут и никого не напоминает

Касавубу смотрит на тебя, как на тутси

Чудаковатого вида полковник Мобуту в самом начале своей карьеры

Вот за это лицо из кошмаров проголосовало сто тысяч человек. ЧСХ, цитата справа снизу принадлежит Лумумбе.

Моиз Чомбе — выходец из южного племени лунда. По папе аристократ с королевским происхождением, по маме — потомок одного из племенных вождей. За счёт илитности папаня нигры был принят белыми, как свой, в итоге создав бизнес и весьма себе породнившись с колонистами. Полученные западные мыслишки о капитализме, свободе и богатстве транслировал сыночке, который только и рад был наверстать. Так Чомбе-младший и стал тем, кем стал — эталонным эволюэ, с западным мышлением и взглядами. Учился в США, унаследовал крупный бизнес на юго-востоке страны, подружился с шахтёрским союзом. КОНАКАТ основал не он лично, а его подсос — но тот у власти пробыл чуть больше полугода, отдав более меметичному соратнику, который в их отношениях всегда стоял выше. Больше всего сторонников имел, как нетрудно догадаться, в Катанге и немного в Южном Касаи — двух главных ресурсодобывающих регионах на юге и юго-востоке ДРК.

Патрис Эмери Лумумба — Сын фермера из народности тетела. При рождении был назван не менее интересным именем Элиас Окит’Асомбо, что означает «сын проклятого». Учился в миссионерских школах, а затем — заочно на железнодорожника. Работал везде, где можно было работать, и в 25 лет оформился уже как либеральный активист, вступивший в Либеральную партию самой метрополии. Часто оставлял своё ценнейшее мнение в газетках, устроился чиновником на почту. За активную позицию получил путёвку в Бельгию, но выкинут оттуда на мороз в процессе обучения по ложному обвинению в хищении 2,5к баксов (на тот момент — стоимость одной машины люкс-класса в СШП). После такой подставы переоформился уже как успешный социалист, и несмотря на опалу имел возможность побазарить с САМИМ королём Бодуэном в 55-м. Работая на пивзаводе, создал партию Народное Движение Конго, представлявшую огромную угрозу из-за желания полного суверенитета от гейропейцев. Более всего был популярен в восточной части страны, центром его кампании был Стэнливиль.

Жозеф Касавубу — ымперец, выходец из племени баконго. Родился в семье простейших работяг, но по подобию Лумумбы выбился в эволюэ и начал работать бухгалтером в разных компаниях, в т.ч и бельгийских. Тоже был активистом, но не либеральным, и позицию не менял. С самого начала находился в прямой оппозиции колониальному режиму, принимал участие в переговорах о независимости. Первые выборы в парламент просрал, набрав всего 12 мест, но выиграл президентское кресло. Негативно относился к человеку выше; кэп подсказывает, что ничего хорошего из этого не вышло. Выжил благодаря поддержке главы армии Жозефа Мобуту, и вступил в прямой конфликт с лумумбовцами (изначально начатый из-за Катанги). Имел большую поддержку от своего народа, проживавшего на западе страны, соответственно с центром в Леопольдвиле.

Жозеф-Дезире Мобуту — не менее ипичный товарищ, тоже из представителей эволюэ: батя-повар устроился в колониальную администрацию, переехал в Леопольдвиль и помер; мать, ЧСХ бывшая наложница племенного вождя, поссорилась с родственниками отца, потому что те хотели выдать её за брата её мужа — так они с сыном попали в один из мухосрансков под названием Кокийявиль. Из-за кражи с библиотеки в раннем возрасте был приговорён к семи годам службы в колониальных войсках, после чего покатился. Правда, как и коллега выше, в основном сидел за отчётами. Поскольку идеально знал французский (с малых лет находился на обучении у миссионеров, с которыми порою срался), его очень быстро заметили белые, и как хороший коллаборант, Йося оказался служащим уже аж в столице колонии, имея связи с немалым количеством командования. Дошло до того, что его, как и Лумумбу, отправляли в Брюссель — правда, на Всемирную выставку, и в качестве экспоната; а один из его командиров крестил его первого сына.

Дальше, однако, было интереснее: совсем вскоре связи позволили ему стать журнашлюхой, пишущей для одной из столичных газетёнок. Тогда же он связался с кругами небыдла местной интеллигенции, которые помогли ему обучаться в столице; там его уже заметили бельгийские бизнесмены с иностранной разведкой (в частности, ЦРУ) — что привело к тому, что наш Мобуту, росший в карьере не по дням, а по часам, был завербован. Во время переговоров о незалежности, куда был приглашён, занимался крысятнической сдачей инфы от своих белым. Тем не менее, Лумумба его котировал, и именно при его посредничестве сабж стал полковником и статс-секретарём министерства обороны новорожденного государства. Чтобы вы понимали, на момент последнего назначения ему едва исполнилось тридцать. Патрис ещё успеет об этом пожалеть.

Альберт Калонджи — изначально один из соратников Лумумбы по НДК. О прошлом известно мало; знамо только то, что тоже учился у миссионеров и, вероятно, тоже был успешным эволюэ. Закрепился в провинции Южное Касаи, которую в НДК и представлял. Не согласившись с рядом позиций Лумумбы и его линии партии (в частности, унитарности будущего государства), создал федералистскую организацию, но примкнули к ней единицы. Тем не менее, был важной шишкой и союзников имел, даже отправился в Бельгию на переговоры. В будущем станет президентом сепаратной провинции.

Этап 1. Начало

Со временем обычная нигра смотреть на неравенство с белым хозяином, мягко говоря, устала. Несмотря на очевидно получаемые плюшки, было видно, что чинуши бельгийского происхождения «подворовывают», и не скрывают всё ещё ханжеского отношения к растущим гражданским группировкам, ПОКА имевшим исключительно мирный характер. И наплевав на заявления даже короля, колониальная администрация продолжала подавлять демонстрации, саботировать решения по преодолению сегрегации — готовясь к тому, что возможно придётся уехать назад на родину, в страну вафель и франкоголландцев.

Первым звоночком стали демонстрации стремительно растущей партии Касавубу, того самого альянса Баконго. В самом начале 1959 года была запланирована ещё одна, и для её проведения было решено использовать лагерь молодёжной католической ассоциации YMCA в столице. Получив былинный отказ на проведение мероприятия на тему Как нам Обустроить Конго от властей, конголезцы не растерялись и всё-таки собрались где надо, придя только в большем масштабе, чем планировалось по изначальному плану. Дошло до того, что самому Жозефу пришлось выйти на трибуны и попытаться успокоить демонстрантов. Но те вежливо послали его куда подальше. Подогрело ситуацию ещё и пополнение протестунов футбольными болельщиками из стадиона неподалёку, коих было аж 20 килочеловек.

Что же это — рыночек не порешал?

Разумеется, послав даже своего лидера, дезорганизованные, но злые на колониализм чёрные устроили самый настоящий красивый БЛМ-протест, бессмысленный и беспощадный — со всеми вытекающими. Толпа народу, попиздившись с полицией, отправилась громить белые районы Леопольдвиля, пиздить священников и жечь церкви, разбивать витрины магазинов и нападать на бельгийцев. Дойдя до здания правительства, ребята таки остановились — Форс Пюблик пустила в ход броневики и пихоту, и боевой дух гульбы куда-то иссяк. В результате пицот негров до рассвета не дожили, а остальных трёхсот ждал пидарешт. Другие отделались лёгким и не очень испугом.

После сего события весь 1959 год прошёл под знамением Большого Пиздеца, и протест с ранеными, погибшими и арестованными превратился в обычный вторник. Партии Касавубу и Лумумбы шли нога в ногу, привлекая в свои ряды всё больше приверженцев со всей страны, — как эволюэ, так и не очень. Большинству было всё ещё кристаллически посрать, поскольку до 85 % населения страны всё ещё вытирало жёппу травой и едва знало французский.

Реакция метрополии на такие кордебалеты была в духе всем известной пасты. Организовали даже специальную комиссию для расследования по бунту. Разумеется, обвинили во всём безработных бездельников, — коими, походу, оказалось больше 10 % чёрного населения (При чёрном населении столицы в 275 тыс. на улицы устраивать веселуху пришло 35 тысяч человек). Медленно начавшиеся всплески насилия по своей периодичности напоминали растянутый майдан, и побудили Бельгию таки начать шурудеть в вопросах выдачи непокорным свободы.

Добил это второй визит Бодуэна, которому были уже не так сильно рады. После этого потихоньку происходит умывание рук. Кстати, есть мнение, что протесты начались из-за того, что путёвый сосед решил освободить одноимённое государство, но уже у себя. Так на карте мира появится Конго-Браззавиль.

Переговоры круглого стола

Несмотря на готовность дать темнокожим то, чего они хотят, европейцы сдаваться не хотели. Изначально речь шла о выдаче марионеточного статуса. Делегация Брюсселя была куда-а-а меньше конголезской, и опирались они на разделение возможных сил, зная о подковырных противоречиях, в том числе от проверенных источников. Разумеется, провокации были и даже напугали некоторых учившихся в Бельгии чёрных студентов, справедливо опасавшихся фейла переговоров из-за разъединённой позиции соотечественников. Однако, вместо раздора, даже самые куколдские участники типа Моиза Чомбе (едва ли не кланявшиеся бельгийскому хозяину) создали Общий фронт и выработали единую позицию переговорного процесса.

В итоге, что-то промычав и пёрнув, Бельгия сдалась и согласилась на все требования: полная незалежність, формация согласованной с Бельгией конституции, разделение ветвей власти на местных. Ну и выборы, само собой.

Большая перемога быстро сменилась опасностями. Стоило переговорам кончится, как от единства не осталось и следа. Получив в свои руки огромный, приносящий кучи денег и профита, пирог, бывшие союзники и земляки принялись его делить, как могли.

Самым весёлым моментом конституции было то, что государство было президентско-парламентской республикой - т.е у парламента и президента были практически равные полномочия. Премьер мог на основании неконституционного решения отправить в отставку презика, и тот мог поступить точно так же. Межфракционное насилие в Конго привело как раз к тому, что пришлось конституицей пользоваться.

Кандидаты — …

22 мая 1960 года в ещё Бельгийском Конго прошли первые выборы в парламент. Голосование было разрешено для всех мужчин Конго старше 21 года. Избрание в кандидаты или сенаторы требовало возраста старше 25 и 30 соответственно.

В окутанной массовыми протестами и волнами насилия стране, такие вещи, как НЯ, проходили особо активно как раз в период кампании, которую ещё и будто спецом установили почти перед самими биброами. На фоне угасающего экономического роста (к слову, разгар кризиса совпал с Рецессией Эйзенхауэра, а вместе с этим и спадом в экономике стран Западной Европы), развития антиколониальных движений и актов непокорности со стороны эволюэ, малое количество партий не представляло из своей программы искреннюю любовь к Бельгийскому правительству и колониальному строю. Лулзов было много: митинги, перетекавшие в лютое рубилово; саботаж, политические убийства малых кандидатов и т. п.

Как итог, победу получили НДК, набрав 33 места из 137 в парламенте. Ещё пару мест набрали региональные ответвления партии и фракция Калонджи, получившая мизерные 6,64 % и 7 мест. Альянс Баконго (далее также АБАКО) набрал всего 12 мест. Миллионер Чомбе за КОНАКАТ набрал четыре места. Ну а второе место получил формальный сторонник Лумумбы и социалист Антуан Гизенга, глава Партии Африканской Солидарности (ПАС). Недолго музыка играла, ибо уже вскоре АБАКО получили победу на выборах президента, где своё место получил Жозеф Касавубу.

С самого начала каденции отношения у двух оппонентов были напряжённые: Касавубу люто, бешено не соглашался с Патрисом по ряду вопросов. Во многом как раз потому, что ниги его партии совершали больше всего ебанутых поступков в ходе кампании и сильно дискредитировали растущую элиту и повесточку. Ну а ещё потому, что сабж был традом-нациком, и заигрывание с левыми движениями, которое затевал вроде как либеральный Лумумба, ему очень не нравилось.

«Мы больше не ваши обезьяны!»

30 июня 1960 года Республика Конго-Леопольдвиль официально стала суверенным государством, с избранными президентом, премьером, парламентом и конституцией. В день провозглашения независимости президент, король Бодуэн и премьер выступили с речами, одна охренительней другой. Речь Касавубу была сдержанной и в целом малопримечательной: о сотрудничестве с метрополией, о совместном будущем белых и чёрных и модернизации; а вот его коллеги…

После всех своих либеральнических увертюр перед конголезцами в день независимости молодой бельгийский король решил выдать… что один лишь дедушка Леопольд хороший был вождь, гений и вообще ничего плохого не сделал. Сам факт, что он не был сьеден живьём прямо во время речи удивляет, ведь это почти равно прославлению Холокоста, если не хуже (от действий Леопольда померло от 6 до 15 миллионов человек). Разумеется, пока слушавшие нигры ловили лютый ахуй и разочаровывались в уже не своём короле, словив ещё больший СЭС от решения Касавубу поблагодарить короля, на сцену выдвинулся Лумумба. К слову, по легенде он ответил королю и президенту сразу же, выдав в нарушение протокола гневную тираду, завершённую коронной фразой: «Мы больше не ваши обезьяны!» Спустя n-ное количество времени он выдал не менее эпичную речь, уже как раз таки записанную: по сути, дисс на то, что выдал Бодуэн.

Полная речь. Весьма короткая, (особенно в сравнении с некоторыми рекордсменами), однако крайне эпичная и смелая, особенно для того времени

Пускай в речи Патрис Эмери и заявил, что Бельгия якобы кент, однако сделал огромный упор на том, насколько сильно страдали чёрные в борьбе за независимость и банальное выживание, вызвав толпу аплодисментов и успокоив крайне недовольных делегатов. И несмотря на сглаженные углы, сказанное Бодуэном было настолько некорректным, чтобы всё-таки стать предтечей хаосу.

Так или иначе, без учёта определённых спорадических протестов, день независимости и праздничные выходные прошли спокойно. Полноценно кризис начался уже спустя пять дней. Итогом торжества же стало то, что премьер Лумумба попал в список № 1 личных врагов короля Бодуэна, и это тоже повлияет на будущее кризиса — очень и очень сильно.

Чёрный марш справедливости и последствия

Избранный премьер вводить изменения в армейский состав и законы не спешил. Более того, многие возмутились событиями, последовавшими после его избрания. Во-первых, большое повышение в минобороны страны получил непопулярный полковник ван Хуребекен, из фламандцев. Во-вторых, поражение Калонджи и его партии привело к тому, что та в состав правительства не попала, и это серьёзно разозлило войска в Экваториальной провинции, а так же в регионе популярности сабжа, Южном Касаи.

В целом почти вся армия была крайне возмущена тем, что даже после независимости не были приняты реальные реформы: белых не выгнали назад в Европу, а чёрные не получили возможность получать повышение. Так получалось, что большинство старослужащих оставались такими же рядовыми, какими были, и максимумом для подавляющего большинства был статус адъютанта. Параллельно с периодическими стачками членов разных партий, недовольных перемогой не своей фракциии, проходили более-менее спокойные выходные — до 4 июля.

Однако в Форс Пюблик было очень неспокойно. Жестоко раздавивший бунт в Леопольдвилле генерал Янссенс оставался на своём посту, и даже не планировал его покидать. Да и Бельгия не сильно отступала: за три дня до независимости Лумумба подписал соглашение, которое по сути позволяло остаться на своих постах тем бельгийцам в FP, кто уходить не хотел — взамен на компенсацию от Брюсселя.

4 июля жандармерия из Общественных сил открыла огонь по бастующим рабочим в Экуатервилле, столице Экваториальной провинции, унеся жизни девятерых человек, что тоже подливало масла в огонь. Кончилось всё тем, что некоторые сержанты тупо отказались исполнять приказы белых офицеров, после чего были разжалованы (а некоторые даже посланы в карцер). Оставшиеся подняли серию бунтов по всей стране, начавшуюся в Тисвиле (ныне Мбанза-Нгунгу). Попытавшись применить лояльные войска, Эмиль Янссенс послал их в атаку на город, но те примкнули к мятежникам, арестовали офицеров и захватили склады с оружием, после чего поход ЧВК «Негр» начался уже по всей стране.

Бельгийцы и ООН массово срали кирпичами. Первые начали сожжение колониальных документов в своём посольстве; вторые подготовили доклад, итогом которого стала информация о том, что в ходе акций мятежа происходили помимо неповиновения, мародёрство, изнасилования и убийства мирных европейских жителей, а также многие другие интересные вещи. При этом в стране всё ещё оставались войска самой метрополии…

Примечательным стало в этой ситуации то, что в этот момент в столице страны находилась делегация с аж главой Таджикской ССР Рахматовым, высланная Хрущёвым в ответ на предложение Лумумбы заключить соглашение о сотрудничестве, дружбе и установлении дип.отношений.

Изначально нигры с оружием встречали советов как друзей и братьев, но посланный неизвестным крыса-куном (вероятно, из этих) слух о том, что они приехали разоружать чёрных вызвал невероятное возбуждение, перешедшее к штурму отеля, в котором располагалась делегация. В итоге пришлось срочно сваливать, постоянно находясь под подозрением в том, что СССР пришёл сюда отнюдь не помочь.

Договор всё же был заключён в состоянии тяжёлой спешки, а начавшийся БП дал волю расколу утвердиться уже окончательно. Доселе терпевший Моиз Чомбе, выступив перед соратниками в Катанге, уже 11 июля провозглашает независимость региона с собой в качестве лидера — с целью не только выразить протест и уйти в момент сильнейшего ослабления центра, а ещё и защитить европейские шахты и прочие владения — в конце концов, он поддерживался держателями капитала. Почти сразу Катанге объявила свою поддержку бешено ненавидевшая Лумумбу Бельгия, а 8 августа у страны появится брат по несчастью — Альберт Калонджи выдвинулся в регион своих сторонников, где объявил независимость провинции Южное Касаи. Причём какое-то время его контроль будет распространяться и на Экваториальную провинцию тоже.

Прифигевшие с таких рамсов конголезцы начали сразу же просить ООН ввести войска и навести порядок. Разумеется, UNinvolved in peace не могли обойти такую благую инициативу стороной, и начали массово посылать солдат в поддержку против Катанги и за сохранение целостности страны. В основном, конечно, посылались из бантустанов вроде Индии, Малайзии и Эфиопии; но были, конечно, и европейцы — об этом позже.

Этап 2. Атомизация государства

Ни жестокость, ни насилие, ни пытки не заставят меня молить о пощаде, потому что я предпочитаю умереть с высоко поднятой головой, с непоколебимой верой... В предназначении моей страны, чем жить в покорности, оставив свои священные принципы.

— Последние слова батьки Лумумбы

На этом этапе революционер не по годам уже пытался что-то сделать, объявив чрезвычайное положение после выхода из состава РК Катанги и Южного Касаи 8 августа. Однако, дальше дело идти отказывалось. Беда пришла не одна, ибо помимо раскола в государстве виднелся и раскол в правительстве. Существенного большинства не имел никто, и даже Лумумба контролировал всего 37 мест из 130 в парламенте. Помимо этого, премьер своим открытым сотрудничеством с СССР нажил себе смертельных врагов в лице Франции, Бельгии и США. В безопасном Браззавиле уже организовывались радиопередачи, в которых принимали участие конголезские оппозиционные политики, лившие вёдра кала на премьера, хоть большой популярностью у кого-то, кроме изначальных союзников, не пользовались.

Впрочем, беляков сабж умудрился настолько заебать, что аж сам Эйзенхауэр и бельгийское правительство жаждали увидеть этого мерзавца мёртвым, из-за чего активно давили на президента Касавубу с целью выкинуть его на улицу, а лучше казнить, чтобы не мешался. Лумумба же активно действовал в соответствии с ЧП: начал анально модерировать прессу, высказывавшуюся против него; запретил создание новых партий и организаций политического толка, общественные собрания; в итоге 16 числа объявив военное положение. Словив определённую, пускай и рациональную в данной ситуации, паранойю, он перестал видеться с теми членами правительства, что не представляли партию НДК — т.е с теми, кому он не доверял лично.

25 августа ходячая проблема для НАТО стал открывателем ещё и Пан-Африканского Конгресса, где тоже сказанул немало «лишнего», что только укрепило уверенность гуманных партнёров в необходимости прикончить надоедливого негра.

Растущий хаос и закручивание гаек не впечатляли президента, а сопартийцы осуждали его за медлительность, не говоря уже о давящих «союзниках». Согласно Стивену Вайсману, автору одной интереснейшей книжки о деятельности пендосов в Конго, те даже подкупили его, чтобы тот наконец-то убрал эту занозу в заднице. Решение было принято незамедлительно.

5 сентября, заручившись поддержкой АБАКО, малых партий и части НДК, Касавубу отправил премьер-министра и его союзников в отставку за нарушение конституции и сгенерированный им хаос. В обмен тот послал уже президента в отставку, сославшись на неконституционность данного решения, поскольку оно не было согласовано с министрами, большинство из которых были как раз союзниками Патриса, что было заявлено и на радио, и в письме генсеку ООН Дагу Хаммаршёльду. Таким образом глава НДК пытался перекатить срач в песню аля «Ты Гбенье знаешь? Гизенгу знаешь? Нет? Тогда чё меня своими кентами пугаешь?», когда решает толпа властных, а не один. И пускай в итоге некоторые министры признали решение об отстранении, большая часть НДК успокоиться уже не могла и с этим никто не согласился. При всём песце уволенный глава правительства оставался при полномочиях (пускай днём позднее глава государства отдал приказ прокурору Рому издать ордер на его арест), издав в итоге указ об интервенции в Южное Касаи. Оно кончилось фейлом. ООН, в свою очередь, тоже выступило против товарища Лумумбы: посланные в страну миротворцы приказали закрыть аэропорт, с целью недопущения выезда в Стэнливиль, откуда сторонники гонимого могли начать труъ гражданку, разделив страну уже на четыре части.

В пучине конфликта, где все были против всех, премьер своего президента не осудил, спихнув вину на АБАКО и малые партии за довление. В следствии паралича правительства, 14 сентября статс-секретарь Минобороны и полковник Мобуту так вообще объявил о военном перевороте, что удивило и президента, и премьера. Попытка переговорить успехом не окончилась — НДКшники Жозефа так и не нашли, и даже были атакованы солдатами племени балуба за преступления Национальной Армии Конго против их соплеменников в Южном Касаи, что кончилось побегом делегации.

Однако та оставила очень интересный дипломат, в котором хранились письма Лумумбы в СССР и КНР с просьбой помочь пофиксить кризис и ввести войска. Воспользовавшись положением, хитрые столичники решили также представить некоторые подделки, убеждавшие плебс в желании премьера установить диктатуру в республике с целью убрать беспорядок. Мобуту, взяв часть власти на себя и командование армией, отменил поход на сепаратистов, и войска ООН быстро установили буферную зону меж правительством и сепаратистами.

Пытаясь исправить ситуацию, полковник в итоге решил поддержать более выгодную партию в лице Касавубу, ибо от своих регалий Лумумба отказываться не стал. Гизенга и прочие опричники движения выехали в Стэнливилль в течении месяца, а новый фактический глава страны несколько раз пытался провести штурм резиденции Лумумбы.

В это же время Леопольдвилль контролировал мало что понимающий, но лояльный Мобуту гарнизон. Президент провинции переворот осудил, потребовав Лумумбу вернуть, и обвинил армейцев в насилии над белыми и мародёрстве, за что был арестован, но затем выпущен — только должность не вернули.

Лумумба и его соратник Сирил Адула осознают, что доигралес на фронте внезапно наступает для всех

Параллельно происходило ещё много других событий, но суть их была одна — на шее у премьер-министра петлю уже не затягивали, а буквально задавливали. Однако в момент, когда ему наконец удалось сбежать, вместо уезда в Стэнливилль, где его уже ожидала готовая армия и все сторонники, он выехал на линию фронта, проводить беседы с местными — вероятно, как раз договариваться с балубовскими. Конец немного предсказуем: его схватили и по приказу Мобуту перевезли в столицу, а а затем в военный лагерь в Тисвилле, где обвинили в подстрекательстве к мятежу. Затем, когда армейцы отказались его расстреливать, несчастный премьер был передан Катанге. Бельгийцы действовали более решительно, и вместе с двумя другими пойманными сторонниками Патрис Эмери Лумумба всё же словил свою дозу свинцовых гранул, что случилось 17 января 1961 года, предположительно под Элизабетвиллем. Для сатисфакции бельгийцам этого не хватило: по приказу главы бельгийской жандармерии на следующий день братскую могилу выкопали, все тела расчленили, а останки растворили в серной кислоте — чтоб их никогда и не нашли. Как нетрудно догадаться, уже вскоре лояльные Антуану Гизенге губернаторы и партия объявили его преемником Лумумбы, и в итоге на карте появилось уже третье Конго — Конго-Стэнливилль, отражавшее НДК и социалистов, с которыми местный Пиночет и окукленный президент добазариваться отказывались.

2 congos 1 country

Наглядная демонстрация событий кризиса на карте

Провозглашение Свободной Республики Конго было движением со стороны Антуана Гизенги — оппонента, а с недавнего на тот момент периода сторонника павшего премьера. Понимая, что сабж если и вернётся, то не скоро, находчивый Тоха взял власть в свои руки, отсылая на йух правительство Леопольдвиля и уже откровенно якшаясь с СССР и Китаем. За это он был признан обоими и их союзниками, хотя те уже долгое время пребывали в тёрках — с самого ХХ съезда, когда кукурузник взял курс на десталинизацию.

Хрущ почти сразу выступил с инициативой передать Пьеру Мулеле, одному из основателей правительства Конго-Стэнливилль, 500к бакинских на обеспечение армии деньгой — на тот момент деньги очень большие. Кроме того, из-за блокады реки Конго была инициатива через союзный России Египет перемещать оружие рейсами из Праги — так в жизнь и не воплотилась, ибо в последний момент Гамаль Абдель на всех Нассер засцал и решил умыть руки, ограничившись только признанием красных чёрных и открытием в Стэнливилле посольства Объединённой Арабской Республики, что вскоре вновь станет снова Египтом.

Упомянутый Мулеле, по старой традиции, часть денег положил к себе в карман, и на дело пошла лишь часть. Между тем, в начале 1961 года отрезанные от столицы войска Мобуту в ещё формально бельгийских Руанде и Бурунди начали атаковать позиции восточного правительства, из-за чего оное получило поддержку от живущих на границе тутси и руандийских монархистов, а солдафоны полковника — пизды. Иных успехов не наблюдалось: наступление на силы Катанги было замедлено силами разветвлённого племени балуба, до сих находившегося в контрах с лумумбистами; дошло до того, что племенной суд казнил семерых чиновников и сподвижников экс-премьера. А через короткое время того пытали и убили в Элизабетвилле, новости о чём дошли до мятежников месяцем позднее. И вместо патриотического удара по врагам Родины, часть из них (3-4к солдат, огромная по меркам войны силища) решила отыграться на своей же столице, с формулировкой только массовые расстрелы спасут Родину. Их же генералу пришлось умолять остановить это ебантяйство. Почесав репой, после ночи переговоров чёрные решили, что килять своих и правда так себе затея.

Флюродрос Совка в отношении бунтующих негров объясняется тремя причинами. Во-первых, позиция лумумбистов даже после смерти их лидера оставалась более чем крепкой и легитимной среди народа, просоветский НДК обладал большой поддержкой с его стороны, а после провозглашения мятежного армии правительства начали популяризоваться идеи социализма. Во-вторых, когда обучавшиеся на опыте столетий западные управленцы в «странах цивилизованного мира» быстро ввели стратегию маккартизма и охоты на ведьм, с преследованием всех политиков позиции хоть немного левее и более просоветски, чем положено, у Москвы оказались просто завязаны руки для экспорта своих идей на запад. Чтобы отрабатывать имеющиеся бюджеты, ГРУ и центрком партии избрали новыми направлениями развивающиеся страны Африки и Азии, освобождающиеся от колониального гнёта и испытывающие как нехватку грамотных кадров, так и нестабильное положение, являвшееся прекрасной возможностью перехвата управления. Вместе с этим располагала и их малоразвитость: недавний племенной, децентрализованный уклад общества мало отличался от предлагаемого социализмом в теории. Ну и в третьих, Африка была, есть и будет золотой жилой в вопросах ресов, едва не изобилующей вообще всем, что только можно добыть. Древесина, тропические животные и фрукты, нефть, чёрные и тяжёлые металлы, промышленные и коллекционные минералы, каучук, уран, а также прочие полезные ископаемые и ещё много-много другого, на венце чего стоят весьма сообразительные и трудолюбивые при должном подходе и рвении человеки.

С одной стороны политика партии кажется верной, но с другой — стезю устраивания революций на Западе отчасти взял на себя Китай, начав маоизмом отсчёт новой эпохе социалистического движения — эпохе новых левых, отошедших от концепции партийной номенклатуры в сторону более нестандартных путей достижения коммунизма — а порой и вовсе отрекаясь от идей Маркса. Помогал ли дедушка Мао ходу протестов во Франции или Чехословакии в 1968 году, неизвестно; но точно знамо, что отношения западных стран и Пекина с тех пор очень заметно улучшились. Да и новые левые в итоге превратились во врагов скорее Москвы, чем Вашингтона, так что исторический шанс сделать Европу красной был как обычно просран.

Мирное решение или же жидкий обсёр?

Пускай в Леопольдвилле остались не самые хорошие люди, идиотами они не были. На стороне Стэнливилля находилось подавляющее большинство людей и военных, в частности доля чёрного генералитета; но ни те, ни другие не хотели эскалации войны с потерей всей инфраструктуры и интервенцией половины мира — даже Чомбе не очень-то хотел. Понимая, что поклонники Лумумбы обязательно отомстят за его смерть, правительство Мобуту-Касавубу-Илео (последний был де-факто главой НДК в западных регионах) решило начать переговоры, пока страна окончательно не развалилась.

Антуан Дублёр Патриса очень важно работает

После расстрела 15 иностранных заложников в отместку за действия племени балуба, Гизенга, вероятно, поняв, что из этой жопы выкручиваться будет вынужден один, поручил оставшихся бедолаг выпустить, и таки принял делегата от противников: полноценно ни одна сторона к решительным действиям готова не была, и у обоих была общая цель — вернуть Катангу и Касаи любым возможным способом.

Премьер-министр Адула уж точно русский

ООН, к слову, работали, как надо: в этом конфликте они согласились оказать посреднические услуги и 13 июня 1961 года в Леопольдвиле состоялась встреча трёх человек от каждого правительства, в ходе которой было решено созвать парламент снова. Приехали не все: Гизенгу представляли его умеренные соратники Сонколо и Сирил Адула; на фан-встречу пришло около шестидесяти человек от востока, из регионов под контролем левого правительства. Сформировался небольшой перевес в сторону пестрейших, но всё-таки националистов-лумумбистов, посему всё вроде как утряслось. В августе Гизенга даж приехал в столицу, а его товарищ Адула — в Стэнливилль, где возложил цветы к памятнику ранее поруганному Патрисычу. Казалось бы — наконец-то можно вздохнуть с облегчением.

Да только не тут то было. Возмущённый то ли всего лишь статусом вице-премьера, то ли тем, что может быть всё так же убит по указке главы государства; то ли он просто что-то знал, но Гизенга вскоре из восточной столицы уезжать не захотел, по сути к полномочиям так и не приступив. А затем так и вовсе собрал 300 мужиков, с целью отправить их на штурм Северной Катанги, неподалёку откуда (в контролируемой СРК провинции Киву) уже полгода активно насиловали и убивали белых жителей, таким образам воздавая мстю оным за своего вождя. Однако наступ закончился ничем, и за превышение полномочий (никто не давал права Гизенге собирать в провинции армию и отдавать ей приказы, что по сути делало его губернатором, а его действия — открытым мятежом), подстрекательство к мятежу и антиправительственные меры по нему уже плакала тюрьма.

Почти сразу от его действий отрекается сторонник Адула, а вместе с ним — генерал Лундула, который был главой стэнливилльской армии. Впрочем, понять прицел Гизенги можно, если узнать о том, что тем временем происходило на другой стороне.

ООН объявляет войну!

За то, что было – спасибо, тому, что будет – да.

— Хаммаршёльд познал "Да, Смерть!" слишком глубоко

Даг Хаммаршёльд, расовый скандинав и очередной лидер Организации с викинговым прошлым, специализировался по Африке уже давно, во многом из-за начавшейся деколонизации и вынужденно. И в отличии от современного положения организации, когда кризис начался, он реально находился в контакте со всеми сторонами, и желал, чтобы после воссоединения правительств новый премьер Адула таки договорился с непокорным Чомбе.

В тот момент войска Катанги, которые были не очень-то ему подвластны, и при американо-бельгийской помощи легко говорили Организации своё фэ, начали мешать деятельности миротворцев на своей территории. Даг видел один путь решения этой проблемы: переговоры с Чомбе на нейтральной территории, с целью укротить излишне строптивого товарища и таки заставить его остановить балаган с атаками на миротворцев. Для сей затеи был выбран город Ндола в Замбии — если что, оная находилась тогда под контролем Великобритании и посылала Катанге на помощь своих наёмников, так что точка была выбрана очень сомнительная. 12 сентября 1961 года сабж вылетел в свой последний путь, уебавшись о землю вместе с 15 другими пассажирами самолёта как раз на подлёте. В течении более полувека основной версией было крушение по ошибке экипажа (сбитие не подразумевалось, поскольку для отвлечения внимания в Ндолу был предусмотрительно пущен самолёт-обманка). Но сейчас есть инфа, якобы гражданина и борт сбили — что вполне возможно. Причём обвиняют как МИ5 и Южную Африку (Генсек бещено осуждал апартеид и мешал местным безнаказанно сегрегировать людей с более чёрным цветом кожи), так и вездусущий Красный Октябрь (Хрущёв выступал с резким осуждением переговоров с Мобуту и Чомбе, призывая их отправить на нары)

Кто бы ни был виновником этой катастрофы: мелкобриты, совки, африканские нацисты или простые деревья, — после этих событий позиция Объединённых наций по Катанге из сдержанной нелюбви превратилась в чистую, концентрированную НЕНАВИСТЬ — во всеми вытекающими. Было ли это по прихоти Чомбе и друзей, с бельгийской ксивой попиравших любые нормы и порядки; либо же подсуетился вездусущий Глобальный ПредикторЪ — но так или иначе, позиция врагов Леопольдвилля оказалась сильно дискредитирована и сражаться с ним стало очень-очень невыгодно, что ой как шло на руку властям.

Двумя месяцами позднее у соседних красных чунга-чангов случилось не менее интересное событие, которое тоже сильно отпугнуло от оппозиции мировое сообщество.

Зверство в Кинду

Поскольку миротворческий контингент вызывал ещё Лумумба, тот оставался на территории всех правительств без особых проблем, ибо оные были не то, чтобы и против. Таким образом красной зоной для посещения оставалась только вотчина миллионера Чомбе и его европейских друганов; по остальному государству в пределах разумного миротворцы имели возможность передвигаться без особых проблем.

Городок Кинду располагался в скромном конголезском тылу, на востоке, и был примечателен тем, что в себе хранил аэропорт, в том числе военного назначения. Зону аэропорта защищали солдаты малайской армии, сражавшие в составе миссии ООН. В тот день на территорию аэропорта должны были прибыть два самолёта с тринадцатью итальянскими лётчиками.

Однако о визите со стороны миротворческих войск лумумбистов не предупредили. Более того, очередной взявшийся из ниоткуда подстрекатель пустил шептуна слух, якобы катангские наёмники готовятся сделать высадку в тыл позиций африканских незалежников. Слухи дошли аж до верхов, и по приказам в Кинду вдруг оказались две тыщи вооружённых и мотивированных бойцов.

Слов малайцев не понимая, ребята начали лютый замес. Оборона аэропорта дала слабину, но сопротивление оказывала. Лётчиков это не спасло и нигры на подлёте уже их ждали: им пришлось забаррикадироваться в диспетчерской, где их осадили и поймали после длительной перестрелки.

О том, что они сотворили хуйню, им говорили и малайцы, и макаронники… но, зов, видимо, предков, был сильнее: ребята были расстреляны, а затем ритуально зохаваны. Ну не пропадать ж добру!

У уважаемых иностранных партнёров сие вызвало срыв покровов такой силы, что за менее чем год из реальной угрозы леопольдвилльским властолюбцам Гизенга превратился в полного лоха и лидера людоедов. Уже спустя некоторое время Тоха сдался, потерял пост и был отправлен на зону на одном из островов внутри реки Конго, где отсидел до звонка — более в движ с кризисом в ХХ веке не возвращаясь.

В целом, гениальные управленческие решения главы бывшего Конго-Стэнливилль можно оценить не иначе, как на десятку с жирнющим минусом: мало того, что опорочил себя и организацию, так ещё её и расколол. Ибо после его выходки сопартийцы начали сраться за то, стоит ли брать власть в руки легальной агитацией, или же предпринять вторую попытку и всё-таки взять и уебать правых на западе. Раскол играл на руку ситуации, и уже вскоре социалисты и лумумбисты покинули шапито политической сцены новоявленной республики — так же быстро, как на ней и появились, тем самым дав карт-бланш АБАКО и растущему во власти Мобуту. Теперь надо было разобраться с Катангой, да только…

Этап 3. Что за бунт на корабле?

Несмотря на политическую стабилизацию страны, экономика от таких региональных кульбитов летела в стратосферу. Оружие и помощь давались отнюдь не бесплатно и отнимали много сил; да и постоянные перемены в дипломатической ситуации на руку простому пролетарию не шли. В 1962 объединение сил конголезцев наконец привело к консолидации армии против Катанги, привлёкшей слишком много врагов. Понимая, что силы не равны, бельгийцы и прочие начали потихоньку сливать своё бывшее владение и добазариваться уже с более имущим доминионом о своих правах. ONUC тем временем планомерно громили наймитов и набранных негров, в следствии чего Чомбе, жидко пёрнув, таки сдался. Калонджи и его Южное Касаи были также разгромлены примерно в этот период, после чего тот скрылся ВНЕЗАПНО во франкистской Испании, откуда руководил правительством в изгнании и писал мемуары.

Когда ООН свою работу завершило, начались переговоры уже с Чомбе. Однако, в этот же момент бывшие сторонники Лумумбы снова взяли слово.

Вставай, Квилу!

На юго-западе огромной ДРК располагается небольшой, но густонаселённый фермерский регион Квилу, где инфраструктура если и есть, то в основном добывающая каучук.

В период кризиса житие, как и в любой другой части страны, там стало сложнее. Илита была очевидно куда сильнее простого народа, и баланс склонялся именно в их сторону; более того, так как Йосечка — гидрант конголезской конституции — притеснял на западе всех, окромя своих баконго, в парламенте самой провинции было всего 12 мест, представляющих народы титульных племён пенде и мбунгу, что вызывало объективное негодование.

А помните Пьера Мулеле? Ну, того самого, который натырил бабла у САМОГО Никит Сергеича. Так вот, скорее всего, часть дохода товарищ русскому народу потратил на визит в КНР. Там он прошёл пехотную и тактическую подготовку, а вместе с этим — идеологическую. Поучившись уму-разуму почти что у самого Дедушки Мао, он разработал свою, основанную на маоизме концепцию, названную мулелизм. По сути, те же яйца, только в профиль.

Вместе с этим, он унаследовал в том числе и тактики ведения партизанской войны. С подрывами опорных точек, саботажем, рейдами, прятками по кустам и джунглям… короче, как любят китайцы и вьетнамцы.

Вернувшись в Конго, не преследуемый Мулеле спокойно начал проповедовать свои идеи среди угнетённых бичей и колхозников из Квилу, ввиду растущей безработицы особо не занятых. Те согласились помочь ему, начали активно проходить военную подготовку под началом пришедшего и его опричников, и в итоге за год с китайской поддержкой в провинции возникло неслабое такое восстание.

Полноценно организовалось оно в начале 1963 года. Точное число его участников неизвестно, но оно было достаточно большим. Настолько, что пушек не хватало: большинство набранных сражались в основном мачете, луками и бомбочками, и лишь иногда огнестрелом в лице редких болтовок да автоматов.

Крутые негры с одной винтовкой на троих не боялись даже видавших дерьмо наймитов. Мулеле помечен стрелочкой

Бомжебунт Мулеле имел очень немалые перспективы из-за широкого духа восставших, помнивших великие подвиги Лумумбы. К тому же, уже спустя какое-то время АБАКО и Мобуту допустили к премьерскому креслу как раз таки того самого Моиза Чомбе, одно имя которого для красных было истинной красной белой тряпкой.

Чего они не учли при интеграции Катанги, так это того, что левые никуда не пропали, и их идеи были всё ещё более чем популярны среди простого народа. Опять же, большинству все эти подношения с балансом сил внутри органов власти были до одного известного всем места, их интересовала спокойная, мирная и обеспеченная жизнь — с чем у них и возникал конфликт интересов с собственным руководством, при котором методично становилось только хуже и хуже: с набором юнитов, грабежом деревень и инфляцией, из-за чего в глазах прошаренных уже тогда самая перспективная республика Чёрного континента была посмешищем.

Пока Мулеле набирал бомжей в свои ряды, начались выступления уже на востоке, начатые другим сторонником Лумумбы — Кристофом Гбенье. Они получили название Восстание Симба (от суахили Simba — лев). Проходя без сопротивления like a boss, единые повстанческие силы завоёвывали поддержку уставшего народа и объясняли своё преимуществом колдовством и магическими силами. Был быстро взят Стэнливиль, Лисалу, Порт-Эмпен и многие другие города; внезапно в Леопольдвиле обнаружили, что больше не контролируют аж половину страны.

Красные колдуны жаждут крови!

С самого начала силы Мулеле декларировали принцип уважения ко всем простым гражданам, ибо бунт ведётся во имя их же блага и освобождения. Мулелизм проповедовал, что восстание и революция идут во имя освобождения страны от тиранов, которых интересует только свой карман, а не благо граждан.

Опыт боевых действий в сельской местности дал понять, что друг бойцу Квилу не каждый. Поэтому вскоре местный death note стал куда шире, и к чиновникам с солдатами Национальной армии добавились священники, белые и прочая эксплутаторская погань. При каждом удобном случае бойцы развлекались, как могли, устраивая массовые убийства в занимаемых городах. Так они хотели избавиться от больных христозом, воровитых чинуш, предателей родины и корпоратов, иностранного бизнеса, а ещё белых людей — кровью, как самым радикальным и шизовым способом.

Дальше было только хуже. Затем целями стали и неугодные участникам бунта племена, и граждане с ништяками круче среднего, и простые прохожие, убиваемые ради запугивания.

Убийство по сути стало самым главным способом достижения целей восстания Квилу и отчасти Симба. Уставшие от постоянных побоищ, нищей жизни и постоянного напряжения люди и ветераны, получившие в свои руки волю, уже просто мочили всё, что движется, а что не движется — двигали сами. Вместе с чинушами, солдатами Национальной армии, священниками, белыми, чёрные порой гасили всех оппонентов и просто рандомных людей с целью запугать — что только ухудшало их положение. Внимание их деятельность привлекла тогда, когда бежавшие из занимаемых восстаниями областей белые начали обращаться в посольства с целью немедленно положить конец беспределу и наказать мулелистов.

ONUC на тот момент уже готовилась сворачивать удочки, но тут им как раз пришли эти уведомления. Разумеется, проигнорить их было нельзя, да и столица сидела на очке от такого расклада дел. Быстро в дело были пущены и наёмники, и регулярная армия, и более пяти тысяч миротворцев… чтобы выяснить, что в бой они вышли против пускай и грамотных, хитрых партизан, но совершенно близоруких в организации и вооружённых оружием ближнего боя.

Долго агония не длилась. Против ребят начали применять их же методы, и когда победы сменились поражениями, племена в составе восстания начали сражаться друг с другом за то, кто из них виноват — ибо племенное панибратство в организации местных правительств никто не отменял. Со временем и людям стало понятно, что эти приносители свободы ничем от предыдущих не отличаются — только вместе с этим ведут за собой шлейф из белых людей в беретах, сравших на гуманность и права человека, со спокойным лицом зажигавшим пожарища на месте бывших деревень.

Русская семья должна быть такой…?

Понимая критическую ситуацию положения, повстанцы-симба начали брать в заложники малочисленное белое население, оставшееся жить на их территориях, с целью запугать наступающие силы НАТО и наёмников. Взятие массового числа заложников привело к одному из конечных этапов противостояния — операции Красный дракон, когда пять сотен бельгийских парашютистов при поддержке наёмников и контингента ООН высадились в Стэнливиле, где располагались несчастные. Увидев десант, симбовцы начали выводить заложников из укрытий и совершать фраги. Не растерявшись, высадившиеся закосплеили кс и перестреляли терорюг, после чего выпустили пленников. 18 человек успели убить, также бельгийцы потеряли четырёх. Успех операции предопределил крах партизанского движения и Народной Республики Конго – очередного мятежного правительства из-под пера Кристофа Гбение, главы восстания Симба.

Уже вскоре и Квилу, и Симба были разгромлены, когда случилась реальность. Даже батюшка Че их не спас: сформированный им отряд из пятисот кубинцев был разгромлен, после чего Эрнесто покинул страну так же быстро, как и пришёл — ехать попытать счастье в Боливии. Не повезло.

C’est fini?

В 1965 году в джунглях догорали последние угольки пожарищ на месте некогда существовавших деревень да лагерей, наёмники покидали страну в поисках новой работы, а сотни тысяч умерших было не вернуть. Последствием кровавого конфликта в Квилу стали массовые чистки, и как итог восстание, занимавшее по площади размер совсем мелкой писюльки, унесло жизни по совокупности более семидесяти тысяч человек.

Десятки тысяч европейцев, для многих из которых Конго уже стало родным домом, покинули свои жилища, желая выжить. Кто-то погиб в пламени войны. Руины стояли в городах и деревнях, экономика после таких перепадов стабильности лежала в нокауте. Семьи лишились сыновей, отцов и братьев, а племена закалили неистовую ненависть друг к другу.

В трухе разрухи у всего этого представления вопросы передела власти до сих пор решали, и занимались этим два оставшихся у дел мастодонта: Касавубу и Чомбе. Пользуясь разладом Моиза и его соратника Эвариста Кимбу, Жозеф поддержал второго и назначил того новым премьером в обход поддержки парламента, выступавшего в большей степени за партию CONACO — продолжателя CONAKAT. Тем самым нарушив конституцию и поставив точку невозврата в отношениях парламента и президента снова.

Но в этот момент пришёл тот самый полковник и, когда настал прекрасный момент, объявил второй бескровный переворот. Без всяких компромиссов и разделов власти — абсолютная власть Жозефа-Дезире Мобуту с разгоном всех несогласных по заграницам. Так и закончился Конголезский кризис — быстро, внезапно — так же, как и начался. Даже начавший огонь человек был тот же. Ведь если бы не действия полковника Мобуту, Лумумба не был бы убит, и НДК, скорее всего, взяли бы власть в свои руки. Однако этого так и не случилось, и взамен существует эта статья.

В какой-то степени эта история является поучительной, поскольку явственно доказывает, что для достижения власти порой не нужно ни великой идеи, ни народной поддержки — достаточно хороших связей в армии и за рубежом, чтобы твой приход не расценили как восхождение очередного Хусейна.

Однако, у этой истории не будет хорошего конца. Пришедший к власти Мобуту быстро консолидировал оную вокруг себя. В 1971 году он переименовал страну в Заир — название реки Конго, данное оной португальцами, что сильно контрастировало с ведущейся в стране деевропеизацией и деконструкцией класса эволюэ. Дошло до того, что были переименованы все города и порой даже люди, среди которых и сам великий лидер, давший себе имя Мобуту Сесе Секо (сокращённое, полное звучит как имена европейских дворян)

Как некогда якобы завербованный ЦРУ, полковник НАК Мобуту слово своё держал. В течении тридцати двух лет своей нескончаемой каденции Йосик активно дружил с вашингтонским обкомом и принимал его у себя, показывая язык Совку и становясь эдаким подобием ржавого оплота антикоммунизма в Африке, что совмещалось при этом с национализацией малого и среднего бизнеса. В 1974 году упали цены на медь, и так как грамотных экономистов теперь было посчитать по пальцам, решения лучше, чем включить печатный станок и взять кредитов у МВФ в уже Киншасе не придумали. В итоге это привело к гиперинфляции, и началу уже не кризиса, а беспросветного пиздеца в начале 1980-ых годов.

При этом на востоке государства продолжал твориться лютый ад с войнами племён и партизанским сопротивлением остатков лумумбистов, возглавленным Лореном Кабилой; параллельно с этим нередко на границу Заира пробивались армии из соседних, таких же погружённых в хаос государств.

На большую часть бед Отечества уже Маршал Заира клал с прибором. Известно, что за время его правления он, его родственники и аффилированные с ним люди натырили из бюджетов от 9 до 14 миллиардов долларов. На эти деньги даже был построен роскошнейший дворец, и куплено немало имущества за рубежом, пока простое население выживало с ВВП на душу населения в аж 113 долларов.

Это нечто в десятки раз круче Геленджика заброшено с 1996 года. Ныне его обитателями являются только дикие звери и туристы

Последний гвоздь в крышку гроба терпения востока был забит в 1994 году. После развала СССР и падения соцстран услуги Мобуту по сдерживанию были не нужны, и в своём хаосе он остался один, теперь сосредотачиваясь на союзниках в Африке. По огромной, даже гигантской ошибке, в конфликте в Руанде сабж решил поддержать интерахамве и хуту. В результате такое вмешательство в местный порядок дел привело к цепной реакции лютейшего масштаба, итогом которой стал разгром армии Заира захватившими власть в Руанде тутси, угандийцами и бурундийцами, а так же тем самым Лораном Кабилой, который, кстати, принимал участие ещё в ранних восстаниях шестидесятых. А затем, на руинах уже Заира началась ещё одна Конголезская война, только с уже миллионными жертвами и половиной континента, втянутой в её процесс.

Ныне Демократическая Республика Конго представляет из себя fail state: племена до сих пор ненавидят друг друга или как минимум относятся с предубеждением, армия устарела лет так на двадцать, экономика при ресурсном изобилии так и не восстановилась, а в восточной провинции Киву продолжают идти боевые действия — до сих пор.

Но причём здесь Конголезский кризис, спросите вы, о читатель? Всё произрастает именно оттуда. Ведь как раз в описываемую эпоху племенные союзы стали контактировать друг с другом, сотрудничать и пытаться перегнать одно другое в погоне за овладением всем государством и его эшелонами. Как раз в эту эпоху армии получили способность перемещаться из одного региона в другой, тем самым сталкивая ранее не контактировавшие племена из-за этнических чисток и террора. И как раз в эту эпоху фрондизм внутри самой процветающей колонии Африки стал нормой, дабы та превратилась в разменную монету в погоне за самоцветами Чёрного континента в эпоху Холодной войны.

Только Холодная война кончилась более тридцати лет назад, а вот ДРК осталась всё такой же. Кто знает, может, однажды они таки встанут на путь развития? Поживём, увидим. А пока…

Главные лица кризиса в Конго и их судьбы

Крайне правые

Моиз Чомбе после переворота Мобуту был вынужден отправиться в полноценное изгнание. Находясь за рубежом, связался со своими старыми знакомыми по наёмным делам — а точнее, со своим другом Робертом Денаром. Вместе с ним в последствии скооперировалась и вся остальная группа наёмников-офицеров, сражавшихся на стороне Катанги. План заключался в том, чтобы из Элизабетвилля войска выступили к столице, и помогли свергнуть ослабевшую армию Конго. Но в последний момент что-то пошло не так, и оказавшийся не у дел Чомбе был похищен, доставлен в Алжир и упрятан в тюрячку, где и скончался при невыясненых до конца обстоятельствах в 1969 году.

Жозеф Касавубу был свергнут в 1965 году, лишившись своих полномочий после пятилетнего срока. Наказан был мягко — выслан на свою ферму близ города Бома, где без медицинской помощи скончался в 1969 году от прогрессирующей болезни. Ныне почитается, пускай и гораздо слабее Лумумбы — на ферме, где экс-президент подавился мацой, открыты музей и поставлен памятник.

Центр

Альберт Калонджи — единственный, кому удалось выйти сухим из воды, так как возглавлял карликовую республику и к второй фазе войны всем было уже на него посрать. Не имея поддержки, бежал в Испанию, где представлял правительство Южного Касаи в изгнании. Предпринял попытки вернуться назад, но после переворота в 1965 году вновь уехал. В эмиграции и не только писал книги о войне и борьбе за справедливость, что якобы вёл в Касаи, и высказывался против Мобуту.

После прихода к власти старого члена НДК Лорена Кабилы в 1997 году, Калонджи разрешили вернуться на родину, что он и сделал. Продолжал писать мемуары и вёл тихую, скромную жизнь. Умер в 2015 году, в возрасте аж 85 лет.

Жозеф-Дезире Мобуту — nuff said. В большей степени просрал власть потому, что на момент начала войны находился на лечении во Франции, а военный и политический аппарат без него ВНЕЗАПНО парализовало. Умер в ссылке в Рабате, у личного друга, коим был король.

Сирил Адула — изначально был социалистом. Вместе с Лумумбой и Жозефом Илео сформировал Народное Движение Конго. После переворота Мобуту занимал посольские и дипломатические должности, пока в 1970 году не ушёл на покой. В 1978 году смерть настигла его в Лозанне, где он жил после ухода из политики.

Крайне левые

Антуан Гизенга — после свержения особо не отсвечивал, но порой помогал социалистическому сопротивлению. После смерти Лорана Кабилы у власти установился его сын Жозеф, постепенно демократизировавший систему госуправления — да так, что в 2019 году прошли первые президентские выборы, на которых выиграл некий Феликс Чисекеди. Гизенга стал первым премьером при особе Кабилы в 2006 году. Принимал активное участие в создании текущей редакции конголезской конституции. Умер в 2019 году, в очень преклонном возрасте, и оставил после себя немалое наследие.

Пьер Мулеле — после подавления восстания Квилу продолжал недолгую партизанскую войну, а затем отправился в изгнание, в соседний Конго-Браззавиль. В 68-м Мобуту попытался предложить ему вернуться в обмен на амнистию. Ничего не подозревающий Пецюня вернулся назад, и вместо амнистии был задержан и публично подвергнут жутчайшим пыткам: Цивилизованные друзья Запада по указу великого вождя выкололи ему глаза, отрубили МПХ, и потихонечку превращали в самовар силой заирских ножей. В итоге несчастного утопили в реке. Есть мнение, что это — карма за действия мулелистов, но крайнюю цивилизованность союзников Страны Свободы это не оправдывает.

Кристоф Гбенье (Гбение) — главный в движе левых и националистов после краха Лумумбы. Был смещён с поста главы НДК Сирилом Адулой, который, вполне вероятно, в этот момент сотрудничал с США.

Обидевшись, чел руководил восстанием Симба, и несмотря на использование советской поддержки и ультимативных методов дипломатии, потерпел фиаско, натравив на себя всех и сразу: и АБАКО, и Чомбе, и наёмников вместе с ООН. После своего поражения сбежал в Уганду, а затем — в Конго-Браззавиль. Вернулся после прихода к власти Кабилы, но не получил никакого респекта и на почётные мероприятия по поводу независимости не приглашался, хотя представлял немалую роль в НДК. Жил в нищете и периодически давал интервью, в которых критиковал власть в стране. Весной 2015 года, в возрасте 88 лет, отправился на суд перед Господом.

Наёмники

Боб Денар — возглавлял боевой отряд Коммандо 6 численностью в 500 человек, состоящий в основном из французов. В основном занимался миссиями по наведению порядка в поражённых восстаниями регионах, а также подавлением восстания Симба. Ещё несколько раз возвращался на землю, в которой испытал первый наёмнический дебют, параллельно мотаясь в командировки в Йемен, Биафру и на поля других конфликтов эпохи. Трижды совершал переворот на Коморских островах и подтверждал, что служил во благо проекта Francafrique. В 1980ые сотрудничал с Мобуту, которого изначально намеревался свергнуть по заказу Чомбе, содействуя в подавлении бомжебунтов по типу восстания Квилу.

Интересное, но уже староватое видео о деятельности Денара вкратце. ЧСХ, сделано товарищем под ником Mr.Lurk

После одного из переворотов на Коморах, получив звание главы наёмнической президентской гвардии, попытался окуклиться и жить мирно с корешами по старым наёмническим делам: занимался развитием туризма, прокладкой инфраструктуры и курированием дипломатических контактов. Однако, приведённый им к власти лидер решил его кинуть, опасаясь свержения со стороны Боба, после чего его передали французским властям. Но он бежал, и вновь совершил переворот спустя несколько лет, чтобы спасти детей предателя от пыток и в итоге снова предстать перед судом. В тюрьме в итоге не оказался: в его пользу свидетельствовали очень многие высокопоставленные французские политики и деятели разведки; сам он утверждал, что был фрилансером на службе у Парижа, да и по ходу десятилетнего следствия обвиняемый начал страдать от болезни Альцгеймера, что повлияло на его оправдание скоропостижную смерть в 2008 году.

Майк Хоар — ирландец, ветеран Второй Мировой войны, служивший в Британской Индии, и принимавший участие в боях против японских войск в Бирме. В Конго командовал отрядами Коммандо 4 и Коммандо 5, которые были ядром войска сепаратистов Катанги. Именно он столкнулся с направленными в Конго ирландскими миротворцами под Жадовиллем, оных победив. Однако за пределами бойни в Жадовилле участие его коммандос было очень ограниченным, и в итоге он, как и Денар, покинул Катангу, опасаясь усиления де-факто объявившего Катанге войну миротворческого контингента. После войны в Конго остановил активное участие в войнах Африки, призывал наёмников не сражаться друг против друга во время войны в Биафре — безрезультатно.

В 1981 году, после многих лет простоя, замотивировался успехами своего друга Денара на Коморах, и решил совершить такой же дворцовый переворот уже на Сейшелах, где закрепился просоветский лидер Франс Альбер Рене, давший в регионе стоянку советскому флоту. Парадоксально, но в этот раз поддерживавшие Хоара западные разведки потерпели фиаско, так как гордые островитяне таки дали отпор и Рене остался у власти аж до начала нулевых, когда ушел на почётную пенсию.

Среди всех участников кризиса Сумасшедший Майк прожил самый долгий период, и скончался в Дурбане, где жил уже около сорока лет, аж в 2020 году, немного не дожив до 101 года. Что самое характерное, безумец умер во сне, а не от болезни или каких-либо предвещевавших обстоятельств — вот, что называется, сюжетная броня в реальности.

Жан Шрамм — командовал отрядом Коммандо 10, состоявшим в основном из бельгийцев. Был хорошим другом вышеупомянутых сабжей, также участвовал в мятеже против Мобуту. По возвращению на родину был обвинён в убийстве, из-за чего ретировался в Бразилию, где в 1989 году и умер.

Конголезский кризис в культуре

Оставил после себя конфликт не самый большой след, поскольку во многом игнорируется — в этот период происходили более меметичные события, вроде Кубинской революции, такого же Кубинского кризиса, войны во Вьетнаме и протестов 1968 года.

Однако определённые известные фильмы и книги о кризисе всё же выходили, что логично: одна только борьба республики за независимость достойна сериала от Netflix — ЧСХ, в этом касте чёрные наконец заслуженно будут в большинстве.

Тем временем, вот некоторые из известных работ о кризисе:

Africa Addio — самый известный фильм 1966 года о кризисе, от итальянцев. Вышел в цвете. Представляет собой грязную документалку с самым натуральным реализмом — по сути, первый прокатный снафф-фильм. Оператор следовал вместе с солдатами Майка Хоара — и, как следствие, запечатлел весь ужас войны, каков он есть. При обилии нецензуренных гуро, трупов, казней и пыток, а также прочих военных преступлений, фильмец доступен в открытом доступе на ютубе, в то время как вам могут отключить монету или забанить за малейшее отклонение от правил платформы в контексте политики и не только. Почитается в кругу любителей жестокого кинца.

Осада Жадовилля — фильм об одноимённом событии от Ричи Смита, снятый для Нетфликс. Повествует об осаде, но уже с перспективы ирландской армии. Удостоился немалого увожения на родине.

Мистер Боб — французская картина 2011 года о пути Боба Денара, одного из архитекторов катангской армии. Пускай кризис в Конго является лиль частью пути «короля наёмников», так или иначе он занимает немалую часть его жизни — как первый конфликт, в котором сабж принял участие в качестве солдата удачи, в итоге создав первые современные ЧВК.

Есть также ряд видосов разного качества на ютубчике, спешол для масс. Из известных книг можно отметить максимум мемуары ряда участников кризиса, повествующие о той или иной стороне тех событий.